О коммунизме и альтруизме

smirnoff_v — 04.02.2013 Ознакомился с вот этим текстом Романа Носикова, касательно возможности коммунистического общества и «красного проекта» как такового. Суть статьи в том, что, де, коммунизм невозможен без всеобщей любви, всеобщего оглушающего альтруизма и православной веры – таки да. Эти утверждения базируются на крайне распространенных представлениях о том, что при коммунизме в массе должен быть совсем другой человек, весь из себя беззаветный альтруист, и соответственно, если такого массового альтруизма получить не удалось, и тем более, как многие подозревают, невозможно получить в принципе – коммунизм в принципе невозможен.

Хочу заметить, что на пути возрождения марксизма, коммунистического учения в России стоит один барьер, куда более высокий и опасный, чем, например, противодействие различных буржуазных идеологий. Этим барьером является высокое распространение псевдознания о марксизме в обществе. Существенная часть наших сограждан таки успели застать СССР, получили в нем школьное и даже высшее образование. Там они успели подцепить целый букет заболеваний идеологических штампов, лозунгов, понятий и суждений, которые в совокупности и представляются им теорией марксизма. Таким образом, эти люди в массе своей искренне убеждены в том, что в достаточной мере знакомы с марксизмом, и на базе своих знаний могут с уверенностью о нем рассуждать. Кстати, ровно так же дела обстоят со знаниями о православии, но об этом позже.

Так вот, одним из таки усвоенных штампов и стало представление о какой-то обязательной альтруистичности людей коммунистического общества. Откуда оно взялось – сказать нетрудно. Нужно понимать, что когда социалистическая революция победила в крестьянской стране, появилась практически неразрешимая задача как то убедить массы малограмотных и вовсе безграмотных людей в правоте и преимуществе коммунистической идеологии. Объяснять им марксизм во всей его глубине, притом, что и многие большевики-революционеры владели теорией явно недостаточно, было невозможно. Поэтому началась адаптация, или как писал Бердяев, ориентализация марксизма. Художественные примеры такой адаптации мы встречаем, например, у Платонова, или того же Макара Нагульного вспомним из известного романа Шолохова. Для крестьянского общества, особенно с тем мессианским пафосом, с которым был принят марксизм, таки черты идеального общества как альтруизм естественны.

Нужно понимать, что такая же адаптация шла и в сфере массового образования в куда более «наукообразной» форме, и через некоторое время сделалось трудно понять, где марксизм, а где его адаптация. Конечно, настоящая, глубокая марксистская теория все еще существовала – достаточно почитать того же Эвальда Ильенкова, но все более именно она ползучим порядком получала маргинальный статус, а адаптация наоборот становилась мейнстримом. Впрочем, и сама эта адаптация менялась, ибо менялись люди, менялся их уровень образования. К сожалению, вместо того, что бы раз за разом создавать новые адаптации, все более близкие к марксистскому оригиналу, развивалась, менялась, жила самостоятельной жизнью та самая, «крестьянская» адаптация со всей своей спецификой. Со временем ее содержание просто разительно перестало соответствовать уровню развития общества. Такая ситуация сложилась не просто так. В идеологическом господстве того, «крестьянского» марксизма был прямо заинтересован слой, известный у нас как «номенклатура». Впрочем, я отвлекся, и об этом поговорим как-нибудь в другой раз, а пока вернемся в XXI век.
Итак, как я уже говорил, в голове существенной части сограждан угнездилась более или менее упорядоченная кучка обрывков вышеописанной «крестьянской» адаптации марксизма, что, в свою очередь позволяет им пребывать в уверенности, что с марксизмом они знакомы вполне достаточно. Поскольку это упрощение, а местами даже искажение марксизма критиковать легко и приятно, сограждане полагают, что все это они «уже проходили», успешно раскритиковали и оставили в прошлом. Право слово, было бы куда проще и перспективней и для коммунистической идеи, и для страны, если бы сограждане вообще не имели никакого представления о марксистской теории, чем имели столь убогий эрзац.
Многие вещи, по мнению граждан присущие марксизму и коммунистической идеологии на самом деле были неотъемлемой частью идеологии советского государства как государства, а вовсе не коммунистической идеи. Например, такая штука как моральный кодекс строителя коммунизма. Казалось бы, ни слова о государстве, а все о коммунизме, но на самом деле примерно такой именно кодекс пропагандируется для своих граждан любым обществом, будет ли это древнегреческий полис, община колонистов в джунглях большой и далекой папуасии или современные США. А последнем случае и вовсе только слово «коммунистических» и «социалистических» заменить на «демократических». Так что это всего лишь набор универсальных принципов, которые любое общества должно поощрять для собственного самосохранения. В некотором смысле поощрение альтруизма в противовес эгоизму со стороны общества немного уравнивает «вознаграждение».

Но вернемся к новому, альтруистическому человеку. Так вот! По мнению ученых, соотношение людей, склонных к альтруизму (только склонных, а не снимающих с себя последнюю рубаху каждый день!), и склонных к эгоизму примерно одинаково последние 50 тысячелетий и даже больше. И для коммунизма вовсе не нужно будет как-то менять это соотношение, ибо суть коммунизма вовсе не в альтруизме. Коммунист отдаст рубашку не потому, что он альтруист, а потому что вещи утратят свои стоимости и соответственно меновые стоимости (сохранив только потребительскую стоимость). Там где нет меновой стоимости, рубаху можно только отдать, - а обменять невозможно. Впрочем, это не будет последняя рубашка, ибо в системе, в которой не работает закон стоимости (где на производство вещей не затрачивается абстрактный труд, а только этот труд можно оценить с точки общественно необходимого рабочего времени), - очевидно, будет изобилие, а пытаться присвоить вещи в свою собственность станет просто безумием (не путать с индивидуальным владением вещами просто из-за гигиенических соображений, памятных и т.д. вещей – вообще, парадоксально, но вещный мир человека будет куда богаче, чем сегодня, ибо ценны будут только вещи, обладающие индивидуальностью).

Так же эгоизм не сможет проявляться в занятии тёплых кресел, ибо самих таких кресел, мест, которые красят человека, не будет (ибо сама система таких мест появилась как форма закрепления статусов посредством закрепления контроля над абстрактным трудом, распоряжения им, присвоения его результатов).

Проявления эгоизма и альтруизма будут, но совершенно в других формах. Люди, как я и писал раньше, как стремились, так и будут стремиться повысить свой статус и в процессе повышения своего статуса одни будут проявлять эгоистические модели поведения, а другие альтруистические, например, одни будут жёстче настаивать на своей доле признания и славы, например, в научном открытии, даже (неумышленно) в ущерб коллегам, а другие наоборот, станут отдавать долю признания, принадлежащую им по праву. Вообще, отказывать людям коммунистического общества в стремлении к высоким статусам – это антиутопия какая-то получается, с роботами вместо людей. Ведь даже соревновательного спорта в таком обществе не будет, только физкультура. Ведь что бы играть в футбол, нужно стремиться к победе, не так ли?

Будет ли новый, коммунистический человек? Конечно, будет. Но этот человек вовсе не расчеловечится, вовсе не потеряет своих базовых психических черт. Он будет отличаться от человека современного общества так, как например, человек феодального общества отличался от человека античности, а тот, от человека первобытного, т.е. способом самоидентификации, соответственно мировоззрением (человек античный ощущал себя элементом мира-космоса, человек средневековый представил себя фокусом божественного плана, в соответствии с которым организован мир, а человек Нового времени посмотрел на мир со стороны – создал «картину мира»). В общем, много интересного можно было бы сказать о том, как меняется человек с каждой эпохой, - не удивительно, что Маркс определил сущность человека через общественные отношения в их совокупности. В любом случае, повторю я, эти изменения не касаются био-психических и био-физических свойств человека – не нужно такого выдумывать.

Ну и напоследок, хочу сказать пару слов о новой тенденции, направленной на то, что бы скрестить ужа и ежа, т.е. марксизм и православие. По-моему, это и невозможно, и не нужно. Конечно, какое то смутно левое православие возможно, но никак не марксизм. У Маркса проблема отчуждения, - одна из основополагающих проблем, на разрешении которой он строит свою теорию. Без идеи отчуждения и преодоления этого отчуждения никакого марксизма нет и в помине. А религия (любая, а не только православие) есть отчужденная форма, «религия есть самосознание и самочувствование человека, который или ещё не обрёл себя, или уже снова себя потерял… Она претворяет в фантастическую действительность человеческую сущность, потому что человеческая сущность не обладает истинной действительностью».

Нельзя скрестить мировоззрение, на знаменах которого написано «Ни Бог, ни царь и не герой!» с мировоззрением, склоняющим голову: «не Моя воля, но Твоя да будет». Это закончится кастрацией для одних и ересью для других.
Однако же и яростное богоборчество воинствующих атеистов с марксистской точки зрения бессмысленно. Из марксистского взгляда на религию вполне следуют слова Маркса «Религиозное отражение действительного мира может вообще исчезнуть лишь тогда, когда отношения прак-тической повседневной жизни людей будут выражаться в прозрачных и разумных связях их между собой и с природой», т.е. при коммунизме. А пока лишать «самосознания и самочувствования» человека, «который или ещё не обрёл себя, или уже снова себя потерял» - а именно таков человек современной эпохи, - есть дело крайне опасное и вредное, создающее ужаснейшего кадавра – и не удивительно, что современный либеральный мейнстрим столь беззаветно этим делом занимается.

Тут вполне можно было бы говорить о союзе коммунистов с определенной частью церкви без всякого нелепого скрещивания. Другое дело, к сожалению, что эту определенную часть церкви и лупою не разглядишь. Такого явления, как «левый католицизм» в Латинской Америке, у нас в сколь-нибудь значимых масштабах не сложилось. Вот либеральное православие таки есть, а левого православия я пока увидеть не могу, хотя, конечно, понимаю, кому либеральные СМИ дают трибуну, - так, что рад буду ошибиться.

А пока, в последних заявления Путина насчет нового характера «светскости», в неожиданно появившихся текстах популярных блогеров по поводу скрещивания левых идей и православия, я вижу очередную попытку правящего режима создать хоть какую-ту идеологическую опору. Власть уже не может игнорировать движение общества влево и пытается как-то использовать, оседлать это движение, наложив в то же время крепкую узду.

P.S. Кстати, по поводу известного определения Маркса существа человека через совокупность общественных отношений советую почитать книжку Ильенкова «Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» Маркса». Да и вообще, что бы понять, что же такое диалектика. Книга есть в сети, например, тут

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив