Недоступная правда, или кто и почему прячет от исследователей архивы

2. «Святая святых» архива Сталина

Архив: №28. 31 июля 2015

3 марта 2015 г. на пресс-конференции трёх руководителей Федерального архивного агентства (Росархив) было сделано резонансное заявление о том, что личный архив Сталина, хранящийся в федеральном казённом учреждении «Российский государственный архив социально-политической истории» (ФКУ РГАСПИ), открыт на 95 (девяносто пять)%.

Начальники – это председатель Росархива доктор исторических наук Андрей Артизов, его заместитель к.и.н. Олег Наумов и директор РГАСПИ кандидат исторических наук, лауреат Государственной премии РФ в области науки и техники Андрей Сорокин (уже упоминавшийся в мониторинге).

В 1998–1999 годы личный архив Сталина поступил в Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) из Архива Президента РФ и теоретически изначально был готов для немедленного всеобщего использования. Одновременно были переданы микрофишы документов, а затем дополнительно сделаны микрофильмы страхового фонда.

Почему именно личный архив Сталина (РГАСПИ, фонд № 558, опись № 11, ед. хр. №№ 1–1703) так важен для оценки состояния архивной гласности и для замера эффективности антифальсификаторского потенциала российской исторической науки и противодействия иным «идеологическим диверсиям» в «ущерб интересам России» в нынешней непростой геополитической конъюнктуре?

Потому что в годы Великой Отечественной войны маршал И.В. Сталин был одновременно, «едино и неделимо» верховным главнокомандующим вооружёнными силами СССР, председателем Государственного комитета обороны (высшего чрезвычайного государственного органа, обладавшего всей полнотой власти на территории СССР) и наркомом (до 1947 года министром) обороны. Помимо этого, он являлся председателем Совета Народных комиссаров (премьером правительства) и председателем его бюро, фактическим генеральным секретарём ЦК ВКП(б) – правящей и единственной партии, одновременно членом её Политбюро, Секретариата и Оргбюро ЦК. Наконец, числился членом Президиума Верховного совета СССР (коллективного президента в мирное время) и Исполкома Коминтерна – этой всемирной коммунистической партии (до роспуска КИ в мае 1943 г.).

Понятно, что если обнаружатся проблемы с доступом к архиву этого главного штабиста Победы вообще и к его едва ли не самому главному сегменту периода Великой Отечественной, в частности, то это можно будет экстраполировать и на другие коллекции в других архивах. Как чрезвычайных органов по управлению страной в военное время, так и фондов видных советских руководителей (о внешнеполитическом разделе архива Жданова сказано выше). Открытость личного архива Сталина станет диагнозом для состояния дел во всей отрасли.

В опись № 11 фонда № 558 к 29 декабря 1978 года было внесено 1705 дел. Плюс два литерных. (В архиве Общего отдела ЦК КПСС у него был другой шифр: фонд 45, оп. 1). Итого 170745. По акту от 9 марта 1999 г. возвращены в Управление Президента РФ по государственным наградам шесть дел. Всего же «ушло» 14 единиц хранения. Принимаем оставшуюся цифру 1693 за 100%.

Считаем пропуски в номерах не весть каким цензором заклеенных, а значит засекреченных дел. Местами это целые страницы. Засекречены сами названия засекреченного. Подводим итог. В читальный зал РГАСПИ не выдаётся 224 артикулов наименований сталинского архивного товара.

Составляет ли это количество 5%, о которых декларирует председатель Росарихва при молчаливом одобрении двух своих коллег? Отнюдь, нет. Это 13,23%. А если вычесть из общего количества доступного архивный мусор (россыпь), репринты, копии, газетные вырезки, опубликованные миллионными тиражами тринадцать томов Сочинений Сталина и материалы к ним, подготовительные материалы к «Краткому курсу истории ВКП(б)», брошюры, книги из его библиотеки (часто имеющие весьма косвенное отношение лично к Сталину), справки о здоровье и смерти вождя (засекречено) и семьи (также «личная тайна»), то реальный масштаб цифры 13% заметно вырастает.

Что же закрыто по теме «Великая Отечественная»? В РГАСПИ и Росархиве по-прежнему опыту общения с чиновниками из этих структур ответ мы не нашли и не найдём. Пришлось использовать личный читательский билет, которым автор пользуется по праву бывшего в течение 10 лет сотрудника Центра исследований России и Восточной Европы Университета Торонто (Канада). В фундаментальной библиотеке указанного университета в открытом доступе хранится полная опись № 11 из сталинского фонда № 558 федерального архива РГАСПИ. Это – часть наследства, приобретённого указанным университетом в России и привезённого в Канаду в рамках проекта «Архивы сталинского периода», профинансированного правительством Канады (см. выше о проекте «Трагедия советской (русской) деревни»). Каталогу сталинского личного фонда присвоен шифр по классификации Библиотеки Конгресса США (DK268 S8 В55.1978) В этой канадской описи чётко пропечатаны заклеенные в Москве страницы.

В результате постраничной сплошной сверки двух экземпляров одной описи (из читального зала РГАСПИ и из коллекции библиотеки университета Торонто) установлено следующее.

В личном фонде Сталина засекречены шифротелеграммы Генерального штаба Красной и Советской армии, ВВС, ВМФ, наркоматов авиационной промышленности, вооружения, тяжёлого машиностроения, штаба войск ПВО (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Ед.хр. 448–453). От историков скрываются все шифровки Разведуправления Генштаба (там же, ед. хр. №№ 454–455). Всё это с автографами Сталина. Недоступны копии военных приказов наркома, а главное, материалы к ним со сталинской правкой (№№ 462–464 и 466–477).

Из военных документов от кануна Второй мировой 1 сентября 1939 года до начала Великой Отечественной 22 июня 1941 года скрыты замечания и правка вождём тезисов доклада наркома обороны маршала Семёна Тимошенко на заключительном заседании Военного Совещания, сводки по военной технике и экономике иностранных государств, информация о задачах германской делегации на хозяйственных переговорах с СССР (№ 437)

От историков в России прячут записки, информации, сообщения, телеграммы Сталина и возглавляемого им Наркомата обороны о технике и тактике применения в немецкой армии отравляющих веществ, подготовке немцев к операции на Смоленско-Вяземском направлении, опыте первых трёх месяцев войны, характере ближнего боя, действиях авиации, недостатках в работе ПВО Москвы, создании комитетов обороны в Сочи, Гаграх, Сухуми и Зугдиди, рейде объединённых партизанских отрядов под командованием Сидора Ковпака и Александра Сабурова. Историкам недоступна даже правка Сталиным текста ультиматума командующему 6-й германской армии, автору плана «Барбаросса» фельдмаршалу Фридриху Паулюсу и всему составу окружённых германских войск под Сталинградом. (дела №№ 440–441).

Некоторые недоступные историкам документы по Сталинградской битве в дни юбилея всплыли в изданном в издательстве «РОССПЭН» и под «общей редакцией» директора РГАСПИ Сорокина и декана-организатора факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова Андрея Шутова альбоме «Отечество в великой войне 1941–1945 годов. Образы и тексты». Здесь впервые опубликованы цветные изображения с шифрами некоторых сталинградских документов, о существовании которых известно из канадского свода (ук. соч. стр. 72–73, 75).

Факт легализации двух-трёх главных документов Сталинградской битвы спустя 72 года после её окончания, 24 года после исторических указов президента Ельцина и 15 лет после передачи фонда Сталина в открытый доступ свидетельствует о следующем: документы – рассекречены, они искусственно скрываются от историков и общественности, их публикация до научной обработки, экспертизы сделана выборочно, поспешно и без контекста, что даёт повод для разных интерпретаций. Ограниченный тираж альбома (1 тысяча экземпляров) и его элитная отпускная цена (2 тысячи 530 рублей) делает его недоступным массе историков и прежде всего российским студентам (например, сумма базовой государственной академической стипендии на историческом факультете МГУ на 15.05.2015 года составляет 2 тысячи 400 рублей в месяц). При этом упоминание о существовании этих документов и само название архивного дела продолжает отсутствовать на официальном бесплатном и доступном лишь в России и Беларуси сайте Росархива «Документы советской эпохи».

После публикации статьи в журнале «Огонёк» сталинградский меморандум также был представлен на организованной департаментом культуры города Москвы, Федеральным архивным агенством и РГАСПИ выставке «В штабах победы 1941–1945» в московском малом Манеже. Организатор выставки (Росархив), а также автор идеи и концепции проекта лауреат Государственной премии Андрей Сорокин не проследили, чтобы в отличие от изданного архивом и издательством глянцевого альбома на выставке были указаны шифры документов. Ни на одном экспонате на этой выставке шифр документа проставлен не был.

Добавим, что Сталин постоянно работал с переводами военных документов противника. Например, с бумагами 99-го горнострелкового полка 1-й горнострелковой дивизии вермахта. Засескречено и это.

Можно ли без этих базовых первоисточников, действительных «главных документах» войны качественно выполнить распоряжение президента РФ № 806-рп от 8 мая 2008 г. об издании «фундаментального многотомного труда» «История Великой Отечественной войны» в 10 томах? Как оно выполнялось при бывшем министре обороны, докторе экономических наук Анатолии Сердюкове мы теперь можем себе представить. По советской традиции Анатолий Эдуардович по должности был председателем «главной редакционной комиссии» этого «фундаментального» начинания. Однако следующие восемь томов вышли в свет уже под руководством генерала армии Сергея Шойгу. Существенное методологическое и концептуальное различие двух этапов этого проекта при двух столь разных министрах не обнаружено.

Выборочная проверка конкретного практического использования архивных первоисточников из личных фондов Сталина в последних трёх томах этого фундаментального многотомника (из предусмотренных указом 10 томов оно разрослось до 12), которые вышли в свет накануне юбилея, выявила следующие факты. Отметим при этом демократичность всеобщего доступа к этому изданию. Все его двенадцать томов выставлены бесплатно и с высочайшим качеством разрешения на официальном интернет-сайте Министерства обороны РФ.

При этом в десятом томе «Государство, общество и война» нет ни одной ссылки на следующие фонды из РГАСПИ: Ф. 558 (фонд Сталина), Ф. 82 (фонд Молотова), Ф. 77 (фонд Жданова). Из коллекций ГА РФ имеется лишь одна ссылка на Ф. Р-5446 (Совет Народных комиссаров СССР).

Аннотация одиннадцатого тома, который озаглавлен «Политика и стратегия победы: стратегическое руководство страной и вооружёнными силами СССР в годы войны» декларирует: «В одиннадцатом томе на основе анализа архивных источников (документов и материалов Политбюро ЦК ВКП(б), СНК СССР, Президиума Верховного Совета СССР, Государственного Комитета Обороны, Ставки ВГК, Генерального штаба Красной армии и др.) раскрыт механизм создания и функционирования системы чрезвычайных органов стратегического руководства и управления страной и Вооружёнными силами СССР в годы Великой Отечественной войны, а также процесс их организационно-структурного развития и приведения в соответствие с требованиями вооружённой борьбы. Для широкого круга читателей, интересующихся историей Отечества».

Однако и в одиннадцатом томе картина примерно такая же, что и в десятом. При анализе «стратегического руководства» нет ни одной ссылки, примечания или сноски на личные фонды главных стратегов и руководителей: Сталина, Молотова, Жданова. По СНК – одна ссылка, а на Совет по эвакуации при СНК СССР (ГА РФ. Ф. Р-6882) отсутствует вообще. Анализ документов высших органов власти без привлечения «человеческого фактора» руководителей этих учреждений и личных фондов этих деятелей, а прежде всего Сталина, который и олицетворял собой Политбюро, СНК, ГКО, Ставку, да и Красную армию, представляет собой эндемический и непреодолённый рецидив советской школы историографии, когда историю писали без действующих лиц.

Таким образом, искусственно созданный архивный голод закономерно трансформируется в дефектную историографическую практику, в том числе в фундаментальных изданиях, создаваемых по президентским указам и трудом многочисленных коллег из научно-исследовательских коллективов и на многомиллионные бюджетные дотации. Отметим, что выборочная проверка госзаказов только по четырём второстепенным расходным статьям последних томов издательского проекта фундаментального многотомника показала, что на них из госбюджета выделено 18 млн 708 тыс. 600 руб. Но не успел закончиться этот военно-исторический проект, как объявлен следующий, более локальный: «Аукцион в <�электронной форме на выполнение работ по разработке и изданию сборника архивных материалов, посвящённых развитию информационно-пропагандистскому противоборству в годы Великой Отечественной...» (так в тексте. – Л.М). Цена контракта – 12 млн 100 тыс. руб.

Вернёмся к тайным папкам из описи № 11, фонда № 558 в РГАСПИ.

Закрыто дело № 493. Это переписка по военным вопросам Сталина с первым секретарём ЦК КП(б) Украины, членом Военных советов ряда фронтов Никитой Хрущёвым. В ней размышления об обстановке на Воронежском, Сталинградском и Южном фронтах. Мы не узнаем о реакции вождя на самоубийство члена военного совета Второй гвардейской армии, генерал-майора Иллариона Ивановича Ларина, о плане разгрома окружённых под Сталинградом войск противника. Есть здесь материалы о Родионе Малиновском и его назначении командующим Южным фронтом, продвижении группы Павла Ротмистрова, о положении с подвозом боеприпасов и о ходе операции по захвату Новочеркасска и Ростова-на-Дону. Крайние даты архивного дела: с 29 октября 1942 года по 9 октября 1943 года. 70 архивных страниц.

Совершенно неудовлетворительно обстоит дело с допуском к сталинской переписке с первым красным офицером и первым маршалом, наркомом обороны Климентом Ворошиловым (дела №714–-715). С Хрущёвым обмен посланиями длился 12 месяцев, а с Ворошиловым тридцать два года, с 9 января 1920 по 6 ноября 1952 года. Можно ли без этой коллекции документов исследовать военно-политическую историю Советского Союза вообще и подготовку и начальный период войны в частности?

В нынешней непростой геополитической обстановке могли бы актуально прозвучать сталинские мысли о советско-польской войне из книги «Киевские Канны 1920 года» комкора Ивана Кутякова (1897–1938). Заодно засекречена и переписка Сталина с самим Кутяковым, расстрелянным в 1938 году, а когда-то принявшим от Чапаева командование прославленной 25-й стрелковой дивизией (чапаевской) (дело № 108).

Как интересно было бы «ввести в научный оборот» скрываемое от народа-победителя полное собрание шифртелеграмм между Сталиным и Львом Мехлисом – сталинским любимцем, и своеобразным антиподом прославленных советских военачальников. До войны он – редактор «Правды», заведующий отделом печати ЦК, начальник Главпура Красной Армии. С началом войны этот нарком госконтроля снова становится зам.наркома обороны и начальником Главпура. С 14 июня 1942 года он – член Совета военно-политической пропаганды. Как представитель Ставки ВГК он вошёл в историю «архитектором» Керченской катастрофы сорок второго года. Увы, дела №№ 500–503 общим количеством 574 листов также засекречены.

Такова архивно-историческая база современных фундаментальных «политических биографий» «Хозяина» и «Генералиссимуса» и фундированной деятельности всевозможных центров по истории, социологии и антропологии второй мировой войны, её причин и последствий. Можно ли без перечисленных документов говорить о том, что на сегодняшний день у нас есть академические исследования по «истории сталинизма», которые будут востребованы при очередном санкционированном выбросе массы архивных первоисточников? Переживут ли созданные в 1991–2015 годы труды новый неминуемый «девятый вал» архивной гласности? Не придётся ли снова отправлять в макулатуру имеющуюся в библиотеках и тоннами лежащую нераспроданной и нереализованной на складах книжную продукцию?

Сколько «сенсационных» сборников документов можно было бы ввести в «научный оборот» только по перечисленным архивным единицам хранения? Десятки. Вместо этого общество десятилетиями кормят клонированными Сталиными из киноэпопей, телесериалов, сенсационных документальных расследований и кирпичей многотомных романов: «Выйдете и подумайте хорошенько, товарищ Рокоссовский», «Сталин встал», «Сталин прилёг», «Сталин подумал», «Сталин вспомнил». Дни прошедшего юбилея не стали исключением.

Это то, что касается некоторых личных коллекций. Кроме этого, закрыты массивы архивов государствообразующих учреждений, наркоматов, ведомств, служб, целых направлений в изучении российского государства, истории его вооружённых сил и Великой Отечественной войны советского народа. И не только в сталинском архиве, а вообще. Как говорили большевики: «целиком и полностью».

В ходе подготовки к юбилейным торжествам председатель Росархива Андрей Артизов докладывал о том, что к засекреченным «относятся документы, связанные с разведкой, с обеспечением безопасности страны, вопросы, связанные с производством оружия. Есть и международная деятельность, те или иные решения, которые принимались представителями государств мира, и по взаимным договорённостям на долгое время закрыты».

Слова «есть и» не совсем точно передают положение дел в сталинском фонде подведомственного Росархиву РГАСПИ и в других архивах. Закрыто почти всё по тематике Наркомата по военным и морским делам и Реввоенсовета, Наркомата обороны и Министерства вооружённых сил СССР, по Генштабу и ГРУ, все предложения военных комиссий 1940 года. Закрыты директивы и приказы Ставки Верховного главнокомандования и Госкомитета обороны (дела №№ 478–481 на 594 листах).

Сталину докладывали о создании военной базы против Японии на Дальнем Востоке, об амнистии проживающих заграницей белогвардейцев. Он исследовал «единый метод ведения войны» (что это за метод?), состояние авиации, создание «оперативных химических соединений» (интересно), «формирование химического корпуса» (также любопытно), планы по изданию журнала «Современная война» (в каталоге РГБ такое периодическое издание не значится). Уже накануне войны Сталин руководил размещением военных заказов в США. Он держал пульс на советско-германских отношениях.

Запечатаны все шифровки Сталина военных лет в адрес местных партийных и советских органов, командующих фронтами, наркоматов и заводов, партизан, отдельных трудящихся, собравших деньги и ценности на строительство танков и самолётов. Непонятно почему, ибо эти ответы долго и нудно печатались тогда же на страницах газеты «Правда».

Ещё безысходнее выглядит ситуация с летописью советской внешней политики военной и послевоенной поры (а разрыв между двумя эпохами очень условен, взаимосвязь же неразрывна).

Историки об этом знают и давно опустили руки. Министерство иностранных дел ещё в 2000 году прекратило издание канонической серии «Документы внешней политики СССР». Последняя страница нашей дипломатической автобиографии помечена 31 декабря 1942 года.

Историков-дипломатов можно понять. Ведь закрыты все перехваченные до и во время войны Спецотделом НКВД-НКГБ телеграммы, отправленные иностранными послами и генконсульствами из Москвы и из военной столицы – Куйбышева, а также ответные телеграммы дипломатов, аккредитованных в СССР и в других странах. На большинстве из них – резолюции, пометки и комментарии Сталина (дела №№ 190–193).

Одновременно наглухо запрятаны почти все шифровки в Кремль от полпредов (послов) и советских консулов заграницей. Также с ответами и резолюциями Сталина и членов Политбюро (№№ 212–213 и 215–219).

Засекречены все тематические папки Политбюро по внешней политике СССР. В классификаторе так называемых «групп документов» бывшего архива Политбюро этот огромный массив архивно-исторической информации числился по т.н. группе № 46 («Международные вопросы. Внешняя политика. МИД СССР»). О засекреченности германского досье Политбюро сказано выше.

В сталинском архиве полностью закрыта переписка Сталина с Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем. Это дела с № 330 по № 348 (восемнадцать дел, тысячи страниц). Вероятно, эту переписку имел в виду г-н Артизов, когда говорил о цензуре по «взаимным договорённостям» и на «долгое время».

Получается, что история советско-китайских отношений в XX веке закрыта по просьбе китайских товарищей. Хотя почему на погоду на нашем архивно-историческом фронте, в академическом и университетском мирах должны влиять просьбы из (скажем) «бюро переводов» при ЦК КПК или договорённости с Канцелярией ЦК КПК?

Если вы всё же хотите заглянуть на эту «секретную» и «закрытую» по «взаимной договорённости» переписку, то обратитесь к журналам американского проекта «Холодная война» начала девяностых. Например, ещё зимой 1995–1996 гг. в них была выложена её самая сочная часть – о начале войны горячей, в Корее.

Перефразируя уже процитированного Джорджа Оруэлла можно сделать вывод о том, что среди пользователей российских архивов все равны, но всегда были, есть и будут те, кто «равнее» других. Чаще в этой категории фигурируют иностранцы.

Разумеется, засекретили всё по Северной Корее. Здесь, наверное, превентивно, не дожидаясь «взаимной договорённости» боятся обидеть первую наследственную коммунистическую династию. Задеть папу «дорогого руководителя» Ким Чен Ына – «великого руководителя» Ким Чен Ира и его дедушку – «великого вождя» Ким Ир Сена. Но, во-первых, Ким Чен Ын на юбилейные торжества в Москву не приехал. А, во-вторых, многие документы из этого фонда также были давно переданы американцам вообще и Центру им. Вудро Вильсона в частности. Переполоха они не наделали. Хорошо бы теперь, двадцать лет спустя, сверить эти англоязычные публикации с их русскими оригиналами и решить другой, частный вопрос. Чем же всё-таки кормили доверчивых западных «партнёров» и насколько хорошо они понимают буквальный, а тем более метафорический и потаённый, каббалистический смысл так милых и востребованных ими кремлёвских тайн вообще и секретов «истории сталинизма» в частности. Напомним, что документы были напечатаны в переводе по-английски и в них потерян уникальный стиль шифровок товарища Фын Си (псевдоним Сталина, он же Чан Фу, он же Дружков, он же Филиппов).

Приведём два пример. Первый фрагмент всплыл в РГАСПИ в личном фонде Георгия Маленкова. Из указаний Сталина начального периода корейской войны (1950 г.):

«[...] Четвёртое. Что касается вопроса, поставленного в письме т. Ким Ир Сена т. Фын Си о помощи вооружёнными силами, то мы считаем наиболее приемлемой формой помощи – помощь добровольческими частями. По этому вопросу нам придётся проконсультироваться, прежде всего с китайскими товарищами. Ответ на письмо Ким-Ир-Сена получите на днях».(Ф.83. Оп. 1. Д.5.Л. 110.)

Второй документ хранится в искусственно закрытой для исследователей части сталинского архива.

18 ноября 1948 г. зам. министра иностранных дел СССР Валериан Зорин докладывает Политбюро ЦК ВКП(б) о том, что по сообщению Управляющего Генконсульством СССР в гор. Харбине руководитель Манчжурского бюро ЦК КПК Гао Ган запросил мнение о целесообразйости принятия помощи Детского фонда ООН (UNICEF). Советское правительство якобы отказало комиссии ЮНИСЕФ в проезде через территорию СССР, и Гао Ган предложил доставить помощь на пароходе нейтрального государства. МИД СССР со своей стороны считает, что этот проект – предлог для разведчиков и предлагает рекомендовать «демократическим властям освобождённых районов Манчжурии не давать согласия на допуск в Манчжурию». Зорин добавляет: «С тов. В.М. Молотовым согласовано. Прошу утвердить. В.Зорин» (Д. 558. Оп.11.Д.111.Л.88). По существовавшей традиции высшего советского руководства записка Зорина была подготовлена за № П125 к голосованию членами Политбюро и разослана Маленкову, Вознесенскому, Микояну, Кагановичу, Булганину, Косыгину.

18 ноября девятка утверждает проект телеграммы в Харбин Совконсулу и пересылает его Сталину на юг по ВЧ для окончательной апробации (вождь находился на отдыхе в Сочи):

«Сообщите Гао Гану, что мы советуем не давать согласия на допуск комиссии ООН для обследования положения в Манчжурии. Приезд такой комиссии особенно нежелателен при существующей в настоящее время обстановке в Китае, в частности, в Манчжурии.

Американцы и англичане явно хотят использовать факт ассигнования 500 тысяч долларов для оказания помощи детям освобождённых районов Китая в качестве предлога для посылки в Манчжурию и Северный Китай своих представителей под маркой комиссии, преследуя разведывательные цели.

Принято девяткой 18.11.48 г.» (Там же. Л. 85).

После концептуальной правки Сталина окончательный текст указаний советскому консулу в Харбине стал звучать по-иному, рельефнее, боевитее, с чётко и внятно расставленными акцентами (правка Сталина выделена курсивом):

«Сообщите Гао Гану, что мы советуем не давать согласия на допуск комиссии ООН для обследования положения детей в Манчжурии, сославшись на то, что расстройство транспорта в связи с гражданской войной и наличие реакционных бандитских нападений не дают пока что возможности манчжурским властям гарантировать спокойную и плодотворную работу каких – либо исследовательских комиссий.

Американцы и англичане явно хотят использовать факт ассигнования 500 тысяч долларов для оказания помощи детям освобождённых районов Китая в качестве предлога для посылки в Манчжурию и Северный Китай своих разведчиков – подрывников для организации террора и диверсий.

Принято девяткой 18.11.48 г.» (Там же. Л. 84).

Этот документ демонстрирует, что от историков искусственно скрывается не только летопись советской военной истории, внешней и внутренней политики СССР, но и генезис победы великой китайской революции, сам механизм принятия решений по китайскому вопросу и их проведению в жизнь сталинским руководством. Скрываются также конкретные эпизоды в практике подбора, расстановки, воспитания и смещения руководящих советских военных, партийных, государственных и дипломатических кадров, которая происходила в результате этих наглядных уроков сталинского дистанционного руководства.

17 ноября 1948 г. Маленков докладывал Сталину о снятии министра лесного хозяйства Германа Мотовилова: «Тов. Мотовилов – инертный и безынициативный руководитель. Он избегает решения и постановки перед правительством новых перспективных вопросов, связанных с развитием лесного хозяйства. К тому же т. Мотовилов морально неустойчив, авторитет его в министерстве серьёзно подорван. Неоднократные обещание т. Мотовилова исправиться не дали положительных результатов. Тов. Мотовилов по своим деловым качествам не способен возглавлять лесное хозяйство, особенно сейчас, в связи с большим объёмом намечаемых работ по лесонасаждению». После снятия с поста министра Герман Петрович Мотовилов работал старшим научным сотрудником Института леса в Москве, где разрабатывал конкретные вопросы реализации «сталинского плана преобразования природы».

Так снимали не только министров, но и генералов, адмиралов, послов, директоров заводов и театров. Стиль сталинского руководства заключался в создании эффективных формул для постоянного контроля и управления элитами. Эта шифровка Маленкова Сталину также засекречена.

Без реконструкции архивно-исторической летописи Великой Отечественной (Второй мировой) войны, стратегии и тактики Победы вообще и партизанской войны в частности невозможно понять генезис войны холодной и всю архитектуру послевоенного миропорядка. Ведь именно в годы войны ковался сегодняшний многополярный мир, в том числе, если не в первую очередь, корни победы реального социализма в азиатских странах (Китай, Вьетнам, Северная Корея) и опыт победоносного партизанского движения в странах Азии, Африки и Латинской Америки. А именно эти регионы, как показало празднование Дня Победы 2015 года, сегодня стали главными стратегическими партнёрами современной России. Скрывается реакция Сталина на новости о взрыве советской атомной бомбы в 1949 г.

Если следовать аргументам руководящих чиновников из здания Росархива на Никольской улице, что на Старой Площади в Москве, то именно Исламская Республика Иран под руководством своих высших руководителей и духовных лидеров аятолл Рухолла Мусави Хомейни и Али Хаменеи по «взаимной договорённости» с компетентными российскими властями выступила против рассекречивания письма Сталина Ленину от 16 ноября 1920 г. (!) о положении дел в Персии. Это коллеги из южной страны не захотели обнародования записей бесед Сталина с руководителями ненавистного антинародного шахского режима, который был ими же свергнут в результате победоносной революции в 1979 г.: с премьер-министром Кавам-эс-Салтаном, с иранской принцессой Ашраф Пехлеви, с ответом вождя на письмо шаха Махаммеда Реза Пехлеви. Дело № 317 («Иран») также засекречено.

Но это специфические государства. Обратимся к странам «демократического» лагеря – членам Европейского Союза и организации НАТО.

Под спудом тайны переписка Сталина с председателем Совета министров Польской республики в изгнании генерал-полковником Владиславом Сикорским, погибшим над Атлантикой, и его наследником Станиславом Миколайчиком. Скажут, что эти вожди Армии Крайовой – известные русофобы и противники сближения с русским народом, что мы не хотим, мол, знать, о чём они там писали. Но недоступны и материалы друзей и союзников, братьев по оружию из Армии Людовой – товарищей Болеслава Берута и Якуба Бермана, Юзефа Циранкевича и Хилари Минца. Не повезло и попутчикам: Эдварду Осубке-Моравскому и удостоенному ордена «Победа» маршалу Михалу Ролю-Жимерскому. (Дела № 355, 356, 358, 359). Чем эта цензура – не материальная база для вечного, со времён Пушкина и Мицкевича, спора братьев-славян? О поисках какой «правды о Катыни» и ценности отчётных деклараций о содержании «Пакета № 1» можно твердить и даже получать за это польские ордена, когда и эти документы закрыты?

«Посторонним вход запрещён» и к уникальным материалам по союзникам из антигитлеровской коалиции. От посторонних глаз спрятана вся переписка Сталина с сопредседателями «Сражающейся Франции» генералами Шарлем де Голлем и Анри Жиро, в том числе в связи с освобождением Парижа от немецко-фашистских захватчиков (дело № 390). Не выдают материалы переговоров Сталина с Уэнделом Льюисом Уилки – личным представителем президента США Рузвельта – в августе-сентябре сорок первого, всю переписку с диппредставителями США времён войны, в том числе о приобретении там вооружения, плиток для танков, самолётов.

Закрыты сталинские документы по Австрии, Болгарии, Италии, Испании, Финляндии, Чехословакии и так далее. Разумеется, недоступна Япония. Также по просьбам правительств этих «санкционных» государств?

Леонид МАКСИМЕНКОВ