Опять Новый год (ч. 352 - окончание)

sol_ko — 05.01.2022 Таксист так и не поверил, что я собираюсь встречать Новый год в лесу, сказал, что сам бы от такой жизни пошёл в партизаны, если бы не малые дети. Дал мне телефон напарника, который будет дежурить в новогоднюю ночь.

От дороги я пошёл по следам квадроциклов, на которых лесники время от времени возят зерно в Свинячий лес – подкармливают кабанов. Когда придётся сойти с этого следа, снега будет выше колен. Идея самому пойти в Тридевятое, чтобы избавиться от гостей, перестала казаться остроумной уже километра через два. В рюкзаке у меня топор, бутылка водки, квашеная капуста, маринованные грибы и ёлочная гирлянда. Топор и водка – если никуда я не дойду и придётся, действительно, праздновать одному в лесу. Ну, не совсем одному – с кабанами и с волками, чьи полузаметённые следы я уже несколько раз пересекал.

Стволы берёз играют в прятки на снегу, а ёлки роскошествуют. Сверху они орнаментированы белым, и подолы лежат на белом, так что ног не видать, оттого двигаются плавно, немного вращаясь под музыку. Музыка - потому что полная, оглушительная тишина, торжественная и грустная, весёлой музыки я терпеть не могу.

Начало темнеть, на небо вылезла луна – тонкая, но очень яркая буква «с» - и уставилась мне в спину. Берёзы медленно растворялись во мраке, а ели, наоборот, подступали всё ближе. Из-за одной из них мне наперерез вышли две фигуры, коренастая и долговязая, и остановились. Остановился и я, вглядываясь. Коренастая прокашлялась и сказала: «Незваный гость лучше татарина», а долговязая протянула ко мне руки и в единственном её глазу влажно блеснула луна.

Кровать вместе с Кащеем задвинули в самый угол зала, рядом, несмотря на протесты, воткнули Меч – караулить сон, а в середину поставили большую живую ёлку – Леший сам выкопал и притащил. Наряжали под моим руководством, потому что никто не знал, как по-настоящему встречают Новый год. «А ты хитрый!», - сказал Матоха – я важно кивнул головой. Вешали на ёлку бусы, серьги, монеты, которые с дырочкой, на верхушку прикрепили бриллиантовую диадему – в общем, Кащеевы драгоценности, ещё Соловей из какого-то сундука достал кружевной чепец, почти новый красный носок и две фотокарточки: писателя Льва Толстого и актрисы Веры Холодной – их тоже повесили. В завершении я достал гирлянду и лично разложил её на ветках – разноцветные лампочки смотрелись неплохо, хотя и не горели, потому что в Кащеевом замке не было розеток, но всё равно, в свете свечей и факелов ёлка выглядела очень празднично.

Все расселись за стол и посмотрели на меня – пора наливать-то? Наливать-то можно, но хочется же ещё и культурной программы! Из всего культурного я вспомнил из детства только конкурс с ножницами и попросил натянуть верёвку через зал, сам же принялся на бумажках писать: «СТИШОК», «ФОКУС», «ТАНЕЦ», «ПЕСНЯ» и т.д. Дальше все знают: бумажки на нитке привязываются к верёвке, водящему дают в руки ножницы, завязывают глаза, оборачивают три раза вокруг себя и пускают в путь. Остальные пьют и веселятся.

Для разгона начал я сам, срезал песню и исполнил про маленькую ёлочку а-капелла. Всем очень понравилось, сказали, что у меня, вероятно, много талантов и предложили продолжить самому и дальше, но я был твёрд. Всем, конечно, хотелось срезать фокус – это проще всего, но Лешему пришлось выделывать ногами что-то отдалённо напоминающее «Камаринскую», а Пришельцу рассказать анекдот, суть которого никто не понял. Хуже всего в пространстве, как оказалось, ориентировалась Бабка. Она осторожно, прихрамывая, кружила по залу, будто в медленном, очень медленном вальсе и норовила срезать ножницами что угодно, кроме фанта, а когда ей всё-таки достался стишок, Бабка рассказала короткую, но полную тайн и мертвецов байку в прозе.

Фокус достался Матохе. Он заявил, что представит последнее достижение цивилизации под названием «волшебный фонарь», а общей темой представления будет «возникновение из хаоса гармонии». Повесил на стену экран, на экране тут же что-то разлетелось на разновеликие части, которые, однако, вскоре образумились и стали весело кружиться друг подле друга. «Возникновение Вселенной после Большого Взрыва», - объяснил мне сидящий рядом Пришелец, - «очень схематично». Во второй серии на экране появились какие-то козявки, которые хаотично двигались во все стороны, сталкивались, разлетались; наконец, несколько козявок слепились вместе и стали похожи на лягушачью икру. «Появление живой клетки», - прокомментировал Пришелец, - «причинно-следственные связи проигнорированы».

Я закрыл глаза. Умничает Матоха, всё равно как люди. Не люблю, когда умничают, неудобно мне, во-первых, за себя, что я не такой умный, во-вторых, за умничающих – ну чего они так, при всех-то..? «Блазник творит ваш мир», - как будто издалека доносится голос, - «бабочки и цветы получаются хорошо».

С закрытыми глазами ещё теплее и спокойней. Мне всё равно, кто сотворил мир, где тепло и спокойно – Блазник или кто-то ещё. Главное, чтобы там были те, кого я люблю.

Наверное, я задремал, потому что приснился поезд, приближающийся от горизонта, увеличивающийся в размерах, шум его нарастает, вот он уже застилает полмира, стук колёс, скрежет, зычный гудок наполняют голову: «Серёга, слышишь, проснись! До Нового года осталась минута!» Я открыл глаза - все сидели и чего-то ждали – поднял кружку и сказал: «С Новым Годом!», - посмотрел зачем-то по сторонам, остановился взглядом на ёлке и сдуру ляпнул: «Ёлочка, зажгись!».

И ёлочка зажглась… Одновременно с этим или с ничтожным, не замеченным мной интервалом, произошло несколько событий: в углу послышался стук – это Кащей упал со своей кровати, все вскочили из-за стола, Бабка подняла свою клюку, окно с шумом распахнулось, за ним открылась темнота, из темноты волной влетела страшная стужа, загасила свечи и факела, жуткий холод сковал руки и ноги. Потом события вновь начали развиваться последовательно, хоть и очень быстро.

Сверху и с двух сторон от окна оказались Головы Змея, из них вырвалось пламя, оно столкнулось со стужею и осыпало её инеем на подоконник. Посредине оконного проёма встал Кащей с Мечом в руках. Кладенец вертелся, пытаясь, видимо, играть самостоятельную роль, но Кащей упёр его остриём в пол. Клубы пара, вихри снега в том месте, где пламя встречалось с холодом, с воем и стонами перемещались, то отступая наружу, за подоконник, то влезая внутрь. Непонятно было, как долго могло продолжаться это равновесие. Кащей неподвижно стоял перед окном, остальные тоже были на ногах, кроме меня. В зале стало теплее, руки-ноги задвигались, но я не мог подняться со стула – на левом плече лежала железная рука Пришельца. А ёлка горела, одна лишь она, не просто горела, а мигала, свет гирлянды на мгновение выхватывал неподвижные фигуры из темноты, терял и выхватывал снова, по кадрам, как это называется?... да, стробоскоп, вроде бы.

Маленькая фигурка подошла к Кащею, чуть коснулась его и он отодвинулся! Кикимора подняла над подоконником ладошку, Змей погасил свой керогаз, все звуки стихли и в окне появилась рожа. У рожи были закрытые глаза, округлённые щёки и губы трубочкой – она дула.
- Не лопни, родной, - в полной тишине произнесла Смелая Голова, устало покачиваясь справа от окна.
Рожа открыла глаза, увидела, что губы практически упираются в ладошку Кикиморы и попыталась растянуть их в улыбку:
-Я чего? Я с праздником только поздравить! Всех, кто тут у вас…

Что-то в нас есть, когда мы не умничаем. Обычно это называют интуицией. Впервые встреченные лица она моментально определяет как хорошие, симпатичные (пусть и объективно некрасивые) лично тебе – и далее по нисходящей, вплоть до ненавистных. И редко ошибается. Дело тут не в опыте – так же поступают дети, собаки и лошади. Может быть, поэтому я почти никогда не смотрюсь в зеркало.

Представленная в окне рожа моей интуицией определялась как мерзкая, хоть и была весьма похожа на свои многочисленные лубочные изображения. В отличие от тех изображений, красного колпака на роже не было, отчего она казалась приплюснутой сверху белыми прилизанными на прямой купеческий пробор волосами, волнами прикрывающими уши. Брови, ресницы, усы и борода тоже белые, белые и зрачки глаз, а вот радужная оболочка – голубая. Нос вовсе не красный, а тоже голубоватый, как и вся кожа лица. Но хуже всего – губы, подвижные, как червяки, ярко-алые, как кровь, жирные, как после блинов с маслом. Мне сразу вспомнилось странное, но очень подходящее слово: сусала.

Когда сусала проникли в комнату и стали перемещаться от одного к другому, складываясь из своих каких-то внутренних предпочтений то кружочком, то полумесяцем, то линией, а то и восьмёркой, я увидел, что тело у рожи отсутствует. Или же я его просто-напросто не вижу.

По моим представлениям всё, видимое мною в так называемых реальности или воображении – всё равно – вместе со мною существует, то есть принадлежит природе. А если нет, то нет. Об этом можно поразмышлять при наличии времени.

А пока что рожа без тела в свете стробоскопа, то есть как бы скачками, движется по залу, все поворачиваются вслед за ней, Кикимора по-прежнему с поднятой ладошкой, обращённой теперь, как я понял, уже к Дремучему народу, потому что выражение морды, например, Смелой Головы, не оставляло сомнений в её намерениях. Ладно, пускай Кикимора их и сдерживает, но я-то не Дремучий народ! Во-первых, рожа мне не нравилась, а во-вторых, и это главное, я был уверен, что своим «ёлочка, зажгись!» каким-то образом сам её сюда и затащил. В то время, как на левом плече лежала рука Пришельца, так что оно немного даже онемело, правая моя рука нащупала на столе подсвечник с погасшими свечами; ножка у него такая удобная для охвата ладонью, сам тяжёленький, и когда рожа остановилась передо мной, оскалившись и показав белые, ровные, как у депутата или артиста, зубы, я врезал именно туда, куда хотел, в самую середину, со всей силы. И стало темно.

Первыми моими желаниями по возвращении сознания были плавание в реке и секс. Причём одновременно и связано друг с другом. Потом стал различать голоса. Я решил пока не открывать глаза, прикинуться шлангом и послушать – потом ведь ничего не расскажут!
Голос Бабки: - Совсем испортились люди! В старые времена, бывалоча, от мороза они по домам прятались, в шкуры рядились и костры жгли, а нынче, гляди – канделябрами по сусалам! – «Значит, попал!», - подумал я.
Голос Лешего: - Себя уморишь, на людей не угодишь. А этот, наш, вообще опричник. Как сейчас помню, на второй минуте знакомства вылил мне на голову котелок ухи! – «Треть котелка», - подумал я, - «у меня всё записано».
Голос Змея: - Что ни говорите, а удар хорош!
Приятно такое слышать. Ещё в ходе подслушивания выяснилось, что как только подсвечник соприкоснулся с принимающей стороной, я стал куском льда. После чего Бабка немедленно превратила меня в налима, а после оттаивания тут же, на стуле – обратно в меня. Сперва-то я был несколько обескуражен услышанным, а потом вспомнил, что людям свойственно порой на время превращаться в мудрецов, влюблённых, а то и вообще в пустое место, и это самостоятельно, не прибегая к бабкиному мастерству. Что я им расскажу нового? А налим – благородная рыба, известная тем, что нерестится в январе, а будучи пойманной и окоченевшей на льду, в тепле оттаивает и оживает.

- Серёша, хватит шмуриться, мы шдём тост! - Я открыл глаза. Горели свечи и факела, все были за столом: хихикавшие Матоха с Блазником, серьёзный Леший, Кикимора с прямыми зелёными волосами до подбородка, задумавшийся о чём-то Пришелец, пьяненький Водяной, Лихо со счастливым глазом, во весь рот хохочущий Соловей, хмурая Бабка, улыбающийся в три Головы Змей, печальный Кащей – интеллигентные, милые мне лица. Я поднял кружку: «А не позвать ли нам Снегурочку!?»

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив