Нож в спину

david_2 — 15.08.2010 В связи со скандалом вокруг "письма Галанта" Эйтан Хабер написал в пятничном "Мусаф ле-шабат" 13/8/10 небольшую историческую ретроспективу о драках вокруг назначений на пост начальника генштаба. Информация в основном была уже неоднократно опубликована, плюс Хабер любит выделять свою личную роль в событиях, но я полагаю, читателям может быть небезынтересно.

Постоянный набор «нож в спину».

Эйтан Хабер.

1. Напоминание.

«Короткая память избирателей и читателей это лучшее оружие политиков и журналистов». Другими словами: что было, то и будет.

2. 7 граммов.

Вес фигового листа на погоне АОИ – 7 граммов [на самом деле официально он называется виноградным листом. Д. Г.]. Это вес второго фигового листа, который надевается на погоны начальника генштаба. 7 граммов, 14 граммов на оба плеча вместе, это вся разница. Вся разница? Неисчислим разрыв между званием генерал-майора (один фиговый лист и скрещенные мечи [меч, скрещенный с оливковой ветвью. Д. Г.]) и званием генерал-лейтенанта. Их разделяет целый мир, день и ночь.

3. Самый важный.

По моему скромному мнению, пост начальника генштаба самый важный в государстве. Важнее премьер-министра, и министра обороны, и, без сомнения, других министров и высших офицеров. Его сила и полномочия велики, как море. Он представляет мнение АОИ, и даже если все генералы считают иначе, мнение начальника НГШ решающее. На заседаниях правительства все смотрят на него.

Это также и наилучший трамплин на лидерские должности в Израиле. Начальник генштаба постоянно наиболее популярная общественная персона, на грани обожания, гораздо выше любой политической фигуры. И действительно, большинство начальников генштаба были политическими фигурами.

Не удивительно, что Эзер Вайцман, Арик Шарон, Ицик Мордехай и многие другие, достигшие более высоких постов – президент, премьер-министр, министр обороны – всегда говорили, грустно и верно: «Да, но я не был начальником генштаба». Для них это шрам на всю жизнь.

4. Почти «путч».

Начальник генерального штаба Моше («Полтора Мойше») Леви очень-очень хотел видеть генерал-майора Амира Дрори своим преемником. Он вел мировую войну, чтобы осуществить свое желание, и снова и снова досаждал министру обороны Ицхаку Рабину на эту тему. Чтобы продвинуть предпочитаемого им офицера, он потребовал, видимо, впервые в истории АОИ, назначить ему одного за другим трех заместителей НГШ.

Первые двое были Давид Иври и Дан Шомрон. Оставались считанные месяцы до конца срока Леви, и тогда народ узнал, что Дрори будет третьим заместителем. Рабин сказал Леви, что Дрори не будет начальником генштаба. Леви ответил: «Мы еще посмотрим».

Когда министр обороны объяснил Дрори, что он не получит этот высокий пост, генерал решил провести «акцию возмездия». В конце пресс-конференции военных репортеров по случаю рабочего плана АОИ Дрори поразил журналистов: «Некоторые из последствий выбора начальника генштаба опасны для АОИ более, чем наши враги», сказал он.

Он, который так хотел быть НГШ, сказал репортерам: «На встрече с министром обороны я высказал свое мнение и о процессе принятия решений по выбору начальника генштаба... Журналисты тоже к этому причастны – вас напичкали информацией и дезинформацией... Некоторые из последствий опаснее террора, сирийской армии, иранцев, иракцев и всех, вместе взятых». Свои слова он закончил уколом в сторону Рабина: «У кого есть аналитическое мышление (Рабин был известен тогда, как обладающий аналитическим мозгом), пусть претворяет план в жизнь».

Слова были приведены в резкой форме в девять вечера в теленовостях. Рабин как раз вышел со встречи с премьер-министром Ицхаком Шамиром в Иерусалиме. Я позвонил ему.

- Что ты предлагаешь? – спросил он.
- Сейчас десять минут десятого. В десять должно выйти сообщение, что министр обороны уволил сегодня вечером генерал-майора Амира Дрори с его поста и приказал ему немедленно уволиться из АОИ.
Рабин: «Подожди с сообщением, и жди меня дома».

В пол-одиннадцатого у него дома, на улице рава Аши 5 в Тель-Авиве, было уже составлено сообщение об увольнении Дрори. Рабин лично сообщил об этом начальнику генштаба. Через несколько минут НГШ позвонил снова. Напористым и жестким голосом он сказал: «Господин министр обороны, согласно основному закону об армии у Вас нет никакого права и полномочий уволить генерала АОИ». Моше Леви проконсультировался в тот вечер у главного военного прокурора Амнона Страшнова.

В кабинете Рабина были поражены. Короткое выяснение у юридического советника министерства обороны Моше Кохновского показало, что слова НГШ верны. Министр обороны не может уволить генерала АОИ. Может только начальник генштаба.

Наутро газеты вышли с большими заголовками о словах Дрори. Радио передавало без остановки. Шум в прессе был очень большой. В тот же день Дрори извинился за свои слова и продолжил служить в АОИ до своего ухода в отставку, перед назначением нового НГШ. Нового НГШ звали не Дрори.

5. Крушение.

Эзер Вайцман очень-очень хотел быть первым НГШ из рядов ВВС. В начале 60-ых Вайцман был ходячей легендой в АОИ и в стране, поразительно популярным. Премьер-министр Леви Эшколь склонялся к тому, чтобы поддержать его. И следующий НГШ Ицхак Рабин тоже склонялся к выбору Вайцмана начальником штабного управления в качестве трамплина на пост НГШ.

Всё было, более или менее, договорено. Вайцман должен был занять второй по важности пост в армии, и уже начал мечтать о должности НГШ. Но тогда обнаружилась заминка: Вайцман не хотел, чтобы Гидон Эльром был его преемником в качестве командующего ВВС. Вайцман хотел исключительно Моти Хода. Сделав невероятный ход, Вайцман отказался от поста начальника штабного управления и остался командовать ВВС. Вместо него начальником штабного управления был назначен Хаим Бар-Лев, который начал намечаться преемником НГШ Рабина.

Вайцман не уступал. Спустя два года он достиг желаемого: Моти Ход был назначен командующим ВВС, а он, Вайцман, сменил Бар-Лева в качестве начальника штабного управления.

Бар-Лев уехал изучать французский в Париже. Когда началась Шестидневная война, некоторые из глав АОИ выразили опасение перед действиями Вайцмана, который передвигал крупные силы на южном фронте, без всякой необходимости, по их мнению [речь идет о действиях во время предвоенного кризиса в мае 1967. Д. Г.]. Бар-Лева срочно вызвали из Парижа друзья – политики, такие как Исраэль Галили и Игаль Алон, и военные, такие как Аарон Ярив, начальник управления разведки, и другие – и под их давлением он был назначен заместителем НГШ. Во время войны его руководство и действия заслужили похвалу. После войны было оказано тяжелое политическое давление на Эшколя и министра обороны Даяна (свояка Вайцмана), и Бар-Лев был выбран начальником генштаба.

Вайцман не простил. По его утверждению, Рабин – который помнил и поведение Вайцмана в ночь его срыва во время войны – нарушил свое обещание. Когда Рабин отправился исполнять свои обязанности как посол в США, Вайцман (тогда всё еще начальник штабного управления) попросил сопровождать его в аэропорт. У трапа самолета он пообещал ему на прощание: «Я буду преследовать тебя до твоего последнего дня, и я не дам тебе занять никакой должности в государстве». Так сказал будущий президент будущему премьер-министру.

6. Страсти.

Почему они разгораются в бою за пост НГШ? Вот одно объяснение: человек служил 30 лет и более в армии, много раз рисковал жизнью, прошел дни и ночи, переходил с должности на должность, поднимался в званиях, оставил позади семью и комфортные миры, дошел до вершины, до края, выше некуда, и сейчас перед ним возможность быть первым и самым выдающимся, войти в историю или впасть в забвение. Только один или два человека являют собой препятствие и конкуренцию. Только еще один человек против него.

Разница между ними нулевая, минимальная, и любое действие способно, возможно, помочь претенденту – и повредить конкуренту: он играл «в доктора» с дочкой соседки, когда ему было 5 лет? Он вращается среди миллиардеров? Его жена принимает политиков на ужин? Всё позволено, всё рассматривается. И настоящие документы, и фальшивые документы.

7. Генерал-лейтенант Слухов.

К 1987-му должен был закончиться срок Моше Леви на посту НГШ. Он был назначен на этот пост министром обороны Моше Аренсом через несколько дней после того, как Арик Шарон был уволен с поста министра обороны вследствие ливанской войны.

У Аренса, который пришел с должности посла в Вашингтоне и не был хорошо знаком с оборонными кругами и их повадками, было всего несколько дней для решения – и три кандидата: бурный Януш Бен-Галь, упрямый Дан Шомрон («Мул», называли его друзья) и Моше Леви, который считался наиболее удобным из них, «стекла не ест», как говорили тогда. [кроме прочего, Аренс поставил условием для выбора нового НГШ создание командования сухопутных сил. У этого шага было много противников в генштабе, и Аренс выбрал кандидата, который с ним согласился. Д. Г.]

Аренс – во многом под влиянием своего приближенного, генерал-майора Менахема Марона (Менди) – выбрал Моше Леви, выбор, который тогда удивил многих. Полагали, что Леви это компромиссный кандидат. Бен-Галь немедленно уволился из армии, Шомрона уговорили, с большими трудностями, остаться. На самом деле ему намекнули, что он будет следующим НГШ.

Леви очень быстро оказался напористым и имеющим собственное мнение начальником генштаба, особенно когда вопрос касался генерал-майора Шомрона. Между «полтора Мойше» и Шомроном царила сильная враждебность, можно сказать взаимное отвращение. Они отзывались друг о друге тяжелыми словами. Шомрон служил некоторое время заместителем НГШ, и их рабочие отношения были корректными, но было совершенно невозможно изменить их мнение друг о друге.

Когда срок Леви на посту НГШ начал приближаться к концу, «полтора Мойше» и его армейские друзья делали всё, чтобы предотвратить выбор Шомрона на эту должность. Армейская арена бушевала. И тогда разошелся слух, усиливавшийся и усиливаемый, о сексуальных наклонностях Шомрона. Можно сказать, что вся армия, старшие офицеры точно, была в курсе истории про Шомрона.

Надо понимать: в середине 80-ых отношение АОИ к гомосексуалистам и лесбиянкам еще было крайне жестким, нетерпимым по сегодняшним меркам. С точки зрения армии, гомосексуалисты были первостепенной угрозой безопасности. Контрразведка сообщала о них, их сдерживали и не назначали на должности особой важности. По сути, многих из них выгоняли из армии.

Слухи о Шомроне дошли и до ушей Рабина. Как министр обороны, он не мог их игнорировать: в понятиях АОИ тех дней, если слухи верны, назначение Шомрона на пост НГШ невозможно.

Однажды Рабин попросил меня попробовать установить правду. Я застыл: как можно проверить такие слухи? Я решил действовать единственным путем, который я знал: в лоб, прямо и по делу. Спросить без «вокруг да около».

Так как слухи были подробными и упоминали старшего офицера АОИ, из первых, которые «вышли из шкафа», как партнера Шомрона [имеется в виду полковник медицинской службы Дорон Майзель. Д. Г.], я позвонил ему и попросил встретиться. Встреча состоялась в Хилтоне в Тель-Авиве. Чтобы сломать лед, мы сначала поговорили про общую знакомую восьмидесяти лет, Лулу Арпель. Продолжение беседы было невыносимым. «Посмотри мне в глаза, - попросил я, - и скажи мне...»

Офицер, врач, молодой, красивый, дружелюбный, не удивился моему вопросу. Мне даже показалось, что он к нему готовился. Он категорически отрицал эти слухи, и я поверил каждому его слову.

Через несколько дней я обратился к другому старшему офицеру, про которого мне сказали, что он «знает больше других». Я знал, что он из близких друзей НГШ «полтора Мойше». Мы встретились в его любимом ресторане «Ривка», в квартале Бицарон в Тель-Авиве. Офицер рассказал историю, как он ее знает, и во многом полагался на дошедшие до него слухи. Он был далек от того, чтобы убедить меня. Я вернулся к Рабину и доложил про обе встречи.

Некоторое время спустя, в субботу, мне позвонил Хагай Регев, военный секретарь министра обороны: «Ицхак просит, чтобы мы были у него в пять».

- Я решил назначить Шомрона начальником генштаба, - сказал нам Рабин, наслаждаясь выражением наших лиц. Нас удивило не само назначение, а момент: «Завтра утром я сообщу об этом на заседании правительства», сказал Рабин. Удивление превратилось в смущение, когда Рабин сказал Регеву: «Хагай, ты сейчас идешь к Дану домой и прямо спрашиваешь его насчет слухов».

Регев был поражен. «Что? Я? Как можно?», спросил он со смущенным смехом. «Что Вы хотите, чтобы я сказал? Что? Прямо спросить? Как про такое спрашивают?» Моя часть в плане действий была более удобной: попросить о срочной встрече утром с премьер-министром Ицхаком Шамиром, подготовить для министров биографию Шомрона и текст предложения для решения правительства.

Регев отправился на свое необычное задание. Я переживал за него. Я не представлял себе, как он это сделает. Через некоторое время военный секретарь сообщил из общественного телефона (сотовых тогда не было): Дана Шомрона нет дома, и, видимо, он уехал на север, скорее всего в свой киббуц Ашдот-Яаков.

- Жди, пока он не вернется, - приказал Рабин. Регев ждал несколько часов на улице возле дома Шомрона. Поздно вечером Дан и его жена Далья вернулись из поездки. Регев попросил Далью оставить их на улице наедине. Только когда она вошла в дом, Регев задал вопрос Шомрону.

- Ты с ума сошел? – вскинулся Шомрон и оперся на ограду дома. – Откуда это? С чего вдруг?
Только тогда выяснилось, что Шомрон ничего не знает о слухах, которые ходили про него годами и достигли пика, когда появилось намерение назначить его начальником генштаба. Шомрон, видимо, был последним, кто про это узнал.

После назначения Шомрон рассчитался со всеми, кто был причастен к заговору против него: менее чем за год он уволил со службы всех причастных, которые рассказали всему миру – только его забыли.

8. Нападение сзади.

Четыре командира рот, одногодки, служили в десантных батальонах в начале 60-ых: Амос Ярон, Ицик Мордехай, Матан Вильнаи и Амнон Липкин (тогда его еще не звали Шахак). Они выделялись уже в начале пути, но только на одного из них все показывали: «он будет начальником генштаба».

В 20 с чем-то лет лейтенанту Матану Вильнаи уже предсказывали большое будущее. Сын известного историка профессора Зеэва Вильнаи, соль земли, высокий и красивый, сын блестящей иерусалимской элиты. Кроме того, он был боец, служил в Саерет Маткаль и всегда был первым прыгать в огонь. У конкурентов Вильнаи не было шансов.

Против элитного мальчика из Рехавии, в том же возрасте и на тех же должностях, был и Ицик Мордехай. Отличный боец, командир инженерно-диверсионной роты, сын новых репатриантов, который скрипел зубами и очень хотел преуспеть – и преуспел. Между четырьмя командирами рот началось соперничество. Между Вильнаи и Мордехаем началась также неприязнь, которая не угасала с годами.

В 94-ом премьер-министр и министр обороны Рабин утвердил назначение Вильнаи заместителем НГШ. Он служил около месяца заместителем Эхуда Барака, а затем под командованием товарища из того же поколения десантников, Липкина-Шахака. Многим в армии было ясно, что дорога Вильнаи к посту НГШ проложена. Но судьба хотела иначе. Рабина убили, состоялись новые выборы, и Мордехай, из десанта, стал министром обороны.

Когда настало время выбирать нового НГШ, не было почти никаких сомнений, что это будет Вильнаи. Как принято в АОИ, ему предложили поехать на учебу в Вашингтон, и подождать назначения, которое вскоре придет. Перед поездкой Вильнаи встретился с министром Мордехаем и спросил, не ухудшатся ли его шансы стать НГШ. По словам Вильнаи, министр обороны сказал ему: «Матан, кто может с тобой соревноваться?» Вильнаи упаковал чемоданы.

Вскоре после его возвращения настал момент выбора НГШ. Вильнаи, который уже начал готовить планы для армии, когда он получит назначение на пост, не знал, что у Мордехая другие планы. И так, за десять минут до представления кандидата в НГШ на заседании правительства, Мордехай встретился с Вильнаи с сказал ему: «Я решил, что не ты будешь НГШ, а Шауль Мофаз». Вильнаи был поражен. Десятки лет службы в АОИ рухнули у него на глазах. В личной беседе тогдашний премьер-министр Беньямин Нетаниягу сказал ему: «Матан, я очень хотел, чтобы ты был моим начальником генштаба, но Ицик мне не дал».

Вильнаи резко выражался о «предательстве», но уволился со службы, чтобы позднее вернуться и стать министром в правительствах Израиля во времена Барака и заместителем министра обороны сегодня.

Сохранено