О происхождении слова "предмет": Как наши предки пестовали наш язык

stalinist — 09.10.2019 Спасибо всем, принявшим участие в опросе Каков корень в слове "предмет"? Как я и ожидал, все многочисленные участники в количестве 3 человек сообщили, что корень этого слова равен ему самому: "предмет". Я бы и сам так ответил неделю назад. Но век живи -- век учись...

Как бы вы отреагировали, если бы я вам сообщил, что "пред-" в этом слове -- приставка, означающая "перед", а корень -- "мет" -- тот же корень, что и у глагола "метать"? Уже бурно реагируете? Попробуйте, однако, найти в этом смысл. Никак? Ну, хорошо, успокойтесь и читайте дальше.

Не буду вас больше томить: слово "предмет" является калькой с европейских слов objet вo французском или object в английском, которые, в свою очередь, происходят от латинского objectus, что является пассивным причастием прошедшего времени, образованным от глагола obicere, состоящего из двух частей: приставки ob-, означающей "перед", и глагола jacere, означающего, гм, "метать".

Понятно теперь, что такое калька? ob- = "пред", jectus = "мет" ("метнутый"). Слово objectus, таким образом, означает "то, что метнули перед собой", или, в переносном смысле, "то, что поставили перед собой для рассмотрения и осмысления" -- "объект", одним словом. Только "объект" -- слово, очевидно, иностранное, а "предмет" -- слово, которое нами воспринимается как совершенно русское. (В аналогичных латинских словах subjectus и injectus первое означает "поставленный ниже" (sub- = "под"), то есть "подданный", а второе -- "введённый внутрь" (in- = "в")).

А случись миграция этого слова в наши дни? Бандерлоги, оккупировавшие нашу страну, в том числе её культурное пространство, написали бы, конечно, ничтоже сумнящеся, "обджект", да и вся недолга! Никакого "предмета" мы бы не получили!

Дальнейшее изложение будет переложением отличной статьи из серии "История слов". (Кстати, эти слова -- "изложение", "переложение", "предположение", "предложение" -- тоже, скорее всего, кальки с немецкого. Например, "предполагать" = voraussetzen --см. этимологический словарь Макса Фасмера, стр. 357).

Слово "предмет" появилось в русском литературном языке только в конце XVII века. Откуда это известно? Просто до этого оно не встречалось в известных письменных источниках. Писатель А.С. Шишков, бывший, в числе прочего, министром народного просвещения (в 1824-1828 гг), критиковал внедрение в русскую речь французских синтаксических конструкций:

А. С. Шишков, комментируя такую фразу, выписанную из сочинений новейших писателей карамзинской школы: «Народ, не думая о предмете кровопролития, в исступлении своем веселился общим бедствием», — замечает: «Слово предмет хотя также есть новое и переводное, ибо нигде в старинных книгах нет оного; однако же оно довольно знаменательно, так что с успехом в язык наш принято быть может; но при всем том и оное часто заводит нас в несвойственные языку нашему выражения. В вышесказанной речи предмет кровопролития есть некая загадка, или излишняя кудрявость мыслей, равно как и в следующей речи: всякое тиранское изгнание, всякое убийство, было тогда предметом благодарения и жертвы. Почему мысль сия была бы хуже или слабее выражена, если б сказано было: За всякое жестокосердое изгнание, за всякое убийство приносились тогда благодарения и жертвы? Сим образом речь сия есть ясная и чистая русская, а вышесказанным образом оная есть французско-русская. Чем короче какая мысль может быть выражена, тем лучше: излишность слов, не прибавляя никакой силы, распространяет и безобразит слог: мы слово предмет, последуя французскому слогу, весьма часто без всякой нужды употребляем, как, например: в старину было многое очень стыдно, что ныне составляет честь и предмет похвальбы. Для чего не просто честь и похвальбу? Или: молодые господа в своих собраниях имеют обыкновенными предметами осмеяния легковерности невинных женщин. На что здесь имеют предметами осмеяния легковерности? Для чего не просто осмеивают легковерность? Сверх сего не странны ли следующие и сим подобные выражения: доставляя избыток свой в других предметах потребностей; занимательность предмета и проч.? Негде случилось мне прочитать чувствительное, как ныне называют, описание о человеке, который удит рыбу: с дрожащим сердцем приподнимает уду и с радостью вытаскивает предмет пропитания своего. Мне кажется, мы скоро будем писать: дрова суть предметы топления печей. О! Какие сделаем мы успехи в словесности, когда достигнем до того, что вместо подай мне платок, станем слуге своему говорить: подай мне предмет сморкания моего» (Шишков, Рассужд. о ст. и нов. слоге, с. 181—183).

А. С. Шишкову казалось, что писатель карамзинской школы только и мечтает: «нельзя ли во всякую строку, к стати или не к стати, поместить вкус, предмет, картина, моральность, потребность?» (там же, с. 292). «Где французы скажут: objet, goût, tableau, там у нас должно говорить: предмет, вкус, картина, нимало не рассуждая о том, хорошо ли и свойственно ли то нашему языку, или нет?» (с. 344) [ср. «избрать невесту в предмет своих желаний» (с. 347)].

Заметим, чтобы осознать описанную нехорошую тенденцию, надо было хорошо чувствовать французский язык, что было свойственно всем русским просветителям, и, возможно, именно поэтому они старались сохранить лексику и структуру русского языка, в отличие от нынешних бандерлогов, уродующих наш язык ежеминутно.

Для тех, кому так и не удалось примирить себя с "метанием" в слове "предмет", еще одна цитата:

Подлинное значение слова ”предмет“ можно видеть из следующего места журнала ”Чтение для вкуса“... 1791, ч. 2, с. 191—192: ”Красные маргаритки и цикорейные цветки, которых блеск более мечется в глаза, нежели блеск золота“» (Будде, Очерк, с. 71).

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив