об иконописном бэкграунде

mmekourdukova — 03.11.2025

(по просьбе комментаторов ко вчерашнему)

Первое, что мне вступило в голову при взгляде на произведения Ивана Калганова, спасибо френду за наводку , - О! а ведь наверняка тюменский апеллес - ровесник Репина. Проверила – и точно, год разницы. Мало того, очень схожий бэкграунд, оба провинциалы, оба начинали как иконописцы (а другого художественного образования за пределами столиц и не существовало). У Репина старт был даже ниже, солдатский сын, детство чуть ли не крестьянское, меценатов, вплоть до самого поступления в АХ, ноль. А Калганов был мещанин уездного города, опекаемый щедрым купечеством, с места в карьер получивший гослужбу и жалованье. И вот такие разные судьбы. Репин дожил чуть ли не до девяноста, Калганов не дотянул и до сорока. Репин был богат, вращался в культурных и светских кругах вплоть до самого верху тех и других кругов, ездил в заграницы, пользовался громкой и заслуженной славой прижизненной и посмертной. И, главное, стилистически рос всю жизнь, ажно вплоть до очень качественного раннего импрессионизма. Калганов же стилистически застоялся в самом зачаточном, робко-ученическом академреализме, да в нём и сгнил, его последние работы ничем не лучше первых. Ну и прочее – неудача с попыткой пробиться в столицу, провал (очень поздней) попытки получить регулярное художественное образование, алкоголизм, ранняя смерть и последующая безвестность – всё один к одному, всё логически неразрывно связано со стилистическим загниванием.

Почему, спрашивается? Разные такие судьбы?

Можно, конечно, всё объяснить чисто личностными особенностями, один-де был по натуре сюрвайвор, живчик и искатель приключений, а другой – вязкий депрессивный тугодум и конформист. Но есть у меня сильное подозрение, что дело также и в школе, в начальной школе искусств.

Провинциальная богомазня середины позапрошлого века – это в 99% случаев дилетантский, каргокультный «академизм», воцарившийся наспех и без корней там, где ещё вчера цвела непуганная средневековая стилистика. Кое-как присноровившись подражать случайно виденному столичному, провинциальные каргокультные академисты вырабатывали особенный ремесленный пошиб, позволявший изготовлять, как бы методом типографского набора, стандартные священные досочки из небольшой кассы готовых паттернов – личики, ручки, складки, пейзажные клише. В наилучшем случае могло получиться вот так -

— но чаще выходило вот так.

Ни уменья строить убедительную иллюзию пространства, ни навыков наблюдения живой натуры, ни насмотренности европейских памятников (хотя бы в репродукциях или хороших копиях) у большинства провинциальных иконописцев ещё не было – ибо зачем. И не было (УЖЕ не было) тех прекрасных средневековых умений, которые мы так ценим в искусстве переходной стилистики. Крепкая технология, чистый цвет, могучее ритмическое начало, каллиграфическая приёмистость кисти, умные секреты взаиморасположения предметов и всякой части оных, всё, что делает искусство искусством, а не плохим суррогатом фотографии – всё было сброшено с корабля современности, и осталась серо-коричневая маслянистая грязючка и сиротливо плавающие в ней отдельные объекты, нарисованные хотя и похоже, но до тошноты уныло и бессвязно, мельтешащие и мешающие друг другу. В собственно иконах, при воспроизведении уже обкатанных композиционных и пространственных схем, оно ещё было не так заметно, но при сочинении авторских композиций сразу вылезало самым жалисным образом. Вот этот тошнотворный провинциальный продукт и заставил всех наших Трубецких, Флоренских и Успенских с такой буйной жадностью накинуться на свежеоткрытое национальное Средневековье. И сбросить с корабля этой новой современности, затоптать в навоз только-только проклюнувшиеся ростки национального академизма.

Так, а у Репина-то что было, разве не то же самое? А вот таки нет. Репин начинал с полноценной непуганной средневековой стилистики, с орнаментов малярным квачом, с фантастических розанов на печи и на девичьих сундуках, с яиц-писанок, причём в индустриальных количествах, у него, совсем ещё сопливого, отбою не было от заказов. «Низовое» украинское-южнорусское, с плавным переходом на Польшу, могло выглядеть примерно так —

И это была школа ритма и композиции, школа цельности видения и твёрдости руки. Потом был год в топографическом училище, это опять же про строгие правила, чёткую линию, планирование и ритм. Потом, в тринадцать лет, он попал в «настоящую» иконописную мастерскую. Разумеется, тоже провинциальную и тоже, скажем так, академического направления.

Но украинский провинциальный «академизм» был не настолько каргокультным, как сибирский. Туда уже с 17 в. задували из Европы ветра так называемого «барокко», т.е. плавно-переходной стилистики, там не было жестокой пропасти между низовой-провинциальной и учёной-столичной живописью. Да, малевали наивно – но это было не нахватанное по верхам непережёванное чужое, а уже усвоенное. С этой ступеньки было несравненно проще подтянуться до высокой, до учёной академической стилистики, той, которая умеет сходство-с-натурой, но умеет и ритм, и композицию, и благородную текстуру, и чистый цвет. В своих мемуарах Репин рассказывает, например, что по всей Украине была тогда в моде «Магдалина» Помпео Батони, вот эта -

— и что сам он её писал с большим успехом. Или вот, лучшей репродукции не нашла, но это восемнадцатилетний юноша накрасил с оригинала Боровиковского. Для сельской церкви Харьковской губернии. С того гонорара Илья Ефимович и уехал в Питер, доучиваться.

И доучился. И было ему счастье.

Я не хочу сказать, что школа – это всё. Школа – это не всё. Бывает, что вязкий тугодум даже и в правильном культурном контексте остаётся тупым и ограниченным, и стиль его пошлеет и схалтуривается. Бывает, что и ударенный в детстве по голове пыльным мешком кривой школы, за счёт личной бодрости и жизнелюбия, выписывается в живые художники и до последнего дня наслаждается раздвиганием своего стилистического горизонта и восхождением по стилистической лестнице. Но вот если ко внутренней унылости прибавляется ещё и школа депрессивная, тупиковая, без корней и без перспективы, то шансы калганова спиться и склеить ласты в тридцать пять лет очень, очень сильно возрастают.

(картинки про русские провинциальные иконы любезно похищены у дорогой форендессы maitai1again).

Оставить комментарий

Популярные посты:

bafostri

Как согласовать перепланировку помещений в 2025: понятным языком

katia_lexx

Искусство пейзажа. Вдохновение.

hardsign

О правительстве

nikolai_endegor

Три шага по Петербургу

bondaruk1985

Календарь

tretiakof

Scream (1996): мета-слэшер, правила и перезапуск жанра — развёрнутый разбор

red_nadia

ОшелОмим, похоже, а не ошеломИм.

fish_owner

79 лет Мартину Барру

ruslanviktorov

Enso трейдер, отзывы и мир цифровых активов: взгляд на инновационный проект

• Ранее
• Архив