Нужно ли продолжать политику законодательных запретов?

Если одним словом выразить стиль законодательной политики уходящего года, то это«запрет». Оглядываясь назад, можно насчитать около 40 федеральных законодательных актов, которые либо вводят новые запреты, либо повышают санкции за нарушение уже существующих. Это притом, что далеко не все запретительные фантазии субъектов законодательной инициативы были реализованы в этом году. Запреты на употребление иностранных слов или хранение иностранной валюты, например, пока не оформили законом, но курение в общественных местах, продажа алкоголя в ночные часы, мат в СМИ, (прописку) при сохранении спроса на трудовую миграцию ведет не более чем к повышению цены, которую неформально устанавливают за нее проверяющие.

Во-вторых, печатание законодательных запретов так же мало помогает оздоровлению общества, как печатание денег — экономике. Чем больше законов и запретов, тем меньше вероятности их исполнения, даже если государство бросит все деньги налогоплательщиков на повышение бюджетов и зарплат силовиков. Вот уже мы слышим предложение от 

В-третьих, и это самое важное, инициаторы законов этого года не думают о том, что запреты работают только тогда, когда одновременно есть положительная альтернатива. Репрессивное регулирование, как давно установила социология, — это атрибут традиционного одномерного общества, основанного на механическом подобии. В современных обществах законодательные инструменты призваны защищать разнообразие. Продуктивное регулирование идет путем создания новых возможностей, в том числе юридических форм, защиты и стимулирования инициативы и инновации. Некоторые действия в этом направлении предпринимались в 2008-2012 гг. в рамках медведевской модернизации. Например, вводились ограничения возможностей уголовного преследования в сфере экономической деятельности, создавались правовые формы для инновационной коммерческой деятельности в вузах, центр«стабильности» просто как результат естественного старения элиты и желания удержаться у власти. Но причина скорее в утрате морального лидерства. Любые ценности распространяются прежде всего с помощью моральных примеров. Вместо громких слов о защите семейных ценностей люди, претендующие на лидерство в стране, должны являть живые образцы таких ценностей. То же со служением, верой, гуманизмом. Аскетизм и духовное подвижничество предстоятеля церкви способны укрепить веру гораздо сильнее, чем любые охранительные меры. При отсутствии первого остается обращаться к последнему.

Усиление репрессивной составляющей права рождается не столько из легалистских иллюзий — представлений о том, что принятием закона можно решить любую проблему, — сколько из невозможности явить положительный пример. Поэтому, провозглашая духовное возрождение, политическая элита остается с единственным пока доступным ей способом реализации этой политики — законодательным запретом на все, что, по ее мнению, этому мешает.