Общественный контроль - это всего лишь клапан общественной «скороварки»?!

Суды «варят» приговоры, не особенно-то и заморачиваясь их справедливостью. И разве кому-то не ясно, что уголовное судопроизводство в России имеет обвинительный характер?! О чем можно судить, в частности, по стенограмме заседания Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека.

«Д. Медведев: Я, честно говоря, единственное не понял из Вашего выступления (то ли ослышался, то ли Вы так сказали): сколько, Вы сказали, у нас оправдательных приговоров?

М. Полякова: 0,8%.

Д. Медведев: Я думаю, что это неточная цифра. Я, конечно, проверю, просто мне самому как юристу это любопытно. Я позвоню Председателю Верховного Суда.

М. Полякова: По данным Судебного департамента.

Д. Медведев: У нас их, наверное, немного, но другие цифры назывались, не 0,8%. Это на самом деле очень важный индикатор отношения самих судей к своим обязанностям».

Я бы погрешил против истины, заявив, что Дмитрий Медведев – такой уж большой авторитет в области юриспруденции. Однако его реплика об отношении судей к своим обязанностям попала в «десяточку». Чего нельзя сказать о точке зрения главы высшей судебной инстанции России – председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, полагающего, что судья не должен нести ответственность за содеянное, извините, за принятое им решение. Если, конечно, у него изначально не было уголовного умысла.

С такой точкой зрения не согласилось 84% участников опроса, состоявшегося в сообществе «Народный суд». Один из его участников – Александр Орлов, развивая логику г-на Зорькина, пишет, что от ответственности следовало бы освободить и врачей. Если те захотели выпить, что непредосудительно, но у них не было уголовного умысла по пьяной лавочке зарезать пациента. И казанские полицейские не имели уголовного умысла, когда использовали бутылку из-под шампанского. Они же не хотели причинить пострадавшему мучительную смерть от разрыва прямой кишки. Полицейские всего лишь намеревались таким образом выбить у него показания…

Закона, который возлагал бы на судей ответственность за судебные решения, влекущие за собой, скажем так, негативные последствия для общества, пока не существует. А ведь судья может натворить дел побольше, чем пьяный врач, бандитствующий полицейский или неосторожный водитель автомобиля. И если такой водитель не в силу уголовного умысла, а просто по недосмотру задавит пешехода, то суд его за это примерно накажет. И пояснит свое решение тем, что водитель должен предвидеть возможный наезд на пешехода.

Простите, а судья чем лучше водителя?! И разве он не должен предвидеть вред, который обществу может причинить принятое им решение? Впрочем, общество здесь совершенно не причем. Потому что судья действует в интересах государства, которое его за это достойно вознаграждает. Простите, но разве государство не призвано служить обществу? Очевидно же, что общество превыше государства и, следовательно, имеет право контролировать любые аспекты его деятельности, включая правосудие.

Судебное решение может-таки обусловить наступление негативных последствий для общества. Но неужели никто не способен проконтролировать качество судебных решений? Только не надо ссылаться на вышестоящие судебные инстанции. Да, они проверяют законность решений нижележащих судей. Но кто поручится за то, что эти решения не просто законны, но и справедливы?

К слову сказать, председатель Верховного суда Татарстана Ильгиз Гилазов уже высказывал мнение о том, что судебные решения должны быть не только законными, но и справедливым. Так вот, проверять судебные решения на предмет вероятности наступления в связи с ними негативных последствий для общества и его членов могут субъекты, действующие в соответствии с Федеральным законом от 21 июля 2014 г. N 212-ФЗ «Об основах общественного контроля в Российской Федерации» или для краткости субъекты общественного контроля. К числу таких субъектов относится и возглавляемая автором этих строк татарстанская региональная общественная организация – правозащитный центр «Андурский и партнеры» (зарегистрирована Управлением Минюста РФ по Республике Татарстан).

п. 2.5 Обзора судебной практики УДО (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 29 апреля 2014 г.), если осужденный отбыл часть срока наказания, получив право на УДО, суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства на том лишь основании, что осужденным отбыта недостаточно большая часть наказания.

. А ведь отказ осужденному в реализации его права на УДО возможен лишь в том случае, если в ходе судебного разбирательства будет доказано, что полное отбывание назначенного наказания действительно необходимо для его исправления (ч. 1 ст. 79 УК РФ). А такого рода доказательств суд не добыл.

По смыслу статьи 175 УИК РФ при разрешении ходатайства об УДО суд должен учитывать поведение осужденного за весь период отбытия наказания, его отношение к содеянному и другие обстоятельства, свидетельствующие об исправлении (или не исправлении). Суд же свой отказ в удовлетворении ходатайства об УДО Захватова мотивировал только одним доводом: что за период отбытия наказания тот получил 15 взысканий. Это, по мнению суда, не позволяет признать отбытый им срок достаточным для достижения целей наказания. При разрешении ходатайства об УДО взыскания, наложенные на Захватова, суд должен был оценивать с учетом характера допущенных им нарушений. Он этого не сделал и не оценил полученные взыскания в совокупности с другими данными, характеризующими поведение Захватова. И, в частности, с поощрениями, число которых кратно превышает число нарушений.

Суд не учел, что исправление – это достаточно продолжительный процесс. Не зря же Захватову было отпущено на исправление 18 лет. А ведь за последние несколько лет он вообще не имел замечаний. Журналист Евгений Абрамов, которому я показал рукопись настоящей статьи, считает, что УДО – это способ гарантированного и безопасного получения… взяток. Он рассказал, как однажды приехал в колонию строгого режима, где проходило выездное заседание по УДО. Слушали примерно два десятка дел. УДО дали только одному осужденному. Причем, не самому достойному…

А теперь прямая речь г-на Абрамова: «Зря ты, Ефим, пишешь обо всех этих поощрениях и наказаниях, полученных Захватовым за время отбытия им наказания: для судьи Голубевой все это не имеет никакого значения. Если, конечно, у нее нет личной заинтересованности. УДО – это настоящая кормушка для судей, работающих в глухомани. Где, как правило, и находятся исправительные колонии. По моим наблюдениям, одни судьи отказывают в УДО всем кряду и рвутся на повышение. Другие берут мзду и сидят на своих местах до пенсии».

Так, кто же должен оценивать те или иные действия (бездействие) на предмет их Например, многомиллионную ежедневную зарплату Игоря Сечина. Или разброс между ежемесячной «выплатой» в размере 530 тыс. рублей отставного президента России и пенсией обычного гражданина в 10 тыс. рублей. Суд такой разброс признал бы законным. А 76% участников соответствующего опроса посчитали, что разброс пенсий не должен превышать двух-трех крат.

Никто не оспаривает то, что оценка законности решений судов первой инстанции относится к компетенции апелляционной инстанции. И что законность решения судьи Голубевой оценит Верховный суд Татарстана. А вот о социальной (общественной) справедливости судебных решений (и, в частности, решения судьи Голубевой) судить лучше субъектам общественного контроля.

Я, например, постановление судьи Голубевой об отказе в удовлетворении ходатайства адвоката об УДО Захватова нахожу несправедливым. И не вижу ни малейшей общественной надобности в том, чтобы государство за наш счет кормило Захватова, удерживая его в местах лишения свободы еще несколько лет. Да, 15 лет тому назад он наломал немало дров, за что получил серьезное наказание. Но теперь-то это совсем другой человек…

Должен заметить, что г-н Гилазов поддержал идею допустимости общественного контроля над судебной системой. Оговорившись, правда, что такой контроль должен осуществляться не иначе как в правовом русле. И не кем попало. Так вот, члены региональной общественной организации – правозащитный центр «Андурский и партнеры» это определенно не «кто попало». И действуют этот Центр в рамках закона и своего устава. А он дает право:

• вносить предложения органам власти (п. 2.4);
• осуществлять общественный контроль (п. 2.5);
• представлять интересы неопределенного круга лиц (п. 2.6).

Пользуясь этим правом, Правозащитный центр решил внести на рассмотрение Государственной Думы РФ следующее предложение: принять такое дополнение к закону об общественном контроле, которое обязывало бы органы государственной власти и местного самоуправления в установленном порядке реагировать на результаты проверок, осуществляемых субъектами общественного контроля. В противном случае такой контроль уподобится клапану, роль которого ограничится выпуском пара из общественной «скороварки». Чтобы она вдруг не взорвалась. Однако этого слишком мало, ведь главное назначение общественного контроля сводится к тому, чтобы присматривать за государством и его институтами. Которые должны служить обществу. И это будет в высшей степени справедливо.

Подготовлено на основе публикации ИА REX