Однажды в хуторе.

1

Любовь Викторовна перестала полоть траву в ровных грядках начинающей розоветь клубники, выпрямилась, вытерла руки о фартук и прислушалась. Из-под раскидистого абрикоса доносилась любимая песня Азнавура.

Под магические звуки «Une vie d’amour» Любовь Викторовна, тогда еще совсем девчонка, пришедшая в кинотеатр с более взрослыми подругами, в полутемном зале, заметила пристально смотревшего на нее молодого человека.

На фоне разыгрывающейся драмы художественного фильма «Тегеран 43", она почувствовала себя хрустальной вазой, инкрустированной золотом и драгоценными камнями, которую недавно привезли в городской музей. Находясь на школьной экскурсии, она обратила внимание, как служащие с восхищением, переговариваясь шепотом - словно боясь повредить громкими голосами сияющую красоту, бережно устанавливали шедевр человеческого мастерства на высокий постамент в центре зала.

Это был тот момент взросления, когда невесомым облаком исчезает девочка с косичками, навсегда оставив свое отражение в самой дальней комнате замка женской души.

От неизвестного ощущения перехватило горло, сердце старалось выпрыгнуть из груди, выбежать из кинотеатра и спрятаться в самом дальнем уголке парка. Но заметив взгляд Любы, молодой человек смутился, нервно поправил ворот рубашки, а потом застенчиво улыбнулся ей. Эта улыбка подарила надежду, вселила уверенность, сердце угомонилось, и Люба улыбнулась своему будущему мужу.

Женщина поспешила к дереву, там, в плотной тени, на деревянном столе, приспособленном для летних семейных обедов, звонил телефон.

- Да, сынок! - Радуясь, громко заговорила Любовь Викторовна, обернулась по сторонам - видят ли, слышат ли соседи?! Но не увидела ни Захаровны, ни Женьки, ни ее непутевого мужа, и чувство несправедливости заставило ее взмахнуть рукой! -  Здравствуй! Да, да!!! Конечно, приеду! Помидорчики свеженькие, огурчики привезу! Клуб.. - Любовь Викторовна поднесла телефон близко к лицу, всмотрелась в экран и снова поднесла к уху и договорила – клубника, пока еще, не поспела… Продолжая говорить, женщина снова осмотрелась по сторонам, но теперь уже с желанием никого не увидеть: – Не переживай! Я сама доеду! Ой, сынок, да, какие мои годы! Ха, ха.. Может быть… Да, да, поняла! Ну, все, ждите!!!
Опуская телефон на грубый стол, Любовь Викторовне очень не хотелось, что - бы Женька или тем более Захаровна слышали этот разговор и подумали, что Витя недослушал слов матери.  Любовь Викторовна на самом деле знала, что сын едет за рулем и говорить долго не может, он сам ей об этом сказал, а вот, объяснять соседям ей ничего не хотелось.
Кусты смородины со стороны дома Захаровны прошелестели темными листьями, а гуси в загоне предупреждающе зашипели.
- Старая сплетница – подумала Любовь Викторовна и, взяв телефон, поспешила в дом.
В доме было прохладно. Окна от солнца закрыты деревянными ставнями, которые своими руками сделал отец Вити, покойный муж Любовь Викторовны. Да не только ставни, сам дом практически весь дышал трудолюбием и плотницким умением покойного.

Богатая телом женщина села на кресло в большой, заполненной серым полумраком гостиной. Не смотря на выбранный мужем дизайн и материалы, дом был новым - всего 8 лет, как были поставлены резное крыльцо, врезаны все замки и в доме появилась вода.
- Ну, вот Любонька – обнимая жену за плечи одной рукой и открывая кран в давно сделанной ванной, но 2 года бывшей без воды, сказал Михаил – нам с тобой теперь и баня то праздником будет!!! Он весело подмигнул, указывая на красную лампочку водонагревателя, зачерпнул широкой ладонью теплую воду из  под крана, и плеснул ею на грудь жене…
Освобождаясь от воспоминаний, Любовь Викторовна встряхнула головой, встала и пошла на кухню. Сняла фартук в зеленых разводах от сока травы, бросила его в открытый  иллюминатор стиральной машины. Включила чайник, приоткрыв жалюзи на широком кухонном окне, посмотрела на ухоженный двор, маленький садик из десятка деревьев…
- Одиноко… – Плавно, как будто подчиняясь летней жаре, поплыли мысли её– Кому это все нужно? Вот, сынок женился на богатой, а была бы победнее, так, здесь всем места хватит… И Лизанька бы здоровья набралась, на своем – то -домашнем! И огурчики, и помидорчики…
Пальцы женщины соскользнули с узких полос жалюзи, она села на стул, руки остались безвольно висеть вдоль тела, большая грудь уперлась в стол и стала вздрагивать. Тихо, по-девичьи заплакала хозяйка большого, добротного дома, где- то в хуторе, на матушке - реке Волге.
2
Городской шум раздражал Любовь Викторовну. Не то что – бы причинял головную боль или заставлял быть растерянной – просто раздражал. Еще девчонкой учась здесь в техникуме, Люба поняла - чем ее раздражает городской шум!

С самого рождения слух деревенского человека впитывает звуки заката и рассвета, улавливает отголоски беды и радости, задолго предупреждает о приближающейся опасности. В городе, слух, словно струна натягивался, а прислушавшись, получал увеличенную порцию шума, и Любовь Викторовна постоянно одергивала себя, заставляя слушать то, что рядом, а не все что вокруг, дабы струна не лопнула.

Купив билет на автобус до хутора, Любовь Викторовна вышла из душного вокзала на перрон.

Она хорошо знала, что нужный ей автобус будет отправляться с самой крайней остановки, и уверенно пошла направо, издалека всматриваясь в пассажиров. Она хотела узнать знакомых, что – бы быть готовой к расспросам, подготовиться перевести тему на хуторскую жизнь.

Сейчас ей не хотелось рассказывать о том, где она была и что делала. Любовь Викторовна старалась уберечь эти воспоминания, как крупу берегла ее мать в голодное время войны. Ей не хотелось разбрасываться чувствами, которыми она была сейчас полна, это было бы все равно, что бросать зерно на асфальт и ждать урожай.
Любовь Викторовна поздоровалась с группой молодежи – детьми ее знакомых возвращающихся кто с учебы, кто с работы, еще с несколькими женщинами, но встала в стороне от них. Оставшись в неведении Любиных дел,  помолчав, они принялись дальше обсуждать городскую жизнь.
- Здравствуйте, теть Люба! – произнесла пробежавшая мимо фигура паренька. Люба всмотрелась против солнца в остановившуюся у группы ребят фигуру.
«- Денис – поняла Люба – верно, хочет Светку на машине подвезти. Молодежь! Давно ли мой Витька так за Татьяной ездил из хутора в город, потом назад. Уже Лизоньке 4 года, это ж сколько? 5 лет прошло!»
До автобуса было еще 15 минут, Любовь Викторовна посмотрела на лавочку под крытым павильоном. Там полусидя, полулежа, расположился бомж. Никто из ожидавших, под крышу на остановке не заходил, лишь изредка косились на грязного человека.

Мысли  Любовь Викторовны, почему-то занял этот человек.
«- Вот, сидишь ты пьяненький смотришь на нас и думаешь - чем вы лучше меня?! Да, не чем - могу тебе сказать! Мужики у нас, как напьются так ничем не лучше тебя!»
- Во, жизнь - то штука якая, а небось деток воспитывал, а они ехо як сабаку на вулицу. Здорово, соседушка!
- Здравствуй, Захаровна! - Ответила Люба, продолжая смотреть, как пытается выпрямиться бомж. – А, почему ты думаешь, что его дети выгнали?
- Та, хто – же по своей воли, при хате, будит на вохзале водовку кушать?
У Любы сжалось сердце! Что – же за несправедливость такая! Мы всю жизнь для кого? Для сына своего, для деток его! А куда я еду? От сына своего, от внученьки моей! А, чем я не такая же сирота стала, как он?! Человек он! Человек!
Люба перекинула опустевшую сумку через плечо и пошла к бомжу.
- Ты кто? – спросила Люба.
- Я Борюсик – покачиваясь, басом ответил мужик, и икнув добавил – Те че надо?
- Тебя что, выгнали из дома?
- Ну, выгнали – пытаясь поймать вертикаль, заплетающимся языком отвечал бомж.
- И давно ты так - по вокзалам?
- Да нет, я не на вокзале живу… Я стоянку охраняю, там вот, и живу… А к своим я из принципа не пойду! А ты че пристала? Тебя что,  Анька послала??? Так можешь ей передать, я домой не вернусь, пока она иждивенцев этих не выселит!!!
- Каких иждивенцев?
- Известно каких! Сынка своего с девкой!
Люба стояла и слушала невнятный рассказ про то, как воспитал этот мужик чужого пацана как родного, а он работать не хочет, девок в дом водит, да, родителям жизни не дает!
- Слушай, а пойдешь ко мне жить? – вдруг сказала Люба и сама удивилась своим словам.
Отошла на шаг, чуть закинула голову и задумалась. Она слышала, знакомые голоса хуторских сплетниц, слышала, как Светка говорила Денису, что не поедет с ним, а ребята подшучивали над Денисом.
- А чего не поехать? – поднимаясь, сказал Борюсик  – Поеду!
Борюсика повело в сторону, Люба подхватила его, но ноша оказалась тяжела и она поняла, что падает вместе с Борюсиком. Хуторские засмеялись, потом к ним добавился смех других пассажиров. Вдруг, появилось равновесие и выпрямившись Люба увидела Дениса.
- Ты че теть Люб, знаешь его? – спросил Денис, держа под руку Борюсика.
- Знаю, Денис…Это Миши моего, царство ему небесное, друг старинный. Денис, довези нас на машине?! А то в автобусе неудобно как то…
- Не теть Люб, он же мне все сиденье запачкает.  Потом машину не проветрить!
- Да, не запачкает! Значит, как у нас по задам ездить среди куч, тебе ничего проветривать не надо? А как свиней, да гусей пугать тебе тоже ничего не пахнет?!
- Ладно, ладно, довезу!- Нехотя согласился Денис, и тихо добавил – Вот не везет, так не везет!
- Да, ты не расстраивайся, я ж в долгу не останусь – беря Борюсика под другую руку, говорила Люба.- Хочешь, я пирог тебе испеку с вишней? – Денис молчал – А, хочешь, борщом накормлю? Помнишь, как вы с Витькой моим, за день всю кастрюлю борща съели?
- Помню. Смотрите - здесь ступеньки. Нам туда – кивнул через дорогу Денис – там моя машина.
- А, хочешь, картошки с мясом натушу – не унималась Люба, уже подойдя к машине. Денис открыл дверь и погрузил на заднее сиденье Борюсика. –И булочек напеку – добавила Люба сев рядом с Борюсиком.
- Теть Люба, иди сюда, вперед садись. Все - таки запах то…
- Нет, Денис, я здесь - придерживать его буду.
- Да, че его держать то? Дальше пола не упадет - засмеялся Денис, но глянув в зеркало заднего вида осекся. Молча завел машину и уверенно повел в сторону выезда из города, уже на трассе сказал:
- А картошки с булочками можно!
Любовь Викторовна молчала. Денис снова посмотрел на нее в зеркало, что-то изменилось в ней, но что?
Так и ехали молча.  Мимо дачных участков, полей уходящих неровными квадратами вдаль, маленьких селений с одинокими красивыми домами и рядами покосившихся избушек, заброшенных полуразрушенных ферм- через необъятные волжские степи, то видя вдалеке возвышающиеся холмы, то усталый диск солнца-плывущий в теплых, красно-оранжевых реках заката.
 Денис пытался отгадать - о чем думает Любовь Викторовна, сидя рядом с бомжем?! А Люба думала о своем сыне, о Денисе, о тех временах, когда ее муж был жив, и все было по-другому. "Теперь и машины нет" - Люба уже привыкла ездить на автобусе, и сейчас наслаждалась тем забытым чувством переживания скорости в автомобиле.

"Если забор укрепить - надо по дворам походить, да попросить, чтобы навоз вычистить еще и по цене сговориться надо…"
Менялись картины волжской степи, сменяли мысли друг друга, дорога вела к дому- в хуторе на великой реке Волге.

Продолжение http://maxpark.com/community/3610/content/2264522