Оставлены и забыты

irek_murtazin — 28.05.2015 Помните мерзкую вонь, поднятую в блогосфере по поводу фотографий фронтовиков, брошенных после марша «Бессмертный полк». Закладывало уши от визгов, что это провокаторы нафотошопили фотографии и «подняли волну».

Правда рано или поздно все-равно пробивается.

Обозреватель «Новой» Алексей Поликовский покопался в истории девяти плакатов, брошенных после марша.




Внизу на плакатах мелкими буквами был напечатан телефон, фамилия, имя, отчество. Я позвонил. Оказалось, это исполком районного отделения партии «Единая Россия» Даниловского района. Со мной говорила Татьяна Владимировна Овчинникова, руководитель исполкома. Как вышло, что плакаты, приготовленные к шествию ее сотрудником, были брошены? Она сожалела о случившемся и говорила о неподобающем поведении волонтеров. Я сказал:
— В шествии должны были идти родственники с портретами. Понятно, что родственники портреты своего деда или отца не бросят. Почему шли не родственники?
— «Потому что это были волонтеры…
— «Кто они? Студенты? Кто-то еще?
— Давайте уже ограничимся тем, что это были волонтеры.
Отсюда

Все встало на свои места. Хотели как лучше, получилось, как всегда. Кто конкретно набирал «носильщиков плакатов», сколько денег было собрано и списано на это мероприятие, Алексею уже не было интересно. Куда больше его заинтересовали люди, портреты которых выбросили после марша:

«Девять лиц, проплывшие по Тверской и вслед за тем с полным равнодушием выброшенные за ненадобностью под мост, молча глядели с портретов и ждали каких-то слов. Я попытался найти об этих людях хоть что-нибудь».

Аршака Ефремовича Арутюняна я нашел в «Бессмертном полку» Ставрополя. В 1941-м, в возрасте тридцати лет, он окончил горный институт, имел бронь, ушел добровольцем, ранен под Керчью, второй раз ранен на Северном Кавказе, отправлен в Баку для формирования зенитного полка. При испытании орудия произошел взрыв, Аршак Арутюнян получил смертельное ранение в голову.

Папивин Дмитрий Кузьмич служил механиком вооружений 12-го истребительного авиаполка. В ВВС Красной армии было несколько полков с таким номером, в каком именно служил механик Папивин, не знаю.

Зимнухов Алексей Дмитриевич служил на Балтийском флоте, минер, обезвредил 86 мин.

Мария Ивановна Полторацкая, с портретом которой кто-то, ничего не знающий о ней, ходил по Тверской, живет в Казахстане. Служила на центральном посту по управлению стрельбой Батумского укрепсектора. Батарея состояла из 150-мм орудий. Все четыре года провела в бункере под землей, работала сутками. На войне погиб ее брат Иван, в семье погибли восемь человек, братья и сестры мамы. Она помнит, как до войны «в летнее время в основном питались травой».

Круглова Вера Сергеевна в 1942 году закончила курсы шоферов, работала шофером в одном из управлений Наркомата обороны, потом перешла на должность делопроизводителя.

А вот у своего орудия стоит дюжий артиллерист в пилотке со звездочкой, перепоясан ремнями, на боку кобура, на лице улыбка. Кто это, мы не знаем. И тот, кто шел с этой фотографией, не знал тоже. Он просто шел, помахивая ей, чтобы в конце концов забыть, а мы с недоумением видим, что в правом нижнем углу отмечен сайт, с которого взято фото: weltkrieg.ru. Зачем взяли на шествие этого безымянного артиллериста и даже не попытались узнать, как его зовут, где воевал, как сложилась судьба? Для того чтобы плакатов было больше?

Непроницаемо-серьезный взгляд, выгоревшая гимнастерка, две пуговицы воротника, застегнутого под горло, фуражка… Это Байлак Ооржак. Это имя принадлежит героине тувинского народа. 1 сентября 1943 года из Кызыла ушел на войну кавалерийский эскадрон. Перед уходом на фронт, провожая Веру Байлак Ооржак, родные провели шаманский обряд. У Веры тогда уже был ребенок, она кормила грудью. Ребенок остался у ее родителей, а она с эскадроном прошла обучение в Коврове, после чего состоялся конный марш-бросок на Украину. 31 января 1944 года в село Деражно ворвался отряд, говоривший на непонятном языке, весь состоявший из красноармейцев с узкими глазами… Это был первый бой тувинской кавалерии.

Про Ивана Михайловича Нечаева сказать что-то трудно, потому что людей с таким именем, отчеством и фамилией в Красной армии были десятки. Так кто же на фото? Может быть, тот, кто потом стал капитаном на Северном флоте? А может, тот, кто ворвался в деревню Любогляды на броне танка? Вытащили не фотографию, вытащили человека из прошлого, ни о чем его не спросили, ничего ему не сказали.

А вот еще один портрет из-под моста. Тут целая история. Младший лейтенант Гуреева Мария Сергеевна была контролером военной цензуры НКГБ при 5-й гвардейской танковой армии. «Проявляя чекистскую бдительность, тов. Гуреева выявила ряд важных документов по антисоветской и провокационной деятельности вражеских элементов. За добросовестное и честное отношение к работе по выявлению ценных оперативных материалов тов. Гуреева достойна награждения орденом «Красная звезда», — так написал замначальника отделения военной цензуры НКГБ капитан госбезопасности Дементьев в представлении на награду. Но начальнику СМЕРШа 5-й гвардейской танковой армии полковнику Шлокину награждать боевым орденом за чтение чужих писем показалось как-то чересчур, и он недолго думая — а лучше бы подумал! — сменил орден на медаль и написал размашисто: «Медалью за отвагу». И этим вывел кого-то в штабе армии из себя — ну надо ж все-таки смершевцам и меру знать в своем наградолюбии! — и тогда член военного совета армии Гришин огромными буквами в половину наградного листа влепил в ответ, как припечатал: «БЗ». Что означало: достаточно медали «За боевые заслуги». И подчеркнул размашистым красным карандашом…

Где те, чьи письма читала преданная делу Ленина-Сталина цензор? Что стало с жертвами ее чекистской бдительности? Дошли ли до Берлина попавшие в оперативные материалы капитана Дементьева солдаты и офицеры, или за несколько честных фраз в письме отправились в ГУЛАГ? Война и лагеря, заваленные трупами поля под Ржевом и медаль «За отвагу» на груди особиста, выбитые при избиении зубы Рокоссовского, буднично заметенные после допроса уборщицей на совок, и прогулка того же Рокоссовского по Берлину в июле 1945 года — все это невозможно разорвать, все это одна история, и вся она наша. И некто 9 мая шел по Москве и, ничего не зная, нес врученный ему плакат, а сверху на плакате с фотографией цензора из НКГБ торжественно сияли печатные красные буквы: «Бессмертный полк — Москва. Родной для всех, герой для каждого».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив