Однажды, сидя перед телевизором
и невнимательно переключая каналы, я, неожиданно для себя, вдруг
вспомнил, и мало того, что вспомнил, но ещё и полностью
прочувствовал и осознал такую простую, как оказалось, и вполне
очевидную истину — я был всегда. А вот того человека, которым я до
данной минуты считал себя, его наоборот - нет. Нет и никогда не
было. От этой внезапно свалившейся информации у меня резко
пересохло во рту, а в районе солнечного сплетения сделалось
неприятно тепло и что-то как-будто даже шевельнулось там,
тошнотворно и пугающе. Настолько осязаемо, что я инстинктивно
прижал руку к животу, как бы зажимая зияющую в нём рану. Но раны не
было. Всё было как всегда, телевизор нёс привычную чушь, за окнами
прогремел и прозвякал трамвай, кричали какие-то дети. Всё было как
всегда, и я был всегда.
Абсолютно точно. Сомнений не
было никаких и мозг, как ни пытался уцепится за спасительные
варианты, опровергающие сложившееся положение дел, лишь раз за
разом нелепо проваливался на тонком льду безуспешных попыток. Я был
всегда и всегда было то, где я был и чем я был, и никакого начала и
конца у этого нет и не будет.
Я бросил пульт и подошёл к
зеркалу. Из него на меня с тревогой смотрело знакомое лицо с
безнадёжно незнакомыми глазами. С моими глазами. Стеклянная стена,
разделяющая нас, немного дрожала и, казалось, ещё чуть-чуть, и по
ней пойдёт зябкая рябь и тихо поплывут жёлтые листья. Но листья, к
великому моему облегчению, не поплыли. Это был бы уже точно
перебор. Такого бы я уже не вынес.
Я вспомнил, как, не особо,
кстати говоря, старясь, выдумал эту жизнь. Полностью. От начала и
до вот этого самого момента. У человека, смотрящего на меня из
зеркала не было ничего. Он никогда не был ребёнком, не ездил в
пионерский лагерь, не поступал в институт, не отдыхал с женой на
море. Никакого прошлого. Он всегда был здесь и сейчас. Каждый
прожитый им день — очередная иллюзия, потому что всегда есть только
один и тот же день, и никаких вчера и завтра — просто не
возможно.
А все эти тёплые воспоминания,
осколки которых каждый из нас хранит в маленькой смешной
шкатулочке, обитой выгоревшим шёлком, искрящиеся и всплывающие при
удачном стечении обстоятельств — это тоже мой вымысел. Средней
детализации декорации, фальшивые звёзды на нарисованном
небе.
И фиолетовые тени домов на
розовом январском снегу, длинные и сказочные, и мамина рука в белой
варежке с чёрной снежинкой, и мокрый запах шерсти от шарфа,
намотанного до самых глаз. Мы с мамой идём из садика домой и
клюквенный январский закат взрывает окна почерневших пятиэтажек
неведомыми, загадочными всполохами. Мне хорошо и
уютно.
Каждый раз потом, через много
лет, такими зимними вечерами будет накатывать щемящее ощущение
незатейливого комфорта, как будто бы мама до сих пор ведёт тебя за
руку, крепко придерживая белой варежкой с чёрной снежинкой, и
лёгкая, ядовитая грусть кольнёт в самый угол глаза маленьким
осколком волшебного зеркала, потому что всё это давно и навсегда
прошло и никогда не вернётся, да и вообще - вряд ли когда то было.
И яркое июльское утро на даче, с бескрайнем небом, пахнущее солнцем
и дымом от самовара, прохладой дома и, почему-то, зубной пастой, и
дед, ещё совсем молодой, в голубой майке красит забор и дымит своей
вечной сигаретой — этого тоже ничего никогда не было, мой дорогой
зазеркальный друг. Извини. Это всё часть стандартного наполнения
обычной жизни, сделанного по бесплатным шаблонам из набора типовых
выкроек тёплых воспоминаний и дорогих сердцу моментов. Дешёвка,
понимаешь?
Мне стало жалко человека в
зеркале. До слёз. Я чувствовал, что мой грим, которым по сути он и
являлся, стекает, и что скоро я полностью стану тем, кем я был и
есть всегда, а он просто затеряется в бесконечных лабиринтах моих
воспоминаний, и я забуду его, как забываем мы яркие и приятные сны,
которые с каждой минутой теряют свою былую выпуклость и
осязаемость, превращаясь в неважный обрывок бесполезной информации,
не имеющей никаких оснований на то, чтобы быть хоть как-то
зафиксированной в дальнейшем.
Я привык, привязался к нему,
чёрт бы всё это побрал! Я чувствовал ответственность, если хотите,
хотя о какой ответственности тут может идти речь? Вы чувствуете
ответственность за персонажа из компьютерной игры? Смешно,
согласен. А задумывались ли вы, когда-нибудь, что происходит в
игре, когда вы не в ней? Стоят они там все неподвижно, в ожидании
главного зрителя, или напротив — ведут ожесточённые бои и даже
отголоска мысли у них нет о каком-то стороннем наблюдателе, который
время от времени является к ним? Никто не
знает.
Но как бы то ни было я поддался
сантиментам и решил задержаться ещё немного. Я не ограничен ничем.
Останусь на столько, на сколько захочется. Я притворюсь, что всё
забыл и действительно всё забуду. Все мои воспоминания снова мои.
Настоящие. У меня было детство, были хорошие и плохие моменты. Я
есть. Я живой.
И лишь иногда, когда я смотрю на
себя в зеркало, я вижу там чужие глаза и зябкая, осенняя рябь
пробегает тогда по стеклу и бледно-оранжевый листок, хищно
растопырив острые свои пальцы еле заметно скользит по тёмной глади
воды. И тогда у меня неприятно открывается рана в районе солнечного
сплетения и на весь оставшийся день, на весь единственный,
бесконечный, не имеющий ни начала ни конца день, портится
настроение, и я хожу по бесконечным своим комнатам мрачный и
отрешённый, всё силясь вспомнить что-то такое, то самое, которое
неуклюже балансирует на самом краю допустимо возможных воспоминаний
и всякий раз срывается в чёрную бездну, как только я начинаю
приближаться.
Но потом это проходит. Всё
проходит.