/ or maybe this is 100, whatever / Апорты, яйца сына Нила Янга, слишком

vinah — 11.04.2023 Вчера, видимо, в честь Пасхи, обнаружили в холодильнике праздничного вида пачку яиц сына Нила Янга и сварили ее, беседуя о resurrection. Нил Янг и все его многочисленные родственники – часть нон-урбанистической легенды места (как называется негородская легенда? кантри-легенда? ну вот, так мы выяснили, что Нил Янг таки кантри-легенда), все, кто тут рос и воспитывался, воспитывались бок о бок с Нилом Янгом и его детьми и внуками; одну девочку даже Нил Янг чуть не убил, предложив ей подкоптить машмэллоу на тонкой-тонкой палочке ядовитого дубка, от которого вся человеческая поверхность идет пузырями, словно лужа во время дождя.

Я уже привыкла к тому, что нахожусь в раю, считаю его глубоко выстраданным и принимаю теперь рай как должное, как заслуженную благодать. Если первые два дня я выла: боже мой боже, мы это не заслужили ("Не говори за всех, – отметили мои соратники, – Может, только ты не заслужила!" – на что я мрачно ответствую: меня назначили вашим капитаном в режиме рэндома, а поскольку я так и не выяснила, в чем свойство капитана, то я решила, что оно – в авторитарности и решении за всех!), теперь я авторитетно, опять же за всех, киваю: мы это заслужили, ребята! – когда мы поднимаемся уже в который раз на гору смотреть закат над океаном. Солнце быстро, как огненный шар, заваливается куда-то в сторону Японии.

Япония сейчас ближе ко мне, чем Минск. Именно с ее стороны – а еще из Китая и Австралии – прямо на нас летят снижающиеся усталые самолеты со стороны открытого океана. Минск где-то за спиной – там вся Америка с ее суставчатой, торнадной серединкой и поднадоевшим Восточным Побережьем, огромный океан (который можно по старинке облететь посуху – с Японией вот так не выходит, как видим) и вся Европа. Это невозможно далеко.

– Я уже чувствую себя как Хиллари, – говорит один из нас, разваливаясь на неудобной деревянной скамеечке для созерцания заката. – Позорно, громоздко и гротескно.
– Это не та скамейка, – говорим мы.
– А я все равно чувствую.

Чуть выше есть еще более неудобная, депрессивная истинная скамейка, на которой сидела Хиллари Клинтон во время процесса над Биллом Клинтоном. Может быть, она ловила там связь и следила за новостями, не знаю – там отлично ловится связь. Впрочем, тогда не было 5G, да вообще никакого G не было. Хиллари дружила с семейством Джерасси и приезжала сюда отдохнуть и поплакать на самой неудобной в мире скамейке на холмах под красными секвойями, где я вчера наблюдала битву бычков, скатывающихся с холма быстро и смешно восьминогими фигурками, будто жуки в компьютерной игре. То есть, слезы Хиллари – предполагаемая часть местного ландшафта. Мне надо тут немного поплакать будет, смешать слезы, так сказать.

Немного отвлечемся от селебрити (мне кажется, яиц сына Нила Янга и слез Хиллари уже вполне достаточно). Выучила два условно лингвистических термина тут, которых не знала ранее и по этому поводу испытываю величайшее недоумение - как и почему я их не знала? – это (внимание, термины из разных областей лингвистики) "речевое клацание" (clanging associations - это когда при шизофрении или маниакальной фазе МДП человек соединяет слова не по смыслу, а по звучанию или контекстуальной схожести) и "пурпурная проза" (purple prose – не орнаментальная, а, скорей, перегруженная бессмысленными украшательствами). Хорошо, что я раньше не знала их, небось, считала бы, что пишу клацающую пурпуру, как же еще. А теперь уже поздно переживать. Некому переживать.

Компания у нас подобралась какая-то болезненно схожая: все обсуждают безумные sci-fi cюжеты, фильм "Глитч в матрице", квантовую телепортацию, искусственный интеллект, невозможность перевода, пресловутую чудовищную орнаментальность прозы Лавкрафта, нейропсихологию воскрешения, обратимость необратимого и прочие сложные тропинки между искусством и разумом – но в целом, тут вся резиденция вокруг science-art, летом тут вообще в основном только ученые тусуются – поэтому, наверное, обычных поэтов сюда никто не берет, они сидят в других точках природы, а не в этом нейро-лесу.

Говоря о нейро-лесе – тут даже никому не надо объяснять, о чем я роман написала (ну, тот! который опубликовала!), начинаешь объяснять, и все уже подхватывают, и всем все понятно. Непонятно мне только одно – я никогда не читала рассказ Шекли "Тепло" (точно это помню, потому что помню все книги у нас дома, где содержался тот или иной Шекли), однако же мой рассказ "Электронная компартия мертвых" буквально один-в-один фабульно схож с рассказом Шекли "Тепло", причем страшнее, чем вы можете подумать. Вот фабула обоих рассказов – мужик вдруг слышит в своей голове голос, который говорит ему: "Help! Please help!" и пытается выяснить, откуда голос; сам голос тоже не очень понимает, откуда он, но считает, что он как бы сослан внутрь головы мужика и мучается там и мужик должен ему помочь; голос начинает влиять непосредственно на половую жизнь мужика и его отношения с женщинами; голос разрушает личную жизнь мужика; мужик пытается сблизиться с голосом; мужик сам превращается в голос и перестает понимать, где он и что с ним, и когда он наконец-то говорит HELP! PLEASE HELP! - он обнаруживает себя в собственной голове.

Все. Это фабула обоих рассказов. Мне проще убедить себя, что я где-то в гостях пьяная или в библиотеке прочитала этот рассказ, он полностью забылся, а потом я написала его заново как свой и на локальном материале. Это очень хорошее объяснение. Но вообще-то мне что-то подсказывает, что я его не читала, а просто придумала такой же. Архетип, расхожий сюжет, к каждому мужику периодически в голову подселяется ебанутый голос, который воздействует на его отношения с женщинами, понятно же.

Также – к вопросу о совпадениях – во все резиденции (спокойно, их у меня было только три) я таскаю с собой один и тот же огромный блокнот, куда все записываю дрожащей от непривычности столкновения с такой штукой, как почерк, рукой. В резиденции VCCA я села перечитывать написанное в Макдауэлл – и с удивлением обнаружила, что в Макдауэлл я пишу себе заметку о том, что мне надо почитать статью о телесной памяти о травме некоей неизвестной мне авторки по имени Дейрдре Бойл; я там выяснила, что такая статья существует, но не смогла ее бесплатно нигде скачать, и написала себе, что надо будет ее обязательно найти.

Так вот, в VCCA со мной вместе в резиденции оказалась та самая Дейрдре Бойл! Поэтому я просто пошла к ней, показала этот блокнот и сказала: смотри, Дейрдре, в прошлом году в резиденции Макдауэлл я поставила себе цель прочитать твою статью! Давай мне ее теперь присылай!

С Дейрдре мы с тех пор дружим, но дело сейчас не в этом. В этой резиденции я села, традиционно, почитать заметки про VCCA и я там пишу буквально: "ТЕБЕ НАДО В СТЭНДФОРДСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ПОСМОТРЕТЬ КОЛЛЕКЦИЮ ПАРАНОРМАЛЬНЫХ АППОРТОВ". И ниже по-английски некоторое объяснение: в архивах Стэндфордского университета хранится единственная в истории спиритуализма коллекция паранормальных аппортов: объектов, вещей и писем, возникших самопроизвольно в пространстве либо телепортированных духами из одного места в другое, либо спонтанно материализовавшихся в процессе спиритического сеанса; брат основателя Стэнфордского университета уехал в Австралию и там после смерти жены упарывался по спиритизму, проводя сеансы с довольно сомнительным и стремным личным медиумом, который доставил ему ряд апортов – монеток, листочков, свитков с записочками, камушков и прочей дребедени; впоследствии вся эта параферналия вместе с досками для сеансов была передана в Стэнфордский университет, чьим попечителем был этот самый Томас Уэлтон Стэнфорд; он попросил, чтобы все это использовалось только с психологической или паранормальной целью, а не просто там баловаться и ржать.

Как вы понимаете, я тут прямо около Стэнфорда (а также в тех лесах, где Кизи бегал туда-сюда, кислоты наемшись)

Конечно, мы теперь дружно поедем в Стэнфорд смотреть на паранормальные апорты семьи Стэнфордов (там еще немножко фото призраков как раз), мы тут как раз для этого – но удивительно, как оно все закольцовывается.

Что бы еще хорошего про это место написать, а то уже слова закончились. А, вот! Тут в каждом помещении есть удобная палка для змей. Такая палка, чтобы безопасно для змей выносить змей. Это просто счастье какое-то. Чувствую себя всеми вынесенными змеями сразу. Легко, тепло и хорошо. И белая мгла благодати приходит с океана тонкими седыми полосами.

Еще счастье, когда гуляешь по холмам и лесным низинам, где все такое тяжелое, влажное, моховое и нет мобильной связи, и вдруг шаффл включает тебе "Нейро Дюбель" и ты мысленно говоришь: смотри, ты есть и тут, ты звучишь и тут, вы никуда не исчезли, и пока я здесь, вы все тоже всё еще здесь.

Сохранено