Обуза...
belozerova — 21.02.2012 Я - счастливая женщина.Мой ребенок был разлучен со мною медработниками только тогда, когда его уносили в операционную - оперировать глаза.
Сейчас ему 10 лет, он здоровый лось.
Но бывает и другое.
Цитата, которая меня поразила до глубины души:
"Согласно Прокопьеву, сейчас родители в реанимации могут быть изрядной обузой: «В любой момент родитель может совершенно случайно, желая только добра своему ребенку, наступить на шланг, локтем, невольно, нажать на какую-то кнопку, столкнуться с сестрой, которая держит в руке шприцы с набранным лекарством». "
Отсюда: http://www.bg.ru/stories/10119/?chapter=1
Послушайте! У меня инфекционный стационар закрытого типа. С больными, которые выделяют полнейшую заразу.
Но я не представляю себе, КАК это - не пустить родственников к тяжелому больному, а мать - к умирающему сыну. Да, я предупреждаю их, что это опасно. Да, они одевают респираторы.
Обуза?
Ничего подобного! Родственников можно научить - скажем - вертеть больного, стучать по спине, делать массаж, кормить с ложечки - я говорю про свою палату интенсивной терапии. Помочь персоналу можно попросить, скажем, отнести тарелку с кашей больному рядом.
Если у меня лежит ребенок - Эля та же, так это же счастье, что будет кому ухаживать, потому как лишние руки обузой не бывают.
Почему эти люди, которые придумывают эти правила, считают мать - обузой? Почему они не хотят с нею говорить? Почему такая бесчеловечность? Я не понимаю. Не понимаю, как не пустить к умирающему. В реанимации очень одиноко, там холодно, шумно, горит свет и пищат мониторы. В нашей палате интенсивной - конечно, поспокойнее.
Да, я прошу выйти, когда что-то делаю, разговариваю с другим больным или кого-то смотрю. Но зачем война? И почему нельзя сделать так, как там, где мать или другой близкий может зайти к своему ребенку всюду, кроме операционной? Я не понимаю. И не пойму никогда.
Не пойму, почему в некоторых больницах больным запрещают брать в палаты мобильные телефоны и компьютеры (пользоваться обогревателями и чайниками, действительно, нельзя по правилам пожарного надзора). Не понимаю, как можно устраивать обыски, и орать. И это бывает.
Это очень тяжко - оказаться в больнице. Еще более тяжко - оказаться там - беспомощному малышу, который даже не может возразить персоналу. И насколько легче, когда в отделении есть родственник, который будет помогать. А не быть обузой. И мне кажется, вместе легче.
Потому что ко мне до сих ходит мама Марка, хотя прошло четыре года, как он умер. Он умер с нею рядом. И им обоим это было нужно. Я ничего не могла для него сделать, так как болезнь его была неподвластна мне. Но мама Марка, Нина Алексанровна, была рядом, и я там была - он спокойно ушел.