О ереси ачтомнезаэтобуддизма и заговоре прагматиков

- Вот вы все мораль читаете. Все про то, что нужно добреньким быть. Что Родину надо защищать. Про социальную ответственность. Про семейные ценности. Ну, предположим, я согласен. – сказал мне молодой человек лет сорока, одетый в белый спортивный костюм, играя брелоком с ключами от «Toyota Celica» на пальце. Он закинул ногу на ногу, присмотрелся ко мне, словно прицелился и задал давно ожидаемый мною вопрос: - А что мне за это будет?

- Будете чувствовать себя человеком. Приятное ощущение чистой совести. Такое, не купишь. – ответил я весьма довольный картиной возникшей перед моим взором.

- Нет, я имею в виду, что конкретно мне за это будет! – расстроил меня молодой человек. – Не про совесть, а про то, что мне будет взамен за всю эту тягомотину. Ну, отслужу я в армии, ну, рожу сына, ну, дерево посажу. Это же все труд, нервы, заботы. Риск. А компенсация?

Наш двадцать первый век утверждает, что он – самый практичный из вех веков, что знало Человечество не смотря на то, что «о темпора о морес» говорили еще до нашей эры. Практицизм и прагматизм стали в некотором роде культом общества. Поклоняться им стало модно. В конце концов, эти боги до сих пор не были замечены в обмане адептов. Однако, не всякий не пойманный не является вором.

Когда-то давным-давно, когда множество людей не имело своих государств, а жили в чужих, когда сила каждой семьи зависела от ее размера, когда еще не придумали зубную пасту, а стоматологи рвали зубы еще больнее, чем сейчас, когда не было пенсий и медицинских страховок – желание создать все это, а создав, защитить, было очень практичным и прагматичным желанием. То есть быть семьянином, патриотом и чистюлей – было очевидно разумно.

Итак обзаводясь семьями, государствами, пастой, страховками, друзьями и пенсиями, мы становились все сильнее и все независимей от окружающего мира. И эта независимость стала кружить нам головы. Ситуацией воспользовались старинные враги Человечества – Тайные Общества. Они создали религиозную секту адептов Прагматизма и Практицизма – ачтомнезаэтобуддистов. Секта проповедует преследование незамедлительной материальной личной выгоды во всем, отрицая выгоды не немедленные, не материальные и не личные.

Как буддисты сидят в позе лотоса и постоянно повторяют мантру «ом мани падме хум», так ачтомнезаэтобуддисты закидывают ногу за ногу и бесконечно искренне интересуются у Вселенной: а что им за это будет?

Что им будет за счастье быть родителем, за мужественность, за женственность, за порядочность? И не воспользуется ли кто-то этим на халяву?

Поскольку именно такое мышление им почему-то кажется наиболее разумным, они постоянно подозревают в этом мышлении всех окружающих, записывая их в жулики, которые хотят поживится за счет их альтруизма. При этом они не замечают вопиющего факта – они принимают окружающих за самих себя – за жуликов, наживающихся на чужом альтруизме.

Пока я думал над происхождением ачтомнезаэтобуддистов, результат логических вивисекций сидел напротив меня и хлопал глазами, действительно ожидая ответа на вопрос, чем мир рассчитается с ним за то, что он превратится из личинки в бабочку – полюбит с риском быть отвергнутым, женщину, возьмет на себя заботы о ней, зачнет в любви с ней ребенка, защитит ее и, нервничая за будущее, вырастит новое поколение людей готовых любить, заботится и защищать. Словом – станет полноценным и счастливым человеком. Сколько мир задолжал ему за его счастье?
Вопрос действительно нуждался в ответе.

- А не пойти ли вам в жопу, о,белокостюмнейший из тойотоводителей? – ласково спросил я, прослушал серию угроз и выкриков, а затем закрыл за сектантом дверь.
Тут я ничем не погрешил против мира, поскольку ачтомнезаэтобуддисты борются с собой сами.

Как только количество ачтомнезаэтобуддистов достигает критического уровня, общество рушится, прослойка обеспечивающая независимость ачтомнезаэтобуддистов от суровых законов природы исчезает, и адепт Прагматизма встает перед прагматичным вопросом – готов ли он стать патриотом, семьянином и верным товарищем или желает исчезнуть с лица планеты?
Выбор не занимает много времени.