Неплохо. И актуально.

Здравствуй, Солнечный город.
Незнайка возврашался от Селёдочки по Огуречной к себе домой. С Селёдочкой он больше не жил, но иногда по старой памяти захаживал, особенно когда заводились денежки, ну вы взрослые коротышки, понимаете. В своё время, сразу после Луны, Селёдочка года два была его законной женой, потом Знайку свергли, гигантские растения сдохли, и Незнайка оказался «бесперспективным». Селёдочка сразу ушла к быстро богатевшему коротышке Еврейчику, затем тот нашел себе помоложе и Селёдочка осталась одна. К Незнайке она впрочем не вернулась – нечего нищету плодить – но Незнайка с ней отношения поддерживал, зла не помнил. Любил, кто понимает. Было поздно, на Огуречной погасли огни, однако Незнайка не боялся – кто польстится на немолодого ботаника, одетого по нелепой моде Знайкинских времён. Опытным коротышкам будет в это трудно поверить, но Незнайка все эти годы так и работал в НИИ Гигантских растений, был буквально ботаником, как он любил шутить. Сами гигантские растения сгинули почти сразу после первой экспедиции на Луну, их поразил неизвестный завезённый с Луны вирус. Знайке следовало бы про это заранее подумать, всё же Гигантские были продуктом искусственным, в своё время подверглись жесточайшим генетическим манипуляциям, размножались только инбридингом и потому любая внешняя инфекция была для них губительна. Но Знайка, как настояший профессор Преображенский, затеял таки свою идиотскую экспедицию на Луну, чем погубил и себя и Гигантские и Солнечный. Восстановить Гигантские так и не удалось, начался голод, а с ним и социальные катаклизмы. Коротышки перебивались кто как мог, летали на Луну за семенами, разводили их на огородах и тем питались. Порядки тоже в конце концов установились лунные, коротышка Еврейчик, про которого раньше никто и не слышал, быстро прибрал всё ценное в Солнечном, про коллективизм времён Знайки как то сразу забыли, каждый выживал как мог. Незнайка тогда ни в чём этом не учавствовал, считал себя великим учёным, де «летал на Луну» «ещё тогда» и остался работать в НИИ. Первые годы он буквально голодал, Селёдочка ушла, Незнайка перебивался в основном переводами с лунного, благо в своё время выучил, и с ненавистью смотрел как богатели Новые Коротышки во главе с вездесушим Еврейчиком. Потом стало полегче, как то пообвыклись, к тому же во главе Солнечного стал коротышка Утин, несколько поурезавший беспредел Еврейчика, а главное, наладивший за твёрдые фертинги продажу воздуха на Луну. Товар шёл хорошо, на Луне, вследствии внутрипланетного положения годного для проживания пространства, свежего воздуха требовалось много, и по построеной ещё Знайкой трубе широко потёк ценный товар. Дела в Солнечном несколько наладились, никто уже не голодал как в первые годы после Знайки, а про то что будет когда кончится воздух никто не думал. У Незнайки вообше складывалось отчётливое впечатление что отечественными СМИ Солнеченого руководит коротышка Голопузый,в своё время утешавший их в трюме баржи Дурацкого Острова: «Братцы! Не надо плакать. Чего нам жалеть? Здесь жалеть нечего. Вот увидите: сыты будем -- как-нибудь проживем. Не надо отчаиваться!Мало ли чего говорят! Поживем -- увидим.» И хотя отечественными СМИ заправляли на самом деле другие люди (мистер Голопузый руководил крупнейшим медиахолдингом на собственно Луне), тем не менее школа его медиа пиара чувствовалась во всём. Самого Незнайку, побывавшего в своё время аж на Дурацком Острове, было, конечно, не пронять, но коротышки Солнечного оказались восприимчивы и привычно повторяли «Поживем, братцы, -- увидим! Сыты будем -- как-нибудь проживем!» . Незнайка всё это проходил раньше, но его никто не слушал, он был всего лишь ботаником, а СМИ принадлежали всё тому же Еврейчику (впрочем, тот же Еврейчик забирал и львиную долю доходов от продажи невосполнимого воздуха).

В этих раздумьях Незнайка уверено шёл по Огуречной в почти полной темноте, на этой улице он вырос, повзрослел и даже состарился. Сегодняшняя Огуречная мало напоминала Огуречную времён Знайки – на месте многочисленых унылых НИИ, в которых ботаники распивали чаи, от безделья обжираясь продуктами гибридированых ими Гигантских , возникли новые кафе, магазины, ночные клубы. Туда Незнайка не ходил, у него не было денег, но перемены его даже радовали, улица стала веселее, наряднее. Про то что стало с этими самыми НИИ и их обитателями Незнайка не думал, живы будем – не помрём. Зато как приятно было пройтись по оживлённому, словно на Луне, проспекту, вспомнить как он в первый раз зашёл в лунное кафе , «извините, я ничего не знаю ни про какие деньги», эх, молодость.

Коротышка Абрек уже давно стоял на аллейке Огуречной, поджидая зазевавшегося прохожего. Абрек был беспредельшиком даже по меркам маленького, но городого народа, из мест компактного проживания которого он приехал за деньгами в Солнечный. Не то что бы он был от рождения злой, просто отец всегда учил его – вот встретишь старушку, убей. Убьешь, отнимишь луковицу, луковица – малость, да теперь ведь твоя! Разница! Этот урок Абрек запомнил на всю жизнь и радовался любой добыче – заваливал ли он богатого коротышку с тысячной мобилой или какого нибудь допотопного ботаника с парой рублеедов в кармане, всё же хоть луковица, но его. На этом месте из темноты вышел немолодой коротышка отдетый в широкополую шляпу времён Знайки и штаны с заплатками на коленях. Об такого руки марать было хоть кому западло, но Абрек вспомнил про луковицу, пропустил ботаника мимо себя, быстро и бесшумно догнал и профессионально ударил ножом в левую сторону груди.

Незнайкины воспоминания про Лунное кафе внезапо прервала резкая боль. Незнайка хотел повернуться и посмотреть что происходит, но вдруг увидел Огуречную точно такую как 25 лет назад, без реклам и забегаловок, залитую солнечным светом, заполненую белокожими голубоглазыми коротышками, спешившими по своим делам. Более того, он почувствовал что он и сам идёт по этому Солнечному, незаметный в толпе, но совсем не нищий сотрудник ненужного НИИ, а молодой подаюший надежды учёный из команды Знайки, только что вернувшися со стажировки с Луны. Это было так прекрасно, что стало трудно да и незачем дышать.

Абрек привычно ошупал труп, в карманах было только несколько рублеедов, даже на луковицу не хватит, и правда не стоило мараться. Абрек со злобы сплюнул и пнул труп. Затем по привычке на второй раз перебрал ветхую одежонку и - о чудо - во внутреннем кармане в районе сердца нащупал таки небольшой кружок. На свет Божий (в роли которого выступал электрический фонарик Абрека) явились золотая монетка достоинством в 20 фертингов, какие имели хождение на Луне в дознайковские (до коммунистического вторжения, говоря официальным языком) времена. Вот это была удача так удача, спасибо отцу за науку, слава Аллаху. Двадацать фертингов золотом стоили тысячи полторы сегодняшних бумажных фертингов и уж совсем много тысяч рублеедов. На эти деньги можно было экономно прожить месяц, и даже Абреку хватало их на несколько дней. Занималась заря. Надо было уходить, пока фараончики не нашли труп ботаника. Абрек был счастлив, он любил Солнечный, это был его город. День обещал быть насышеным.