Невыразимо скучное извращение

inesacipa — 07.12.2012
С самого утра, как назло, инет отрубился. И села я, бессчастная, читать книженцию, которую закосила уже давно именно для такого утра: когда ни инета, ни кофе, ни солнечного луча в окно не дождесси. Нет, в подобных случаях я не пытаюсь исправить ужасное, я пытаюсь поставить его на службу своему бессонному, вечно голодному мозгу, а в состоянии дискомфорта - бессонному и голодному вдвойне. В этот раз мой мозг решил переварить произведение Евы Г. Никольской (и что за привычка у наших сограждан появилась - ставить отчество инициалом к первому имени? Ева Гэ... звучит!), "Красавица и ее чудовище" - любовное фэнтези такое любовное и такое фэнтези...

Давненько я собиралась почитать, что отечественные авторы понимают под этим жанром. Западные образцы мне встречались - и разница между, грубо говоря, любовным и нелюбовным фэнтези в них прослеживалась. Вот интересно, подумала я, наши авторы эту грань различают? Хотя бы смутно? А то российское ЖЮФ попросту нашпиговано любовными историями, более или менее откровенными. По страницам женской фэнтези батальонами смерти гарцуют белокурые, чернокудрые и рыжеволосые бестии. Не понимаю, кто их надоумил обзывать женщин бестиями? Что ЖЮФовки подразумевают под этим словом - поведение озверелой самки человека? Или повышенную игривость пьяненькой вамп?

Впрочем, сие вопрос риторический. Как и вопрос о том, кто первым придумал называть тело тушкой. Кабы этого изобретателя поймали, я бы приняла личное участие в экзекуции.

Итак, книга Евы Гэ Никольской о любви между красавицей и чудовищем. Отзывы обещали ужосы и извращения. О! - подумала я. - Это то, что надо!

А-а-а-ага.

Пояснение сюжета первой книги цикла я обнаружила во второй книге - и сразу всё стало ясненько.

Два дня назад Третий Хранитель по имени Кама похитил меня прямо посреди улицы и перенес в Дом, напоминавший мечту графа Дракулы. Во всяком случае, каменные стены, факелы, привидения и прочие ужасы в готическом стиле там присутствовали. А дальше события развивались, как в анекдоте, который очень скоро начал напоминать американский ужастик. Сначала по воле Хозяйки Карнаэла, именуемой Эрой (что означает «избирающая»), и ее дурацких законов я стала официальной избранницей – Арэ одного из стражей. Причем не того, который меня похитил, а его друга. Тому такая радость на фиг была не нужна, но его никто не спрашивал.

Если тебя похищает одно лицо, избирает и забирает другое, а третье дает санкцию на ваше сожительство - мы имеем дело с девачковыми фантазиями на тему "Все равно он будет мой, никуда не денется". О том, как между главгероями произрастет великая и постепенная любовь. Потому что если между героями-любовниками и их предметами страсти имеются препятствия или, наоборот, присутствует элемент принуждения - впереди у них большая и чистая любовь. А если участникам акта дозволено все сразу и оптом - любовь будет, но маленькая и грязная. Групповушка там, игрушки, связывание, порка и эротические жмурки.

Конечно, любовное чтиво не ставит непременным условием тщательную отделку сюжета. Но западные любовночтивные звезды берут публику именно хитровыделанностью сюжета, а отечественные... Отечественные действуют так, словно им похрен публика. Их личный зверь обоснуй сдох задолго до того, как они взялись за перо. И действуют наши так называемые писатели как сценаристы порнороликов.

В данном случае героиня - простая, неброская, стеснительная и мечтательная библиотекарша Катя - приходит в ресторан, куда должна подгрести ее подруга с мужчиной. Предназначенным Кате. Такая вот добрая подруга, хочет устроить катину жизнь, нормальная ситуация. Которая заканчивается, не начавшись. В ресторане к скромной библиотекарше подгребает отнюдь не подруга, а какой-то красавец, явно не говорящий по-русски, не понимающий ни слова из произнесенного Катей, но упорно норовящий вручить ей браслет. Катя, недолго думая, решает, что мужику нечем заплатить за съеденное в том ресторане и он хочет продать безделушку. Потом она приходит к выводу, что ему куда-то надо пойти и он не знает адреса. А чуть позже ей втемяшивается в башку проводить чувака лично, несмотря на его дикий вид, странное поведение, алалию и чертов браслет, который он по-прежнему норовит на девушку надеть.

Не могу причислить себя ни к стеснительным, ни к скромным, ни к библиотекаршам, но я бы с таким за порог не ступила. Даже когда мне было двадцать и я по молодости-по глупости верила: всё плохое случается с кем-то другим, с подобными невменяемыми кентами в ночь холодную из теплого ресторана я никогда не уходила. Потому, очевидно, и жива до сих пор.

Как мы и думали, скромняжечка наша мгновенно подверглась тактильной переборке мозга. На ее лицо была положена ладонь - этим самым подозрительным типом - а в следующее мгновение Катя с Камой (видимо, героя назвали в честь сутры, известной ВСЕМ) уже топтались в его родной пещере. Она понимала его язык, могла находиться в неком месте под названием Карнаэл. И какая-то летучая собака пыталась спрятать на ее теле тетрадь со стихами романтично настроенного вампира. А вампир ронял нашу стеснительную героиню наземь и требовал отдать свое творчество. Причем стеснительная героиня радостно воспользовалась оказией, чтобы... нет, не это. Чтобы описать его внешность!!!

...созерцание насыщенно красных радужек вокруг вертикальных зрачков меня почему-то выбило из колеи.
И правда, с чего бы? Подумаешь, разлегся на мне вполне реальный вампир (ну а кто еще может иметь такую характерную внешность?) в обличье пепельного блондина, эка невидаль! Ничего удивительного. Совсем ничего! Разве что паранойя?

Как вы уже могли убедиться из моих рецензий, ничего нет важнее цвета глаз и волос того, кто, похоже, собирается прокусить тебе сонную артерию. Без знания того, какого оттенка его радужка и хаер, жертва прям-таки ни жить, ни помереть не может.

Вторая по важности вещь в подобных опусах - стехи. Говорящие сами за себя.

Когда сердце твое разрывает тоска,
Когда душу разъела полночная мгла,
И контролю уже не подвластна рука,
Только разума плеть, только боли игла
Возвращает из омута жажды постылой.
Нереально-уродливой, грязной и лживой…
Я боролся… Борьба — мой обычный удел.
Но изъять эту дрянь я, увы, не су…

За попытку срифмовать "постылой" и "лживой", мне кажется, надо лишать права на публикацию сроком на пять лет. Вот улучшите свое чувство языка - тогда и приходите. А то чего стоят одни только кавычки, поставленные низачем и нипочему.

Вон Кама до сих пор "подвисает". Три одинаковых фразы "родил" и заткнулся, только глазами своими черными хлопает, слушая нашу "душевную" беседу.

И так же низачем и нипочему происходит смена мужчины - с Камы на этого... пепельноволосо-красноглазого. Тетрадка с жуткими виршами оказывается неким Заветным даром, символом обручения. И библиотекарша как-то ненароком становится невестой графомана, хотя сюда ее привел другой и для себя. Судьба, что называется, козел. От осознания этой простой истины и Кама, и Катя, и ее новообретенный жених с урезанным имечком Арацельс впадают в форменную истерику. Катя жрет шоколад плитками, Арацельс бьет Каме в морду, как в бубен (хотя логичней было бы наоборот - кто у кого невесту отнял?) и, разумеется, старательно показывает, до чего он эту пришелицу не любит и не хочет:

Арацельс резко откинул назад светло-пепельное, почти белое покрывало волос и, задумчиво рассматривая освободившуюся от общества Камы дверь, продолжил:
— Ну, а теперь я, пожалуй, разыщу Смерть. А ты иди к своей кудрявой дамочке и последи, чтобы она совсем не упилась от той "радости", в суть которой мы ее недавно посвятили. Мне неприкаянный призрак невесты с хладным трупом в комплекте не нужен, — он окинул равнодушным взглядом обиженного друга и, развернувшись, зашагал прочь.

Так и хочется сказать: ишшшь ты! ерепенится ишшо! жаних! - и цынично цыкнуть зубом.

Есть у авторов такого уровня особенность: ни одно из демонстрируемых персонажами чувств не встречает отклика в душе читателя. То есть если герой убийственно серьезен, читатель ухмыляется, если героиня в ужасе ломает руки, читатель ухмыляется, если на кого-либо из них находит приступ умиления - читатель все так же ухмыляется, но уже несколько утомленно. И в самом деле, сколько можно ухмыляться?

Виляющий бедрами пушистик, радостно пыхтящий и ритмично подпрыгивающий — это, скажу я вам, очень любопытное зрелище. А в сочетании с тем, как лихо он выделывал фигуры "высшего пилотажа" своими огромными ушами и длиннющим хвостом, не залюбоваться представлением было просто невозможно. После его финального приземления на пятую точку напротив шоколадной пирамиды, я не удержалась и похлопала. Получив бурное одобрение от единственного зрителя, зверек гордо выпрямился, уселся поудобней и… принялся за дело.

Хорошо, если писатель понимает: ушастик-пушистик, жрущий шоколад (орехи, насекомых, человеческие пальцы) как не в себя, не вывезет текст категории "кал безрадостный" на более высокую ступень. И не надо главами описывать процесс насыщения питомца-любимца тем или иным продуктом. Эта якобы умилительная картинка ни капли не скрашивает кое-как сляпанную лекцию об устройстве мира, в который попала главгероиня. Особенно если это не мир, а летучий фрустрарий: астероид на перекрестке семи миров, семь Хранителей Равновесия, шмонающиеся по тоннелям внутри астероида и мающиеся без баб. Летучее Сообщество Правой Руки, итить.

Но МТА не только не понимает, что не доносит требуемых чувств до публики, он не понимает и когда следует остановиться. К середине четвертой главы мы уже терпеть не можем летучее хрюкало, которое по идее полюбить должны. Так же, как стихи недо-Парацельса, за которого героине предстоит замуж сходить.

Я словно пепел на ветру.
С утра очнулся, в ночь умру.
Но будет снова пробужденье…

Так день за днем, за годом год
То я огонь, то синий лед.
С самим собой веду сраженье.

...Некоторые слова были зачеркнуты, над ними размещены другие. Но все это больше походило на авторскую задумку, нежели на небрежность. - это называется ЧЕРНОВИК, чучелко дорогое МТА. В нем люди пишут начерно, шлифуя фразы, чтобы те хорошо звучали. Никогда не пробовали поступить так со своим текстом? Оно и видно.

Я как будто соприкоснулась с чем-то живым, полным мыслей и чувств… чужих чувств. Они пугали и завораживали, увлекая в таинственную темноту неизвестности - лучше бы они увлекли аффтара в таинственную тишину библиотеки. И заставили почитать хоть то же западное любовное чтиво, если ни на что большее МТА дорогое не хватило. Авось подражание более качественным образцам любовной жвачки избавило бы нас... ну хотя бы от стихоплетства. Да, измученного целибатом Хранителя можно понять: если у тебя отпуск семь дней в году и ни одной свободной бабы на всем астероиде, от романтических чувств не скрыться. Спасение в стихах, ога. Самый распространенный способ усё сублимировать и сделать себя посмешищем. Но мы-то за что страдаем?

Впрочем, описание самого красивого места астероида - храма местной богини - столь же косноязычно и беспомощно, как вирши Арацельса. Нас старательно предупреждают, что это зрелище должно вызывать восторг, ну а потом...

Это был необычайно светлый и огромный сад, раскинувшийся на неровной поверхности, изрезанной кривыми линиями узких дорожек. Небольшие холмы чередовались с полянами, разноуровневые подпорные стенки формировали рельеф, и между всем этим бежали серебристые ручейки, которые стекали по заросшим мхом камням в маленькие водоемы. Красиво и необычно, потому что сверху, вместо яркого солнышка, темным "небом" нависал сводчатый потолок гигантской пещеры. Идя вслед за своими спутниками, я вертела головой, стараясь охватить взглядом все великолепие удивительного места. Вокруг цвели невысокие кустарники, мерцали россыпи ярких цветов, воздух наполняла приятная и чуть горькая смесь травяных ароматов, а в центре этого растительного рая лежала круглая плита диаметром метров тридцать и высотой сантиметров восемьдесят или около того. К ней от стен с темными арками туннелей вели семь аллей, по бокам которых цвели розовые кусты. По одной из них мы и шли. Быстро так шли: спутники явно спешили, мешая мне тем самым, как следует все разглядеть. С плитой аллеи соединялись каменными лестницами без поручней, которые врезались в ее основание как минимум на полметра. А между соседними подъемами, отсвечивали серебром овальные зеркала колодцев в обрамлении каменных бортиков. Их, если меня не подводит интуиция, тоже должно было быть семь. Но видела я лишь те, что располагались с нашей стороны.

Нельзя так описывать якобы восхитительные места, нельзя. "Красиво и необычно, потому что". Надо не объяснять чувство, а ВЫЗЫВАТЬ его, компрене, МТА? В том, чтобы вызвать у читателя те эмоции, которые требуются автору, и состоит предназначение литературы. Изложение топографических данных не действует на воображение, не рисует картин перед глазами, не делает ровно ничего, чтобы вдохновить публику хоть на какой-то отклик. Если не считать откликом желание закрыть книжку и никогда больше не открывать.

Попутно нас пытаются интриговать: какие-то местные астероидные безумицы норовят о чем-то предупредить бедную библиотекаршу, попавшую замуж, словно кур в ощип, дух астероида объясняет, что попаданка растворится в Карнаэле, станет его частью, призрак невинно убиенной жены одного из Хранителей заманивает нашу сестру по разуму (нет, скорее по его отсутствию) в ловушку... Но земная эскапистка - кремень! Дома ее ждут невнимательные родители, обремененный семьей и детишками брат, подруга, познакомившаяся с парнем и предавшая былую дружбу... Всех нафиг! Останемся здесь и выйдем за красноглазого, пусть все земляне скопом плачут и рыдают, потеряв дочь-сестру-подругу - так им и надо. И вообще, тут хорошо-о-о-о... А там одино-о-о-око...

Так что жаловаться на свою участь я не собираюсь. Напротив, такие приключения выпадают крайне редко в жизни простого человека (то есть никогда не выпадают… почти никогда). Все происходящее напоминает оживший сон с фантастическими персонажами и впечатляющими спецэффектами. Но это реальность, и мне она импонирует, вопреки упорному сопротивлению инстинкта самосохранения.

И опять не верится. Публика такая сволочь - ей прямым текстом говоришь: мне хорошо, мне интересно, мне прикольно, мне паршиво, мне страшно, мне болестно! - а она читает: мне хочется повыпендриваться, получить чмаффок побольше и гонорар, тоже желательно побольше, для этого надо бы нагнать объем, но я не знаю, про чё б еще написать, да и скучно что-то, я думала, быть писателем веселее.

Как она - публика - так может на вас, белопушистых МТА, клеветать? А вы чего хотели, если треть текста посвящена действиям всем осточертевшего астероидного хомяка - как он жрет, как он спит, как он верещит, как он по главгероине лазает? ГГ слушает, как Хранители в этой проклятой богами семи миров дыре жен убивают, привидение демонстрирует страшные раны, оставленные брачной ночью, героиня якобы вся на нервах - и вдруг опочки!

Впрочем, кусаться ушастик не собирался, он вообще после наших с ним препираний вел себя крайне флегматично, даже прятаться за мою спину по каждому поводу перестал, ну или стойко делал вид, что ему все нипочем, лишь бы с шеи не снимали. Обернулся вокруг нее, положив голову мне на плечо, впился лапками в блузку, да еще и хвостом своим длиннющим меня обнял. Попробуй такого клеща отодрать? В лучшем случае без одежды останешься, в худшем — с расцарапанной кожей. Да и в спокойном (относительно спокойном) состоянии животное не доставляло особых неудобств, даже не верещало, как обычно.

Облядь, думаешь, да ты отстанешь от нас со своими записками натуралиста? Недодаррелл хренов. Сколько можно рассказывать нам про своего грызуна? И незаметно формируется картинка: сидит это МТА за клавой, что-то уныло тюкает, временами гладя взором любимого кота или морскую свинку. Свет очей моих, услада моей творческой немощи! Дай хоть я опишу, как ты кушаешь, как ты какаешь, как ты роешь дыру в ковре! Описания поведения космического крысюка проникают даже в сцену, где главная героиня видит ночные, звериные воплощения Хранителей и эти воплощения проявляют к ней отнюдь не невинный интерес. Находясь в ловушке между зоофилией, групповухой и бесславной погибелью, главное тупко планеты Земля постоянно отвлекается на то, где там ховается хомяк ее сердца.

Притом, что события, долженствующие нагнетать напряжение, придавать сюжету динамизм и заставлять нас бояться за жизнь героини, изложены нудно, неумело, в стиле "Пыщ-пыщ, тыдыдыщ! И я, вся такая, как дам ему каблуком прямо в это самое... в эго!" Стиль, присущий людям, привыкшим, что главное перед опасным приключением - засейвиться. Такова проблема молодых писателей: отсутствие опыта реального страха, реального экстрима, реальной адреналиновой атаки - плюс отсутствие богатого воображения, которое помогло бы восполнить недостаток опыта. Ни представить себе, каково это - быть дичью на охоте, ни прочувствовать это - в реале или в мыслях - они не умеют. И не хотят уметь.

Отсюда и невыразимой тягучести текст, в котором ни погоня за героиней, ни ее соблазнение двух-с-половинойметровым йети, животной ипостасью ее муженька, ни смущающие беседы с ангелом, боевой ипостасью одного из Хранителей - ничто не вызывает желания узнать окончание истории. Потому что выдерживать бландинковое стрекотание может только другое стрекочущее бландинко. А нормального человека вот от такого:

Монстр не дослушал, послав одним коротким рыком все мои убеждения с предложениями куда подальше. Я испуганно вздрогнула, когда он вытащил из-под моей спины лапу. Осторожно, но слишком быстро. Лопатки коснулись земли, напомнив о слегка заживших ранах. А рыжик тем временем сгреб когтистыми пальцами мои запястья и развел в стороны руки, после чего наклонился и провел гладким, как у собаки, языком по расцарапанной его стараниями коже. От груди к шее, затем по подбородку, щеке и виску. Раздумья о спине как ветром сдуло. Я задохнулась от возмущения и… Так, ладно! Остановимся на возмущении. В лицо ударила горячая волна, тело дернулось, не в силах вырваться из плена. А эта мохнатая сволочь продолжала с довольным урчанием вылизывать меня, гоняя тем самым мурашки по коже, а мысли по черепной коробке. Туда — сюда… табунами.

<...>

Бесполый он, ага. Высокий, широкоплечий, с чертами лица, характерными для сильной половины человечества (или не человечества, но чего-то подобного), и пусть щетина не растет, разве это что-то меняет? А голос-то какой… ух… Каждая нормальная женщина мечтает, чтоб ей таким бархатным баритоном лапшу на уши вешали, в смысле, комплименты говорили. А взгляд чего стоит! И после всего этого он заявляет мне о том, что не имеет пола? Одно слово — Лукавый. Пусть и с такой невинной внешностью. Не удивительно, что я усомнилась в его словах. И, что вы думаете, предложил мне сделать этот бледный красавец с извращенным чувством юмора? Убедиться лично!

Краска с моей физиономии после такого заявления минут пятнадцать не сходила, а он тихо посмеивался, наслаждаясь произведенным эффектом. Пришлось доходчиво объяснить, что для меня мужчина определяется не по содержимому штанов, а по совсем другим показателям. Вышло еще хуже, так как господин в белом от тихого смеха перешел к громкому. Вопрос по типу "Хочешь сказать, что размер не имеет значения?" добавил моим щекам яркости, а словам запинок. Юморист, блин! Пришлось оправдываться, говорить, что меня неверно поняли, а в виду я имела совсем другое. В конце концов, не будешь ведь к каждому прохожему в исподнее заглядывать, чтобы удостовериться, в каком роде к нему следует правильно обращаться?

...Нормального человек от такого штормит. И я, словно Шехерезада, прекращаю дозволенные речи. Замечу только: и пугать, и возбуждать, и смешить можно лишь тогда, когда ты способен эти чувства ощущать, анализировать и выражать. А стрекотать и кузнечик может.

Ну и конечно, арфаграхвея ваша, милые, славные МТА - она валшебная. Делайте уже что-нибудь, дабы приблизить ее к действительной. А то все эти "пол кувшина", "присекать", "на утро после", "чирвивые", "карсет", "увидиться", наковырянные для примера в одной (!) главе, запятые, накрошенные как попало: "Вот, такой я была на утро после свадьбы... А такой, после ЕГО ухода" - и почему бы, спрашивается, не ставить их после каждого слова? Лучше сразу в паре с точкой. Чтоб уж наверняка удовлетворить потребность масс в пунктуации.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив