От инфаркта скончался Роман Трахтенберг (Аудио запись последнего эфира)

начало http://maxpark.com/community/3610/content/2262727

3

 - Спасибо тебе, Денис – говорила Люба, открывая двери флигеля.
Денис вел Борюсика по узкой выложенной плиткой дорожке к флигелю с одним оконцем. Борюсик не спал, но плохо понимал что происходит, и предпочитал молча идти в предлагаемом направлении.

Пройдя узкий проем двери, Борюсик увидел перед собой кровать. Он остановился, лицо наполнилось восторгом, а глаза словно пытались закричать - как мы рады видеть это изобретение человечества!

Любовь Викторовна и Денис переглянулись.

Борюсик, стараясь не упасть, начал стаскивать с себя одежду до пояса: дырявый свитер, жилетка со множеством порванных карманов, две рубашки, две майки и шарф на пояснице. Попытался, снять брюки - стоя, но притяжение земли было сильнее пришедшего к Борюсику равновесия. Денис и Люба хотели помочь и сдвинулись с мест, но пошатываясь, Борюсик сделал молчаливый знак вытянутой рукой с поднятой ладонью. Денис и Люба остановились, между ними и кроватью качаясь, стоял Борюсик, выражая взглядом исподлобья серьезность своих намерений. Постоял, покачался, а потом рухнул на пол и почти мгновенно стащил с себя две пары брюк, и вдобавок кальсоны! Голым, встав на колени, он дополз до кровати с трудом, но со второй попытки оказался верхом на ней и под покрывалом. Глянув из-под густых бровей прощальным взглядом на стоящих, закрыл глаза и захрапел.

Денис вышел первым. Собирая грязные вещи, Люба услышала его смех. Выйдя, она тоже не смогла сдержаться и рассмеялась.
- Ну, вот, это цирк, теть Люба! Я такого никогда не видел! Серьезный мужик! – намыливая руки, говорил Денис.
- Пойдем, я тебя окрошкой накормлю – протягивая полотенце, приглашала Любовь Викторовна.
- Нет, спасибо! Я свою порцию удовольствия в виде представления получил! Мне еще машину проветрить надо!
- Как знаешь, а так, заходи когда захочешь!
- Спасибо! Зайду! До свиданья!

Скрипнули петли, щелчок металла сообщил Любе - калитка закрылась, держа в руках грязные вещи, женщина замерла. Что-то было не так. Вроде, все привычно-дом родной, сад, огород.. Но Любе казалось - только что, в эту калитку вошло то - чего она еще не знает в свои 46 лет. Гуси не шумели, как обычно, Захаровна повиснув на заборе, не интересуется – как там город, как внучка, не слышно соседских собак и лишь вишня шепчется с яблоней.

Люба укоризненно глянула на деревья:

-И не стыдно Вам? – мысленно задала она вопрос зеленым подругам.

- Тшшш- ответили деревья.

- Так и я о том же, тише девочки, дайте человеку поспать.

Кинув лохмотья в мусорную кучу на задах, Люба покормила гусей, подоила корову и пошла в дом.

Изгнав летний зной, вечер вступил в свои права. Травы и деревья встретили его благоуханьем зелени и цветов, птицы уже заняли свои спальные места, а насекомые без страха жужжат, пищат, цвиркают, спеша найти себе убежище до темноты.

Зайдя в дом, Люба не зажгла свет, а достала из маленького шкафчика в прихожей фонарик и по узкой лестнице поднялась на чердак.

Вечерний сумрак вырастил тяжелые тени, но хозяйка опять не зажгла свет, уверенно прошла влево от прямоугольного окна и достала из глубины угла большой чемодан под «крокодиловую кожу». Опустилась на колени, замки легко подались и верхняя крышка откинулась. Женщина направила круглое пятно света в открывшееся нутро. Свободной рукой провела по содержимому, замерла, выронила фонарик, зарылась руками и упала сверху на аккуратно сложенные, отглаженные вещи.

Насекомые стихли, редкий сверчок призывной трелью обозначал границу между черной ночью и черной землей. Луна не спешила налиться сияньем и словно стесняясь увидеть то, на что ей больно смотреть – пряталась за бугристой тучей, лишь воробьи - устроившиеся на ночлег под козырьком добротного дома, потревоженные женским плачем, вздрагивали и хохлились – где-то в хуторе на Волге.

4

Зима в этот год удалась снежная, в меру морозная. Дома и деревья утонули в белом пушистом покрывале. Сугробы, как пузатые, форфоровые сахарницы поблескивают ярким серебром свежевыпавшего снега.

Любовь Викторовна хлопочет над обедом и поглядывает в окно. Там, все в снегу, радостно покрикивая и постоянно падая, играют в снежки ее самые дорогие люди.
-Любовь Викторовна, – натирая вилки, говорит невестка Таня - Вы только посмотрите на них! Как все - таки хорошо у Вас!
Таня отложила полотенце и села к окну, облокотив голову на правую руку.
Виктор был в расстегнутой куртке и при каждом метком попадании снежка громко вскрикивал:
- А! Попали! Ранили -в самую кожу!
Лиза - заливаясь громким детским смехом кричит:
- Папа, папа, закрой кожу! Застегнись!
- Не дадим мы врагу кожу беречь – нарочито басом, громко говорит Борис – А ну, заряжай!
Лиза залилась смехом и попыталась бросить снежок, как можно дальше, от этого падает, а Борис поднимает ее. Виктор попал в Бориса и уже Борис падает на снег, что – то говорит о меткости противника.
- Все это хорошо – сказала Таня – только бы Лиза не заболела.
Любовь Викторовна выключила плиту, накинула пальто и пошла во двор.
- Хватит мне огород топтать! – издалека, громко сказала Люба. Но игра продолжается, ее как будто не слышат. Она прошла по расчищенной тропинке ближе к играющим.
- Хватит мерзнуть, говорю! Ребенка простудите!
На этих словах в Любу полетели снежки. Как уж она не изворачивалась, а снежки попали точно за пазуху и в голову. Люба попыталась ретироваться, но снежки настигли ее сзади и снег стекал холодными струйками по спине. Борис настиг Любу у крыльца, когда она наклонилась, что бы струсить снег с обуви, он засыпал ее всем тем снегом, что мог унести в своих руках. Пальто было лишь накинуто и упало, большая часть снега попала на тонкое платье – купленное специально к праздникам.

- Мам, нет! Ну, ты, по-моему, в самом деле перегибаешь палку – говорит Виктор успокаивая мать. - Откуда он мог знать, что ты не застегнула пальто?
- Мог знать! Я женщина! Я платье надела еще до вашего приезда! Я обед в нем готовила! Я прическу сделала! Он видел все это!
- Мам, да, не надо нам платьев и причесок, мы к тебе приехали!
- Вам может и не надо!- Люба вдруг осеклась. Она стояла у себя в спальне,  перед высоким зеркалом, а сын сидел на широкой кровати.  Люба посмотрела на сына в зеркало и спросила - Вам не надо? А мне надо!?- голос ее задрожал - Ваш приезд  для меня праздник, я к нему готовилась и хотела выглядеть красиво!
- Мам, ты только не плач!

В дверь постучали.
-Можно? – спросила Таня.
- Конечно можно – вытирая первую упавшую слезинку, ответила Люба.
- Витюша, ты иди к Лизоньке – потрепав мужа по голове, сказала Таня.
- Мам, я пойду? Ты только не расстраивайся! Я просто хотел сказать, что люблю тебя и без прически, и мне очень важно то, что ты готовилась…
- Иди ко мне сыночек – Люба притянула к себе сына и уткнулась ему в грудь – Дай, я тебя поцелую!
Сын наклонился, что бы мать его расцеловала.
- Ну, все иди сынок…
- Вот за что люблю Вашего сына, он не такой бесчувственный чурбан как остальные мужики. Ой… Извините…
- Нет, ничего, все нормально. Как ты думаешь, может юбку и блузку надеть?
- Юбка мне нравится, а вот блузку я думаю – Таня подошла к открытому отделению встроенного шкафа, и передвинув несколько висевших вещей достала блузку из тонкого шелка персикового цвета, украшенную вышивкой из люрекса и мелким бисером - в виде двух загадочных птиц которые соединяли головы на груди где начинался V образный вырез, раскидывали свои крылья на рукав в три четверти и сплетались перьями хвостов на спине.
- Ну, что ж – загадочно улыбаясь, сказала Люба – она мне тоже нравится. Только к ней надо поднять волосы. Поможешь?
- Конечно, помогу! – радостно согласилась Таня.

Короткий зимний вечер сменился длинной, морозной ночью. Люба укладывает по местам вымытую вместе с невесткой посуду. Она испытывает какое-то особое чувство от того, что это незамысловатое дело они с невесткой делали вместе. Ей Таня всегда казалась избалованной городской девчонкой или скорее принцессой из сказки, которая никогда домашними делами не занималась. Да и как ей заниматься? Родители ее - состоятельные люди и Таня наверно, раньше научилась пользоваться машинкой автомат и тостером, чем мыть посуду. Но сейчас вспоминая те короткие встречи которые были с Таней когда Витя ухаживал за ней, и связывая события последних месяцев, и сегодняшние – Люба приходила к выводу, что принцессой она ее воспринимала потому, что так ее преподнес Витя.

Он всегда первым оказывался у ведра с водой, а не Таня, помогал матери на кухне в то время, как Таня сидела у стола и что-то рассказывала о своих поездках заграницу. Он помогал отцу, а Таня играла роль прораба и давала шуточные  указания…
- Ты куда? – от мыслей Любу отвлек Борис. Надевая куртку, он прошел к выходу мимо кухни.
- Пойду, пройдусь перед сном – коротко ответил Борис и впустив мороз, скрылся за дверью.
Люба успела только глотнуть холодный воздух опускающейся зимней ночи. Стоя перед дверью, она вздрогнула, но не от холода. Она поняла, что сегодняшний праздник будет испорчен окончательно.
- Мам, куда это он? – спросил сын, подошедший не заметно для Любы.
Люба повернулась, подняла голову, взглянула на сына и в его глазах увидела глаза своего любимого, того без которого так одиноко, не сдержалась и уткнувшись сыну в грудь разрыдалась.

- Значит, говорит, что ванна сделана через…- Витя резко ходит по гостиной, то заложив руки за спину, то засовывая их в карманы.
Зашла Таня. Она немного заспанна от того что находилась в неосвещенной комнате, укладывая дочь спать.
- Значит, перебелил, флигель. Голубизна должна быть в побелке! Он белил, а ты навоз таскала?! Хорошая отмазка от физической работы – принципы! И корову ты продаешь потому, что Борис сказал…
- Сынок, да и тяжело мне, и зачем мне одной корова – извиняющимся тоном проговорила Люба.
- Еще летом она нужна была тебе! По осени, зачем утепляла сарай? Зачем сено, солома??? Чтобы сгнило, а корову сдать за копейки на колбасу?
Остановившись у кресла, где сидела мать, Витя спросил:
- А сам - то он чего хочет? Свиней, кроликов завести?
- Ничего не хочет – тихо отвечала мать – хочет деревья убрать и теплицы поставить.
- Ха… А, деньги где возьмет? – ухмыльнулся сын – Отец плотничал, зарабатывал, огород и корова нас кормили. А это член армии, где возьмет деньги??? Он даже пенсию не получает и еще неизвестно почему, может он дезертир???
- Сынок!
- Что мама? Ты только и знаешь, что его зовут Борис Федорович!
- Степанов – с надеждой добавила мать.
- Степанов, а документы ты видела?
- Мы вместе ездили за справкой в город – начала мать, но сын резко оборвал:
- Значит так, сейчас дашь мне эту справку, расскажешь все, что он тебе наговорил, все что знаешь. Я сам, там - в городе разберусь, что это за птица! Ну, мам не ожидал! Ты же у меня такая… Я думал, Денис преувеличивает…
- Да, что он понимает твой Денис! – горячо выпалила Люба.
Таня вышла из проема двери в котором стояла облокотившись и примирительно сказала :
- Вы извините, но вы оба правы. Вы Любовь Викторовна как женщина, ты дорогой как мужчина. Если конечно мое мнение интересует, то я думаю, пусть Витя все узнает про Бориса, нельзя же жить неизвестно с кем. А мама – Таня повернулась к мужу – не допустит колоссальных перемен в доме. И потом, какая разница, что мы узнаем – на улице зима, не выгнать же Бориса на мороз!? Так что до весны, изменить ничего нельзя, а вот понять и может быть принять можно.
- Таня, что значит принять? – взорвался Виктор – Он ни в грош не ставит труд моего отца, он не помогает матери!!!
- Витя, перестань кричать, дочь разбудишь – Таня подошла к мужу и хотела прижаться к его руке, но он отстранился и смотрел на нее сверху вниз вопросительно. – Дорогой, не так уж и не помогает…
- Да, да – оживилась Люба – вот крышу поправил, ураган какой был! Четыре листа шифера как не бывало! Так мы за два дня весь огород пересадили! Такого урожая, как у нас ни у кого в хуторе в этот год не было! Так и на рынке он постоит…
- Ага, и пропьет все деньги с того что продаст и закусит тем что осталось – со смехом сказал Виктор.
- Сынок, так я о чем говорю, лечить его надо – если пить не будет…
- Вот и именно, мама – ЕСЛИ!- Посмотрев на мать, а потом на жену Виктор сказал - Ладно, уговорили. Неси справку и сделай чай, пожалуйста! – Виктор повернулся к жене которая так и стояла рядом, обнял, поцеловал нежно в губы и убрав ей упавшую прядь с лица, добавил нарочито по- деловому  –  Будем протокол составлять.

5
Зима отступала нехотя. То снегом завалит, то градовым дождем с неба опрокинется. Март бушевал ветрами и кусал морозами, а апрель залил дождями и без того полную снежной жижи волжскую землю.
- Люба, Люб!!! Да отзовись ты!!! – Голова Захаровны то выглядывала из – за забора, то снова пряталась за ним.
- У, баба хлухая – цепляясь за забор морщинистыми руками, и видимо подбивая под ноги талый снег, ругалась Захаровна.
- Чего тебе? – Выходя на крыльцо, отозвалась Люба.
Голова Захаровны в неровно повязанном платке показалась из – за забора:
- Иди скорей к махазину, там от твоехо члена армии щас токо енто место и останися! – Хихикая, язвительно сказала Захаровна.- Ой, ой… Бат ..юшки!!! – было слышно, что Захаровна поскользнулась и упала в лужу.

Люба забежала в дом, надела калоши и тут – же выскочила, застегивая на ходу пальто. В узком переулке ее нагнала худощавая старушка Захаровна.

Почтальонша Лариска говорила, что Захаровне 74 года, но у всех это вызывало сомнения. Той быстроте, с которой говорил и передвигался этот божий одуванчик, мог позавидовать любой подросток. Все в хуторе думали, что приехавшая 25 лет назад Захарова Зоя Георгиевна, украла у кого то документы и скрывала свой возраст ради получения пенсии. Даже участковый наводил справки, но сказал что все чисто. Ему поверили, и жалобы писать перестали, но за старушкой закрепилась слава беглой рецидивистки.
- Так ты слушАй, шо ешо твой Борюсик ховОрил – Захаровна успевала за быстрым шагом Любы, да еще поспевала обогнать и заглянуть ей в лицо – ховОрил, шо ты хотовить сОвсем не умеишь и дом твой рухнет скора, потому шо фунтдхамент сОвсем хлябый, а сын твой дурак, дурачик и ехошнему сыну в подметкИ не хОдится! А Дениска- то, как услыхАл, так в морду ему пластишным стаконОм с пивОм и тукнул. А Борюсик та твой, униз нахнувся, а тама палка, да как… Ой, да как- Захаровна оказалась сзади Любы так как справа перекатывалась волнами огромная лужа из воды, снега и грязи.
- Та ты слухай! А ребяты ехо как давой уписывать… Да, шо ты молчишь? Ты шо, охлохла?
Люба остановилась перед последним поворотом с улочки к магазину:
- Ты приходи, сегодня ко мне на обед, Захаровна – расстегивая верхнюю пуговицу пальто, выдохнула Люба – Тогда и расскажешь. Женщина резко отвернулась и побежала за угол.
Захаровна не отставала:
- Приду, Люба, приду! О, вона, лежит. Ну, бехи, а я здеся с бабами постою…
Захаровна перешла дорогу и направилась к стоящим у серого забора женщинам, обсуждающим произошедшее.
- Во, пригрела змея – говорила грузная женщина, покачивая головой.
- Так, она у нас баба в самом соку – лузгая семечки говорила другая не мене грузная- Того смотрите, бабоньки, у Витька братишка - Борюсючик появится!!!
- Ага, – смеялась пожилая женщина- Щас, челен домой донесет, отмоет и в дело!- она покрутила головой и сплюнула прямо перед собой.

Окончание http://maxpark.com/community/3610/content/2264780#share