О преступлениях католиков при насильственном обращении Православных в унию на

netunii — 17.08.2014 Достоверная история в виде рассказа, написанная Ниной Павловой.
На минуточку, год написания - 1992 год, по крайней мере, повествуется, судя по всему именно об этом годе, но точно это из залежалых текстов.
Если кто очень плаксив - отложите чтение на более благоприятное время, целый день будете рыдать, если прочитаете все ссылки.


Забытая веревка

Человек встроен Господом в историю и без понимания истори­ческого смысла событий легко становится добычей самых низких поли­тических страстей.
Мой папа инстинктивно чувствовал это и всю жизнь создавал фотоисторию семьи. Все большие семейные сборы включали в себя празднично-принудительный ритуал - мы обязатель­но фотографируемся, а потом любуемся фотодостижениями семьи: вот мы на фоне новой машины, а вот в процессе поедания шашлыков.
Мо­лодежь от фотолетописи шашлыков томилась и по-хитрому убегала из дома якобы на коллоквиум в университет.

Об исторических корнях нашего рода я знала то немногое, что по линии отца мы из обрусевших украицев, переселившихся в Си­бирь yжe века назад. Родовая отцовская фамилия Деревянко давно русифицировалась в Деревянкиных, и ничего украинского в нашей семье не было. Правда, мама порой в сердцах говорила папе:

- Ну, хохол упрямый!
- Это вы чалдоны, а я русский человек! - отвечал боевито папа.

Но один случай перевернул его сознание. Однажды папа пошел на перекличку очередников, стоявших за дефицитом в очереди по списку.
И, когда выкликнули его фамилию, кто-то крикнул в толпе:

- Гей, Деревянко, выдь сюда!

Папа вышел и обомлел при виде генетического чуда - перед ним стоял его, казалось, брат-близнец, и они смотрели друг на друга, как в зеркало.
А «близнец» уже восторженно кричал кому-то:

- Гей, Грицько, Опанас, побачьте - нашего Деревянку нашел!

Как понимается теперь, папа был человеком внутренне одино­ким, но в объятиях этих Грицько и Опанасов вдруг растяло его сердце. Папа у нас даже пива не пьет, но теперь он сидел на траве с новоявленными братьями и поднимал с ними тосты за щиру ридну Украину и, ура, «самостийную».
«Самостийники» тискали папу в обьятьях и от всего сердца жалели его:

- Сашко, родной ты наш Деревянко! Да як же ты в пленение к москалям попав?

В общем, дома потом папа смущенно объявил:

- Я, кх-м, украинец.
- Так и знала - хохол! - ахнула мама.
- Папа, - спросила я, - а ты хоть слово по-украински знаешь ?
- Знаю. Кот это «кит». Мнe главное разобраться, да как же я к москалям попал?

С папой не соскучишься. Но на моей родине в Сибири так много обрусевших украинцев, будто свершилось некогда великое переселение народов. Особенно это бросается в глаза, когда едешь на машине по Южному Забайкалью, где тянутся вдоль трассы сибирские села с глухими высокими заборами из бревен и массивными воротами под кабаном. И вдруг возникнут на пути веселые селенья чисто украинско­го вида - беленые хатки с мальвами в палисаднике. На обед в та­кой хатке вам подадут галушки в сметане, вареники с вишнями и знаменитый украинский борщ. По утверждению этнографов, национальность дольше всего сохраняется в пристрастии к национальной кухне. Но украинского языка в этих хатках не знают, считают себя русскими, а на вопрос: «Можно войти?» отвечают чисто по-сибирски: «Ну!»

Тайна сибирских украинцев не давала мне покоя.
Ведь не побегут же люди добровольно с родины в Сибирь.
Но о причинах исторической трагедии, обусловившей массовый исход с Украины, нынешние потомки переселенцев смутно помнили одно:

- Из-за веревки ушли.

Мол, напали на Украину некие захватчики и вешали в колодцах на веревке детей.

- Кто вешал? - спрашиваю.
- Фашисты.

Такие объяснения да еще со ссылкой на фашистский рейх казались недостоверными, тем более, что демогрфическая статистика свидетелствует - полная утрата языка происходит лишь в третьем-четвертом поколении переселенцев, а, стало быть, исход с Украины свершился минимум три века назад.

Словом, я считала байки про веревку местным фольклором, пока этнограф сУкраины не пояснил:
рассказы про веревку - историчес­кая правда, и при насильственном обращении украинцев в унию был, действительно, массовый исход. {В Сибирь}

Обращали же в унию так:

Спускали на веревке в колодец младенца и ставили родителям условие: или они принимают унию, или ребенка утопят. Украинцы в вере народ горячий и готовы были за православие насмерть стоять. Но одно дело - самому принять мученический венец, и совеем другое дело - мученичество ребенка. Вот тогда и побежали украинцы в Сибирь. Здесь они забыли родной язык, позабыв потом веру отцов, и запомнили только веревку, на которой захватчики вешали детей.

А мне вспоминается, как умирал мой папа и даже перед смертью, приникнув к транзистору, слушал новости с Украины. Ни кровиночки уже в лице, а все печалится о своей милой ро­дине:

- У нас на Украине опять плохо.
- Да, - говорю, - вот опять униаты...
- Детский подход! - перебивает папа, кадровый военный и подполковник в отставке, по-своему четко понимающий расстановку сил. - Униаты, демократы, аты-баты - это всего лишь камуфляж для агрессии, а люди с родины опять побегут.

С Украины тогда, действительно, бежало немало народа. Уезжали на заработки в Россию или семьями переселялись сюда.

Помню, как приехал в Оптину пустынь автобус паломников с Украины во главе с протоиерем Александром. Из какой они были епархии, не знаю. Но запомнилась проповедь отца Александра, в кото­рой он рассказывал о том, что замалчивалось в газетах:

- Нас убивают за православную веру, внедряя унию, и мы приехали сюда укрепиться, чтобы принять, если надо, мучени­чество за Христа.

В соборе стояла звенящая тишина, а батюшка рассказывал, как захватывают православные храмы. К церкви подъежают автобусы с пьяными автоматчиками, и те врываются в храм, круша прикладами ребра священнику с прихожанами. Алтарь они обязательно оскверняют, справляя здесь нужду или загасив сигареты о престол. Проповедник называл имена священников, убитых в алтаре или скончавшихся потом в больнице от ран. Семинарию же, рассказывал батюшка, громили так - хватали за руки, за ноги семинаристов и, раскачав, выбрасывали со второго этажа спинами об асфальт.

А потом начался штурм епархиального дома. Молодого священ­ника, преградившего вход к владыке, выволокли во двор и забили насмерть. Как же отчаянно кричала мать священника, пытаясь прикрыть сына своим телом!

- Мы позвонили в милицию, умоляя предотвратить убийство, - рассказывал отец Александр. - А из милиции с хохотом отвечают: «Вот когда убьют, приедем полюбоваться на труп».

Не желая напрасных жертв, владыка хотел выйти к погромщи­кам. Но верующие стеной преградили дорогу:

- Владыко, убьют пастыря - рассеются овцы.

Забаррикадировавшись в комнате верхнего этажа, они молились вместе с влады­кой. Автоматчики уже крушили прикладами дверь, когда одна женщина сказала:

- Владыко, у меня есть молитва преподобному Амвросию Оптинскому. Благословите читать.

Они опустились на колени, умоляя о помощи преподобного Амвросия Оптинского. И вдруг удивились - за дверью была тишина. Они выглянули в окно и увидели, как автоматчики, будто гонимые стра­хом, в панике бегут к автобусу. Один споткнулся, рассыпав дол­лары, А, приглядевшись, они увидели, как и другие на бегу рассо­вывают доллары по карманам.

- Вот почему, - закончил свою проповедь отец Александр, - мы приехали к мощам преподбного Амвросия Оптинского, заступника и защитника православных христиан.
После проповеди ко мне подошла одна из прихожанок отца Александра. Подала сверток с рушником и варежками и сказала по-украински певуче:

- Приими, будь ласка, на помин души.
- А кого поминать?
- Та меня - Марию.
- Как тебя? Ты ведь живая.
- Да убивают же нас за Христа. Вдруг всех забьют, а ты помянешь.

Шел 1992 год. Готовилась к смерти украинка Мария и по-сибирски спокойно умирал в больнице мой папа. Перед смертью он надел на себя православный крест и сказал, улыбнувшись по-детски:

- Вот - освятился верой отцов.

После смерти папы я машинально продолжала выполнять данное им некогда поручение - вырезать для него из газет материалы об Украине. Как же горько мне было от этих вырезок, где превозно­силась уния - от века «истинная», «исконная» вера украинцев. Что ни издание, то многоголосый хорошо оплаченный крик: «Свобо­ду униатам!» А про веревку забыли. Почему мы все забываем?

------------------------------------------------------------------------------------------
Уж лет 20 этой истории, а как живая, как вчера написанная, правда?
Всё та же Украина, всё те же убийства, всё те же униаты.

А мы что?

А мы - в лице митрополита илариона (алфеева) бегаем за католиками и папами римскими, целуем им ручки (в прямом смысле), называем еретичествующие униатско-протестантские приходы рпц мп "образцовыми":

http://www.sobor2008-narod.ru/73-mitr-ilarion-alfeev-nazval-obnovlencheskiy-prihod-obrazcovym.html

http://inok-arkadiy.livejournal.com/209642.html

Кому интересно про приход Дамиана и Космы, где происходит блуд от Православия, в котором провела многие годы Нина Павлова, вот её обличительные открытые письма на эту тему к тому, кому принадлежит приход:
http://www.blagogon.ru/biblio/3/

Вот тут говорится даже о том, что товарищ "православный настоятель", не считает Тело за Тело, а Кровь за Кровь, это, оказывается, просто "в воспоминание" мы пьем, т.е. баптиское видение Причастия. Ну это прогресс для того, у кого жена - пятидесятница: http://www.blagogon.ru/biblio/30/

А вот интервью алтарника, бежавшего не так быстро из этого прихода, среди прочего мне понравилось про "фотографию папы римского в алтаре": http://www.blagogon.ru/articles/147/

Вот тебе бабушка, и Александр Борисов.
Как же он держится? Однозначно, что на иларионе, мало того, что тот явно в восторге от этого прихода и хочет видеть, по всей видимости, все приходы такими, так ещё о. Иоанн (Гуайта), который раньше служил в главном гнезде экуменизма России - на Большой Ордынке, 20; недавно перебрался в этот приход.

Видеосессия поклонения будущему "великому господину и отцу, пресвятого папу римского (да поменет Бог над чашей нашей..., ждите в храмах после 2016г., судя по всему): http://www.youtube.com/watch?v=nra7yKykkO4
---------------------------------------------
Я не просто перепечатываю всё это - сам встретился с теми, кто то ли в этом приходе повредился, то ли усилился в повреждении там, но различать конфессии такие знакомые уже не могут - не могут отличить православие от католицизма и от лютеранства. Причащаются то у тех, то у этих. Иногда ДВА раза в день.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив