Ничего страшного.

users-w1- — 11.05.2021 Просто рассказик написался. Даже не рассказик, а так, зарисовка.




Ничего страшного

Сюжет? А нет сюжета. Шестилетняя девочка не могла заснуть и плакала в кроватке.
Наконец, её услышал из кухни папа, заглянул, запуская в темноту комнаты полосу света от лампочки в коридоре. Удивлённо-ласково поинтересовался:
- Котёнок, что случилось? О чём наши слёзки?
Девочка натянула одеяло на голову и отвернулась к стенке, продолжая всхлипывать оттуда.
Папа щёлкнул выключателем, всё стало ярко и привычно, а он присел на кроватку, мягко погладил через одеяло вздрагивающее плечико:
- Что-то приснилось? Что-то нехорошее?
Девочка сняла одеяло с заплаканного личика, повернулась к папе и, всё ещё задыхаясь от слёз, пробубнила:
- Я умру.
- Ну, что ты, солнышко, - слегка растерялся папа, - с чего ты так решила?
- Потому что все умирают.
- Э-э-э… Да? - папа замешкался, не зная как тут возразить.
- Да, все умирают! Вообще все!
- Это тебе кто-то сказал? В садике?
- Не-а, - мотнула девочка головой. - Сама догадалась. Смотрела книжку — вот эту, — она ткнула пальчиком в твёрдую блестящую обложку томика из детской познавательной серии про историю — книга так и лежала около подушки, — там нарисованы разные древние люди, а я подумала: где они теперь? А потом поняла, что они нигде. Все они. И вообще все, которые раньше жили…
- Ну-у… - смущенно протянул отец.
- И я буду нигде, - перебила дочь. - Как будто меня и не было никогда.
- Это ещё совсем нескоро... - осторожно запротестовал папа, - у тебя впереди целая жизнь…
- Всё равно! - вскинулась дочь отчаянно. - Это будет! Обязательно будет! Я умру, папочка!
- Нина! - воззвал к жене папа в замешательстве. - Иди скорей сюда, успокой Свету!

***
А в субботу они всей семьёй, втроём, гуляли в городском парке.
Было тепло и весело. Покатались на каруселях и даже поели мороженого — чуть-чуть, чтоб горло не заболело. А потом ещё шагали на летнем солнцепёке по центральной улице — и зашли в тенёк, во дворик краеведческого музея, где на постаментах лежали толстые древние пушки и стояли некрасивые старинные скульптуры, которые когда-то украшали курганы.
И прошли внутрь, в большое прохладное фойе. И хотели уже пройти дальше, мимо тёти-контролёра, но девочка вдруг ухватила родителей за руки, останавливая, и прошептала умоляюще:
- Идёмте отсюда! Скорее…
- Что такое? - обернулся папа, раздосадованный внезапным капризом дочери.
- Там про людей, - торопливо попыталась объяснить Света, указывая вперёд, на поблескивающие стёкла стеллажей, там, где начиналась музейная экспозиция.
- Конечно, про людей, - не понял папа. - Которые жили до нас — мы же и пришли смотреть на это!
- Но они умерли… - ещё тише прошептала дочь. - Все умерли. И я тоже умру. Мне страшно…
- Но уже ведь билеты куплены… - в некотором недоумении повернулся папа к маме, которая задумчиво смотрела маленькую Свету, готовящуюся зарыдать. - Ниночка, мы же не можем их сдать…
Мама грустно покачала головой:
- Оставим себе эти билеты. На память о сегодняшнем дне. Как там говорится — «мементо мори», да?

***
Однако подобных дней впереди оказалось немало.
Девочка продолжала бояться любых упоминаний о прошлых временах, об умерших исторических персонажах, а если по телевизору вдруг показывали фильм, где тяжелобольной человек готовится к смерти, то убегала в другую комнату, закрывала голову подушкой и билась в истерике от подступающего ужаса.
- Может, рассказать ей что-нибудь религиозное? - предложил папа. - Про небеса, про рай и ад. Или наоборот — про буддистский путь перерождений…
- Или обратиться к детскому психологу… или к детскому психиатру… - вздохнула мама.
- Нет, сначала я сам попробую её уговорить, - покачал головой папа. - Расскажу, что после смерти все попадают на облачко и оттуда смотрят вниз и улыбаются.
И рассказал. Приобнял дочь, мягко нашёптывая ей на ушко. Уговаривая-успокаивая.
И она, вроде, успокоилась.
Весело пошла в первый класс.
Там было шумно, много новых подруг-друзей. А на третий день за углом школы она встретила странного мальчика.
Он был большой, почти взрослый — третьеклассник, наверно, а то и четвероклассник. И она его не совсем встретила — выглянула за угол, а он сидит на корточках, привалившись спиной к дереву.
Сидит и смотрит. И не смотрит одновременно. Как если бы вокруг ничего и нет.
Света подошла, остановилась, почему-то ожидая, что он повернётся к ней и, может быть, поздоровается. Но он по-прежнему глядел куда-то... как бы в никуда. И было видно, что ему больно, но он не плакал. Пока.
И тогда она сама спросила:
- Мальчик, у тебя что-то болит?
Тот с усилием, будто выныривая из чего-то невидимого, напряжённо выдохнул, мельком глянул на неё, отвернулся, буркнул:
- Не болит.
- А чего ты так сидишь?
- Как? - скривился он. Потом хмыкнул. - Говорю же: не болит. А сижу потому что умру. Когда-нибудь.
- Ну-у, все умирают, - осторожно кивнула девочка, - но это ведь не страшно — потом люди попадают на облачко, смотрят оттуда вниз…
- Это кто тебе такое сказал? - грубо прервал её мальчик.
- Папа… - несколько растерянно сообщила девочка.
- И ты поверила? - язвительно хмыкнул мальчик, глядя в упор. - Ты что — совсем?.. - он сделал движение рукой будто хотел покрутить пальцем у виска, но резко руку опустил и снова отвернулся.
- А... не так разве?..
Вопрос остался без ответа. Мальчик по-прежнему смотрел в сторону.
- А как тогда?
Мальчик, вздохнул.
- Тогда? Тогда — как и раньше.
- Раньше — это когда?
- Тогда раньше. До рождения.
- Что до рождения?.. - не поняла девочка.
- То до рождения, - он, наконец, обернулся к ней. - Вот что ты думала до рождения? Чувствовала тогда что-нибудь?
- Я… - растерянно пробормотала девочка, пытаясь вспомнить. Но ничего не вспоминалось.
- Вот именно! - с каким-то даже ожесточением припечатал мальчик. - Ничего ты тогда не думала и не чувствовала — до рождения. И даже не было тебя вовсе! И после смерти не будет. Именно так же не будет, как и до рождения! - и закончил тихо. - Одна темнота...
- Почему темнота?
- Ну, не свет же! Сама подумай: при свете ты что-нибудь бы да увидела. А в темноте, которая везде — и до жизни и после жизни — там ничего не видно. И ничего не почувствуешь. Свет… он только здесь, - мальчик неопределённо обвёл рукой задний двор школы, сияющий под послеполуденным солнцем — Видишь?
- Что?
- Что мы как бы на освещённом островке. Вся вселенная, все звёзды и галактики — это всё только маленький, малюсенький островочек. Со светом. А вокруг — полная темнота. А мы сидим на этом крохотульном пятнышке, и из него ничего не видно в темноте. И оттуда, из темноты, ничего не видно. Потому что некому смотреть. Нет никого там.
Он неловко поднялся — видно было, что отсидел ногу. Отряхнул от пыли штанину.
- И при этом мы… - мотнул головой, как от боли, - мы каждую минуту можем свалиться в эту темноту с этого островка. Я же говорю — он такой крохотный, что чуть споткнёшься — и бульк! Нет тебя.
Он подумал и скривился презрительно:
- А свалимся туда обязательно! Упадём в темноту из которой никаких островков не видно, растворился — и будто бы нас и не было никогда!
Это оказалось так похоже на то, что девочка и сама представляла, когда думала о смерти, что внезапно, хоть и беззвучно Света заплакала, роняя слезинки на растрескавшийся асфальт школьного двора.
- Не плачь, - неожиданно мягко и расстроенно наклонился к ней мальчик, опираясь на свои колени. - Всё равно ведь умрёшь. Зачем плакать? У тебя есть платок?
Носовой платочек у Светы был — миленький, розовый, с кружевами по краям.
Она его достала, вытерла слёзы, оглянулась — а мальчик уже уходил.
- Подожди, мальчик! - позвала она.
Но тот только махнул рукой, не оборачиваясь.
Дома Света, как была в школьном платьице, упала на кровать и проплакала почти по прихода мамы.
Но никому больше ничего не стала рассказывать.
И даже когда с папой и мамой делилась впечатлениями о весёлом школьном дне, то про странного мальчика не упомянула.
Да и не встречала она его больше — он, наверно, был из другой школы.

А когда через месяц умерла бабушка — мамина мама, то Света вдруг сама вызвалась идти на похороны вместе с родителями.
- Ты больше не боишься мёртвых? - осторожно уточнил папа.
- А я их и не боялась, - удивилась дочь. - Они просто напоминали мне, что я тоже умру.
- А теперь? Не напоминают?
Дочь сжала побелевшие губы и твёрдо произнесла, взглянув снизу вверх в глаза отцу:
- Не напоминают!
Конечно, она папе соврала. Но ведь и он ей соврал — про облачко, на котором вечно сидят души — мальчик тогда правильно напомнил ей про то, что было до её рождения: ничего не было. И никакого облачка тоже. Хотя и темноты, про которую рассказывал странный мальчик, она тоже не помнила.
- И правильно! - облегчённо вздохнув, улыбнулся папа. - Зачем переживать об таком. Тем более что мы с мамой рядом с тобой, и мы всегда…
- Вы тоже умрёте! - припечатала дочь, круто повернулась, и направилась к вешалке за своим плащиком — за окном, на улице, накрапывал осенний дождик.
И уже из коридора пояснила:
- Переживать об этом совсем нечего — всё равно ведь умрём.
Мама придержала за плечо папу, порывавшегося пойти за дочерью и попытаться ей что-то дополнительно объяснить:
- Не надо. Ничего страшного — перерастёт она свои детские страхи. Привыкнет... Да уже привыкает.

И Света, действительно, привыкла.
Даже, назло негативным детским эмоциям, закончила исторический факультет университета и поступила сотрудником в тот самый краеведческий музей.
И теперь каждый рабочий день занимается предметами и вещами, оставшимися от множества умерших людей.
Такой вот оптимистичный финал. Несмотря на то что все мы умрём.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив