"Наступает не Красная армия, она уничтожена немцами, а американцы, англичане и
oper_1974 — 06.03.2018
"Военный трибунал 12-ой армии
на Украине, в Донбассе, в городе Кадиевка (тогда этот город
назывался Серго), в 1942 году рассматривал абсолютно необычное
дело. В этом судебном процессе я участвовал в качестве секретаря
Военного трибунала и помню все подробности. Судебное рассмотрение
всегда построено так, что всё в суде должно всеми участниками
процесса произноситься вслух.В этом же деле, всё делалось молча, всё писалось на бумаге. Писал председательствующий - председатель Военного трибунала 12-ой армии военный юрист 1-го ранга Трофимчук, писал прокурор, обвиняемый, эксперты. Все обменивались записками, а не словами.
Молодой солдат украинец Лялько был легко ранен и контужен. Ранение было получено в мизинец на левой руке. Он понимал, что вскоре опять окажется на передовых позициях. В это время в Донбассе шли упорные бои. Лялько, оказавшись в госпитале, знаками объяснил, что в результате контузии лишился возможности говорить и слышать.
Врачи госпиталя обратили внимание на то, что учетная карточка раненого или, как она называлась, "карточка передового района", с которой он прибыл в госпиталь, была заполнена с его слов, т. е., что после контузии он говорил и слышал. Врачи в госпитале сделали ему укол. Он потерял контроль над своим сознанием, и во сне стал ругаться матом. Врачи решили, что Лялько симулирует глухонемоту, чтобы избежать возвращения в свою воинскую часть, находившуюся на боевых позициях.
Материал о поведении Лялько был передан для расследования в Военную прокуратуру 12-й армии. Он попал к военному следователю Довжику, моему однокашнику по московскому юридическому институту, а в послевоенные годы коллеге по московской адвокатуре. По делу была назначена медицинская экспертиза в составе хирурга, отоляринголога и невропатолога.
Эксперты в своем заключении написали, что все органы слуха и речи у Лялько в полном порядке и что он не говорит и делает вид, что не слышит только потому, что решил симулировать глухонемоту и уклониться от исполнения своего воинского долга.
Лялько же в ответ на все вопросы, которые к нему обращались в письменном виде, писал на листах бумаги: "Рад бы говорить, не могу". Иногда кто-то подходил к нему сзади, внезапно ударял в ладоши и он будто бы вздрагивал. Работники Военной прокуратуры были убеждены, что Лялько симулянт. Они говорили: "его будут расстреливать, он все равно не заговорит". И все же оставались сомнения.
По окончании расследования дело против Лялько поступило для рассмотрения к нам в военный трибунал и началась подготовка к его слушанию. Прежде всего, исходя из того, что, может быть, Лялько является лицом с физическим недостатком (глухонемотой), по закону в судебном процессе должен был участвовать адвокат. Дело рассматривалось в прифронтовом городке, где никаких адвокатов не было.
Пришлось привезти адвоката из Ворошиловграда (Луганска). Это был единственный областной центр Украины, в то время еще не оккупированный немцами. В судебном заседании участвовала медицинская экспертиза. В своем заключении она указала, что у Лялько стойкое установочное поведение и нет сомнений, что он симулянт.
Он же на все письменные вопросы продолжал писать: "Рад бы говорить, не могу". Когда оглашался смертный приговор, все взоры в судебном зале были обращены к Лялько. Он никак не прореагировал на приговор. Я изложил на бумаге суть приговора, и он в ответ опять написал: "Рад бы говорить, не могу".
Приговор военного трибунала армии о расстреле мог быть приведен в исполнение только после его утверждения Военным Советом армии, т. е. Командующим и членом Военного Совета.
При утверждении этого приговора Командующий 12-ой армии генерал-майор А. А. Гречко и член Военного совета 12-ой армии заявили, что они предлагают от имени Военного совета армии Лялько заговорить и тогда они заменят ему расстрел лишением свободы, а если он не заговорит, то приговор будет приведен в исполнение.
Много часов прокурор вел с ним переписку на русском и украинском языках, но письменный ответ был все тот же: "Рад бы говорить, не могу". Лялько был расстрелян. Присутствовавшие при расстреле, в том числе военный следователь Довжик, утверждали, что Лялько настолько вошел в свою роль, в свое установочное поведение, что и при расстреле не изменил своего поведения.
Помнится случай, когды были убиты сразу три советских воина - подполковник, старшина и солдат. Все три погибли от руки советского офицера и советских солдат.
Весной 1942 года в Донбассе на асфальтированном шоссе Ворошиловград - Ворошиловск стояла колонна тяжелых танков. Была сильная распутица. Рядом с шоссе - непролазная грязь.
В быстроходном автомобильчике "Виллис" американского производства офицер связи штаба армии - подполковник вез боевое распоряжение передовым частям. За рулем "Виллиса" сидел шофер-солдат. Подполковник остановил машину и подошел к старшине из экипажа тяжелого танка, стоявшего на шоссе и загородившего ему путь.
Он попросил старшину отодвинуть танк в сторону и дать ему возможность проехать. Старшина отказался. Тогда подполковник вынул пистолет и крикнул старшине: "Я везу боевое распоряжение передовым войскам. Ты меня задерживаешь. Если не отодвинешь танк, застрелю".
Старшина не подчинился. Подполковник сгоряча выстрелил и убил старшину. После этого быстро опомнился, сел в "Виллис", крикнул водителю "гони!", и они поехали по обочине шоссе через грязь, но не застряли, а проскочили.
Между тем, остальные члены экипажа танка, увидев, что их старшина убит и подумав, что подполковник, возможно, переодетый немец, развернули танк и из пушки прямой наводкой уничтожили "Виллис" и находившихся в нем.
Подполковник - офицер связи и шофер-солдат были убиты. И в каком-нибудь сибирском или подмосковном селе мать шофера-солдата получила извещение о том, что ее сын погиб "смертью храбрых за советскую Родину в боях с немецко-фашистскими захватчиками".
Военная прокуратура провела расследование и вынесла постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против экипажа тяжелого танка, ибо их действия по уничтожению "Виллиса" и находившихся в нем вытекали из создавшейся обстановки и не могли быть поставлены им в вину. Уголовное дело по обвинению подполковника - офицера связи, убившего старшину-танкиста, было прекращено в связи со смертью обвиняемого.
При отступлении, когда не было времени для расстрелов перед строем, иногда расстрел производился не публично, а в присутствии узкого круга лиц. Так именно было в том случае, о котором я пишу.
При этом расстреле в 1942 году на Южном фронте по должности присутствовали только Военный прокурор дивизии, Председатель Военного трибунала дивизии, Начальник дивизионного особого отдела и военный врач, зафиксировавший смерть осужденного.
Но осужденный в действительности не был убит, а лишь ранен. Военный врач ошибочно зафиксировал смерть. Закопали его не глубоко, ибо торопились. "Расстрелянный" нашел в себе силы откопать себя. Зашел в один из соседних домов, где ему перевязали раны.
После этого он направился в расположение Военной прокуратуры дивизии, к прокурору, который присутствовал при его расстреле. Известно было, что этот военный прокурор на редкость труслив. Когда к нему явился человек, при расстреле которого он в этот день присутствовал, то можно понять, в каком он был испуге.
Последовали определение Военного трибунала Южного фронта, приказ Председателя Военного трибунала Южного фронта корвоенюриста Матулевича и приказы других высоких фронтовых инстанций.
Согласно определению Военного трибунала Южного фронта, осужденный к расстрелу был освобожден от этой меры наказания. Она была ему заменена в порядке исключения лишением свободы.
По приказу Председателя Военного трибунала Южного фронта и других инстанций, за халатное отношение к исполнению своих обязанностей направили в штрафной батальон всех присутствовавших при неосуществленном расстреле - Военного прокурора дивизии, Председателя Военного трибунала дивизии, Начальника дивизионного особого отдела, военного врача.
Такое направление для каждого из них было равносильно смертному приговору. Мне известны многие случаи, когда трибунальские, прокурорские работники и другие штабные офицеры, посланные в штрафной батальон за утерю в боевой обстановке важных служебных документов или другие упущения, погибали в первом же бою.
Вскоре после освобождения Красной армией одного из крупнейших городов Кубани Армавира я был назначен секретарем Военного трибунала Армавирского гарнизона Северо-Кавказского фронта.
Никогда ни в одном из Военных трибуналов я не видел такого количества дел. В период немецкой оккупации Кубани во всех окрестных станицах был создан из местного населения мощный аппарат администрации, полиции, жандармерии. Считалось, что невозможно осудить всех, служивших в полиции.
Военным трибуналом было дано указание, кого и как судить из числа бывших полицейских. Если человек служил в полиции, но активности не проявлял, то его вообще не судили.
Если служил в полиции и проявлял активность, то ему грозило лишение свободы на срок до 10 лет. Если принимал участие в избиениях или издевательствах над советскими гражданами и военнопленными, то мог быть осужден к каторжным работам.
Если принимал участие в уничтожении советских граждан и военнопленных, то мог быть приговорен к расстрелу, а после вступления в силу Указа Президиума Верховного Совета от 19 апреля 1943 года - к смертной казни через повешение.
Помнится, что когда Военный трибунал Армавирского гарнизона в выездной сессии в одной из станиц приговорил бывшего старосту этой станицы к расстрелу, то он обратился к составу трибунала со словами: "Спасибо, граждане судьи". А потом повернулся спиной к стоявшим рядом свидетелям и сказал: "А с вами, сволочами, еще рассчитаемся".
В 1943 году, когда с людскими резервами было плохо, 15 цыган были арестованы и предстали перед Военным трибуналом Армавирского гарнизона по обвинению в уклонении от мобилизации в Красную армию.
На суде они в один голос говорили, что хотят служить в армии, что они случайно еще не попали на военную службу, что они прекрасные кузнецы, любят лошадей, будут их подковывать и просят их направить в кавалерию на фронт.
Военный трибунал, учитывая первую судимость и высказанное желание идти в армию, осудил их к лишению свободы, но с отсрочкой исполнения приговора и с направлением на фронт.
Для исполнения приговора эти пятнадцать цыган из Военного трибунала Армавирского гарнизона были направлены на Армавирский военно-пересыльный пункт. На пункте находился запасной полк и производилось формирование воинских подразделений для направления на фронт.
Почти всегда там было много тысяч солдат. Прибывшие на пункт цыгане в первый же вечер по прибытии устроили для всех большой концерт. Они пели и плясали до поздней ночи. Долго не смолкали шутки и смех. Во время концерта они рассказывали, как будут служить в армии на фронте, как будут подковывать лошадей.
Ночью все пятнадцать цыган сбежали с военно-пересыльного пункта. Дело приняло серьезный оборот. Сбежали люди, уже осужденные Военным трибуналом. В условиях военного времени было ясно, что если они будут пойманы и предстанут снова перед Военным трибуналом, то им грозит смертная казнь.
Были приняты специальные меры по розыску сбежавших цыган. К этому розыску были привлечены войска НКВД. Двух из бежавших цыган нашли, и Военный трибунал Армавирского гарнизона приговорил их к расстрелу. Их повторные обещания и просьбы были отвергнуты. Были приняты особые меры охраны осужденных к расстрелу. Остальных тринадцать цыган так и не нашли.
В советской печати обычно утверждается, что первыми судебными процессами, на которых вынесли приговоры о смертной казни через повешение по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года, были Харьковский и Краснодарский. Но это не так.
До этих процессов был процесс в Армавире над начальником полиции Армавира Сосновским, и он был первым, кого повесили в СССР по этому Указу. До оккупации немецко-фашистскими войсками Армавира, одного из крупнейших городов на Кубани, Сосновский был экономистом в исполкоме этого города.
Он был признан виновным в значительном числе преступлений. Среди них было обвинение в руководстве акциями по уничтожению евреев и военнопленных красноармейцев, а также захваченных полицией советских парашютистов и многое другое.
Когда в апреле 1943 года был вынесен приговор, осуждавший Сосновского к расстрелу и подлежавший рассмотрению в порядке надзора Военным трибуналом Северо-Кавказского фронта,то по делу Сосновского пришла шифрованная телеграмма из Краснодара в Армавир от Военного трибунала Северо-Кавказского фронта, которая озадачила всех работников нашего трибунала. В шифровке говорилось, что приговор к расстрелу в отношении Сосновского отменяется из-за мягкости избранной меры наказания.
Дело было рассмотрено вновь, и в соответствии со статьей 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года "0 мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родине из числа советских граждан и для их пособников", Сосновский был приговорен к повешению.
Когда Красная армия начала наступление, чтобы изгнать немцев с Кубани и местное население услышало мощные артиллерийские залпы, то в кубанских школах учительницы объясняли детям, что это наступает не Красная армия, она уничтожена немцами, а американцы, англичане и в основном негры.
Наша 12-ая армия состояла в значительной степени из морских бригад. Моряки были одеты в черные бушлаты и на них были погоны. Когда Красная армия отступала, у нее погон еще не было.
Вид наступавших моряков в черных бушлатах с погонами был для кубанского населения непривычен. Но когда моряки в первой же занятой ими кубанской станице продемонстрировали многоэтажный русский мат, то стало ясно, что это не американцы, не англичане и не негры, а свои.
Однако моряки не ограничились матом. В каждой станице, испытывая ненависть к сотрудничавшим с немцами, они стали собирать старост, полицейских и расстреливали их без суда и следствия.
В это же время была поймана группа скрывавшихся жандармов из станицы Каладжинской, которые в период оккупации повесили несколько партизан в этой станице.
Военный трибунал Армавирского гарнизона с моим участием в качестве секретаря судил этих жандармов и, в соответствии со статьей 1-й Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года "О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников", приговорил их к смертной казни через повешение. Их повесили на том месте, где они повесили в период немецкой оккупации местных партизан.
Приехали как-то рассматривать дело по обвинению коменданта лагеря. Его судили прежде всего за то, что из-за плохой охраны бежал военнопленный немец, пробрался близко к линии фронта, и было потрачено много сил и средств на его розыск и задержание.
При рассмотрении этого дела выяснилось, что в лагере для военнопленных немцев были довольно вольные порядки. Военнопленных, пользующихся доверием администрации, отпускали на несколько часов за пределы лагеря для работы в качестве мастеровых в соседние селения.
Среди немцев были искусные печники, кузнецы, слесаря. Они умело помогали проживавшим в окрестностях лагеря колхозницам и возвращались в лагерь с деревенской провизией, служившей дополнением к скромному лагерному питанию.
Больше того, многие немцы получали не только продукты, но и спиртное в качестве вознаграждения не только за свое профессиональное умение, а и за то, что заменяли колхозницам их мужей, воевавших в составе Красной армии или уже сложивших головы на советско-германском фронте. Эти немцы скрашивали солдаткам и вдовам их одиночество и щедро вознаграждались от всего женского сердца.
Бежавший немец, из-за которого судили коменданта, достал у своей сожительницы русскую гражданскую одежду и стал передвигаться к фронту, пользуясь на своем пути пристанищем у различных женщин, находя путь к их любвеобильным сердцам.
Коменданта лагеря, виновного в побеге военнопленного, обвиняли и в злоупотреблениях, связанных с мебелью, изготовляемой для продажи. При рассмотрении дела присутствовал лишь офицерский состав лагеря. Комендант лагеря был осужден к лишению свободы на короткий срок, но не должен был быть направлен в тюрьму.
Это был старший лейтенант, годный к военной службе. Военный трибунал отсрочил исполнение приговора до окончания военных действий и направил его на фронт, в штрафной батальон, в соответствии с примечанием 2-ым к статье 28 Уголовного кодекса РСФСР в редакции 1926 года." - из воспоминаний старшего секретаря военного трибунала капитана Я.Айзенштата.
Оставить комментарий
Популярные посты:
Открытие ИП без прописки: ключевые шаги и особенности процесса 
Бассейн эпохи неолита. 
Рисунки от искусственного интеллекта 
О массовых протестах Что произойдёт, если россияне выйдут на площади? 
Зеленский?! После 20 мая?! Может там и не потребуется ничего признавать... 
Новые песни марта, часть 4 
РУССКАЯ ВЕСНА ВЕСЕННЯЯ, СЧАСТЬЕ, КУПОЛА, КОТЫ И ГРЯЗИШШША 
Говорите, женское тело обесценивается? Мужское обесценивается еще сильнее! 
5 апреля 1794 года, ровно 230 лет назад, в Париже были казнены вожди якобинцев Предыдущие записи блогера :
05.03.2018 —
Пожар над Испанией.
05.03.2018 —
Японцы сейчас такие же? ( 50 фото )
04.03.2018 —
Американцы - 4. ( 45 фото )
04.03.2018 —
Поляки в Москве. 1812 г.
04.03.2018 —
Красотки старых времен. ( 40 фото )
25.02.2018 —
Висельник.
Архив записей в блогах:
Джобса тоже , конечно, очень жалко. Но ему всё-таки фантастически повезло, что он, со своими талантом, дерзостью, упрямством, родился не в России, иначе он бы уже давно сдох на зоне, за создание шпионского устройства, подрывающего основы ...
Морепродукты полезны для каждого человека. В этой пище присутствует объем белка, при этом переваривается он намного проще и быстрее, чем мясной. В составе морепродуктов достаточное количество полиненасыщенных жирных кислот, в частности, Омега-3. Этот элемент снижает вероятность развития ...
Издание Dailymail опубликовало празднование дня рождения королевы Сирикит в 2020 году. Королеве исполнилось 88 лет, она не появляется на публике после инсульта в 2012 году В этом году день рождения королевы-матери отмечается на фоне массовых протестов, критикующих короля плейбоя. ...
После того, как Доку Умаров заявил о своей непричастности к теракту в Москве, а ...
Леша Байков aka haeldar спросил у меня в ЖЖ, что в стране — моё. "Что тут "ваше", кроме квартиры и кредитной машиненки?" Причем "военных песен про березку и колосок" ему не надо — обещал посмеяться. Вопрос был задан в череде рассуждений об РВСН, ...
