О неразделенной любви или жизнь как она есть

noa_anuta — 10.01.2011 Санек был прекрасен. Метр восемьдесят, темноволосый, с перекачанными бицепсами-трицепсами, выражение лица как у молодого ротвейлера – в общем, типичный такой 24-летний пацан с девственно чистым разумом и незамутненным сознанием. Моя подруга Л. утверждает, что познакомилась с ним в пабе. Как это получилось - для меня загадка, но в Лондоне удивляться ничему не приходится, а потому от вопросов я решила воздержаться. Я видела Саню один раз. Он все время молчал, пил пиво и ухмылялся чужим шуткам, как тупым, так и не очень. Понаблюдав за ним с полчаса я так и смогла решить, понимает он эти самые шутки или просто старается подстроиться под общее настроение, а потому спросила Л., что он вообще из себя представляет. Л. улыбнулась улыбкой сытой кошки, и, понизив голос, заворковала.
- Ох, Нойка, это прекрасно. Работает, как хорошо смазанная машина. Бесперебойно. Ну, ты меня поняла.
- Поняла. Знаем, плавали. А о чем вы разговариваете? Вы вообще разговариваете?
- Господь с тобой, - возмущенно воззрилась на меня Л., - мне тут такое счастье привалило, а ты ожидаешь, что я буду тратить время на разговоры???? И потом, там нет даже намека на внутренний мир. Вот представляешь, человек есть, а внутри у него ничего нет, кроме желудка и кишечника. Зато у него есть талант... ОГРОМНЫЙ талант!

Судя по всему, размеры Санечкиного таланта на какое-то время заслонили собой для Л. все на свете. Насколько я успела выяснить, в Лондон Саня приехал на время, в командировку. Был он то ли программистом, то ли сисадмином, то ли инженером, книжек не читал, не интересовался практически ничем, кроме секса и электронных игрушек. По словам Л. каждый раз, заходя к ней в квартиру, он первым делом открывал ноутбук. В ноутбуке светились параллельно 4 окна: одноклассники, вконтакте, фэйсбук и youtube, и Санек жонглировал ими, как цыркач факелами. Он жил именно там, в виртуальном пространстве, заполненном девочками с нелепо выгнутыми фигурками в обтягивающих маечках или совсем без оных, с именами типа Фее4ка, Коше4ка и т.п. Эти девочки общались с Санечкой с помощью коротких посланий, умудряясь сделать по три ошибки в словах из пяти букв. Санечка и другие подобные ему мальчики отвечали феечкам и кошечкам точно такими же посланиями, да и ники у них были не менее звучные. В перерывах между сообщениями Санек показывал Л. ролики на ютубе. Л. находила ролики идиотскими, но Саню они страшно веселили, а ей было совершенно все равно. Ей хватало того, что по первому же знаку компьютер выключался и Саня был готов к работе, а потому качество поступавшей в его мозг информации ее не интересовало. Идиллия продолжалась целых две недели. А потом Саня влюбился и заговорил.

Для Л. это обернулось трагедией. Она-то рассчитывала, что ощущения медового месяца как раз хватит на время Санечкиной командировки, а потом он уедет и даст ей возможность до конца жизни ностальгически вздыхать, вспоминая его таланты и сравнивая его с другими мужчинами. Но Санечкина разговорчивость порушила все ее планы. Оказалось, что Санек изъясняется в основном существительными и междометиями, а все остальное ему заменяет универсальный русский мат. Л. же у нас девушка хоть и мелко, но широко образованная, знает такие слова как «многогранность» и «антагонизм», и даже когда-то читала Кафку.
- Ты представляешь, - жаловалась мне Л., - я ему: «Ой, тут цветовая гамма прямо как у Ван Гога в голубой период», а Санька в ответ: «Напомни, кто такой Ван Гог и нахуй ты его упоминаешь, если он пидор?» А уезжает-то он через целых полторы недели!!!

Когда через две недели знакомства Саня заявил, что таких женщин как Л. никогда не встречал и жизни без нее себе не представляет, Л. насторожилась. Но тогда она еще не понимала всей глубины постигшего ее несчастья. Она подумала, что если ничего на Санечкины излияния не ответит, его высокие чувства постепенно растаят, и можно будет провести последнюю неделю так же легко и приятно, как и раньше. Но оказалось, что Саня, которому благодаря Л. открылся незнакомый доселе мир прекрасного, чувствовал необходимость чем-то заполнить душевную пустоту... Все произошло внезапно и очень жестоко: большую любовь к Л. Саня вытеснил из своего сердца другой большой любовью. Он купил новый телефон.

Телефон, не в пример Л., оказался капризным и несговорчивым. Саня часами скачивал к нему какие-то апдейты, которые отказывались работать, пытался «довести его до ума» всеми возможными способами, но телефон отвечать Сане взаимностью отказывался. Оказалось, что телефон любит другого. Выяснилось это, когда Саня пытался приучить его реагировать на голосовые команды. «Позвони Л.», - умолял Саня телефон по-английски. Телефон подмигивал экраном и звонил некоему Толику. Санек перепробовал все свои контакты, пытаясь найти хоть какую-то логику в поведении капризного аппарата. Все было тщетно, телефон был неумолим. Он готов был разговаривать только с Толиком.

Теперь Л. периодически просыпалась по ночам от щелканья кнопок (разумеется, Саня нашел какую-то программку, которая заставляла тач-скрин щелкать особо противным звуком), а как-то раз, открыв глаза в четыре часа утра, обнаружила, что Сани рядом нет.
- Представляешь, - рассказывала мне Л., нервно глотая кофе, - просыпаюсь, мальчишка исчез, а из соседней комнаты доносится голос... Помнишь, как в «После прочтения сжечь» главная героиня, как бишь ее там, разговаривает с автоответчиком, пытаясь дозвониться до какой-то там службы? Помнишь вот это «Agent! A-gent!”? Так вот тут было то же самое, полушепотом: «Call Misha... Call Misha... Call Misha, мать-перемать!» Нойка, я не доживу, я ж или сама его придушу, или игрушку его в окно выброшу, и тогда он меня придушит... Короче, так или иначе получается, что кроме смертоубийства вся эта навороченная техника ничего миру не несет.

До смертоубийства не дошло, Л. все-таки хватило терпения, чтобы дождаться Саниного отъезда. Расстались они довольно холодно, она просто посадила его на Хитроу-экспресс, быстро чмокнула и отправила в аэропорт. Разумеется, и тут все оказалось не так просто. В тот день в Лондоне повалил снег, а когда в этом городе с неба падает что-нибудь, кроме дождя, жизнь в нем останавливается, не летают самолеты и не ходят поезда. До аэропорта-то Санек доехал, а вот улететь в Москву смог только через три дня. Узнав об этом, Л. представила себе, как он снова переступает порог ее квартиры, бережно неся в руках телефон, и запаниковала. Спасла ее неожиданно проросшая у Сани романтическая натура. Ругаясь с представителями Трансаэро и расталкивая локтями своих соотечественников в борьбе за место на ближайшем рейсе, Саня успел полюбить Машу. Маша была тоже из Москвы, имела обеспеченного папу и силиконовую грудь. Она сразу заявила, что если Саня хочет быть с ней, он должен платить за квартиру и вообще за все-все-все, что дало Сане возможность страдать от неразделенной любви не только к телефону, но и к очередной женщине его мечты. О том, что было дальше, история умалчивает: после того как Саня поведал Л. о своей любви к Маше, она минут пять пыталась сообразить, зачем он это сделал, а потом радостно стерла его номер. По ее собственному утверждению, больше о Сане она не вспоминает.

По поводу сей истории у меня возникло только два вопроса. Первый: если через две недели Санек так осточертел моей подруге, почему она просто не выставила его за дверь? Второй: а как на ее месте поступила бы я?
Внятного ответа я не полчила ни от Л., ни, что самое удивительное, от себя любимой. Так что, мужчины, не парьтесь: это не вы идиоты, женская душа – действительно загадка. Даже для меня.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив