Настоящие и законченные революционеры

swamp-lynx — 14.03.2024 Просто прекрасная цитата:
"Вопреки исторической логике Маркса, мир еще не видел ни одной пролетарской революции. Все победоносные массовые восстания совершались деклассированными элементами и являлись, по сути, контрреволюциями, как то, что произошло в Неаполе в девяносто девятом и у нас в октябре семнадцатого. Революция, если помните, была в феврале."
"Прекрасная Россия будущего" проиграла уже не в первый раз, первый был в 1917-м, когда самые революционные, прогрессивные люди провалились, как и сегодня. Ведь что нужно революционеру: отменить прошлое и будущее, создать вечное паразитическое настоящее, что было возможно только в колониальных империях и США. Троцкому предписывают цитату про "русскую пустыню", но на превращение в такую пустыню работают и последовательные либералы, которые ненавидят и себя, и других за сохранение русскости.

Дарья Дугина. Русский тип, предшествующий собственно национал-большевизму - это человек (народ, община, церковь) в поисках утраченного сакрального. Острое переживание этой утраты - становой хребет всей психологии и идеологии данного направления. Именно поэтому так легок был странный, на первый взгляд, переход русских интеллигентов от марксизма к православию, и наоборот.
Заметим, что на обратном полюсе от этого явления находился противоположный тип - человек истеблишмента, конформный носитель системы. Он воплощался во внешне православном и консервативном дворянине (чиновнике, служащем) с европейским воспитанием, но совершенно отделенным от жизни простого народа. При этом такой консервативный тип был вполне открыт для идей рыночных преобразований и буржуазных реформ. В конечном счете, и на этом конформистском полюсе тоже сочетались правые и левые элементы, только не революционного, а эволюционного толка - вялый патриотизм, совмещенный с частым пребыванием на Западе, внешние атрибуты сословности и терпимость к возвышению купечества и созданию буржуазных отношений. На психологическом уровне речь шла о типе, абсолютно глухом к сакральности, удовлетворенном профанической средой, в целом вполне соответствующем тогдашней общеевропейской культуре.
Именно между этими полюсами - национал-революционным (часто проявляющемся под масками интернационализма) и национал-консервативным (скрывающим в себе подлинный космополитизм) - и проходили силовые линии тайного противостояния, хотя сплошь и рядом сами активные участники идеологических дискуссий и политических движений не отдавали себе в этом отчета.





az118: Начало сталинского ампира, потом пойдут фильмы экранизации русских сказок, Александр Невский, Иван Грозный, Петр Первый, Суворов - патриотическая тема в создании сверхчеловека и новой Империи с опорой на русскую традицию и стремление к небу.
Ибо подлинно красные не левые и большевики-ленинцы, а по древней арийской традиции имперцы-монархисты, что и использовал Сталин при построении своей сверхдержавы с военным сословем в марксистской обертке.
А белые ... были не белые, а голубые и монархистов там было не больше чем на Сахарова.

если каждый пенек мнит себя могучим дубом,
лес становится болотом и приходит чужой дядя
чтоб его осушить и освоить себе, а не пенькам,
во благо.

Сталин жил в эпоху, когда консолидированного мирового олигархата еще не было и шла борьба между тремя силами, порожденными новым временем, одна из которых представляла принцип булата (братство - соц.гендерная иерархия и синергия соц.классов), а две другие - принцип злата (формальные или реальные свобода и равенство - либерализм и социализм как две "прогрессивные" стороны одной медали, прикрывающие рабство). Марксизм и большевизм как его русская версия, будучи частью последнего, были подчинены ему, играя роль второго основного инструмента глобальной трансформации мирового пространства под нужды капитала (роль англосаксов (а "немецкая" его ветвь этнически БЫЛА не германской, а примыкала к "Новому Израилю" - лондонскому интернационалу) в мировом рев.движении 19-начала 20 вв известна). При этом "прогрессизм" злата сумел подчинить консерватизм булата. Однако противоречия между двух ветвей "злата" привели к 1МВ, с одной стороны сломившей сопротивления "булата" (четыре империи "булата" пали), а с другой обостривших отношения между ними, особенно после провала в 20-х курса на мировую революцию, что в 30-х гг позволило отчасти как-то возродиться булату и вызвало 2МВ, в которой "злато" столкнуло "западный" и "восточный" булат в взаимоуничтожительной бойне.

Сталин как раз по необходимости был лидером "булатной" реакции в СССР в 30-х и особенно после 2ВМ, когда "союзники" поняли, что СССР стал слишком силен чтоб его контролировать, на англосаксы отреагировали очень быстро Фултонской речью и началом фронтального противостояния с СССР.

народа вообще-то три :)
один любит пропаганду, второй - конспирологию, третий - природу
первые философские трактаты назвались "о природе" :)


Андрей Игнатьев. Очень может быть, что собственно идеологии, т.е. нормативного общезначимого представления о будущем, в России не было никогда, всякого рода заимствования, которые когда-либо претендовали на эту номинацию, на самом деле выполняли функции компенсаторного фантазма, т.е. утопии, камуфлирующей наличную социальную реальность, в случае марксизма это очевидно, в других случаях, думаю, нетрудно показать.
Отсюда уже пресловутое "мы живём в обществе, которого не знаем" и, я бы добавил, знать не желаем, отсюда же вошедшая в хабитус проблематизация социального знания.
"Молодой русский капитализм" был такой же утопией, как и теория, которая его объясняла, т.е. проективной иллюзией, которая очень быстро рассеивалась при соприкосновении её "верных" с реальностью, отсюда и купеческие загулы, и коллекции живописи, и секты, и прочий искейп.
Собственно, что в XIX, что в XX веке "молодой русский капитализм" был такой же попыткой выскочить за границы социальной реальности, как несколько ранее поиски Беловодья или история Лопе Агирре, человека, которому мы обязаны словом "эльдорадо".


Владимир Карпец. "Ленинизм начался с отречения шестнадцатилетнего Владимира Ульянова от Православия и исторической России. В ленинизме - и, увы, в значительной степени также и в сталинизме - для возрождения России категорически не приемлемо их «просвещенческое», «гуманистическое» ядро, приверженность «европейским ценностям» ( т.е. «ценностям французской револиции XVIII в.) , что даже в лучшие советские годы ( послевоенные ) никуда не исчезало, да и не могло исчезнуть. Сталинизм был, пользуясь выражением Шпенглера, «псевдоморфозой» ленинизма. Да, на тот исторический момент «псевдоморфозой» спасительной, прежде всего в победе над самими «ленинцами». Но, увы не спасительной в долгосрочной исторической перспективе, хотя бы потому, что любой диктатор смертен. К тому же и в самом сталинизме - та же самая «системная ошибка» - зазор между тем, что провозглашалось ( «верность Ленину») и тем, что «подразумевалось» - «Третий Рим», слова о котором «вложены» Сталиным через известный фильм Сергея Эйзенштейна в уста Царя Иоанна Грозного. В истории Советской России это было наибольшим моментом приближения к изначальным смыслам. Но все равно только приближением. «Провозглашаемое» убило «подразумеваемое». Но это означает лишь одно: подлинная легитимация Государства Российского «спрятана» в «эпохе Иоаннов» - от Ивана Красного до Ивана Грозного. Через «Сказание о князьях Владимирских», Степенную книгу, Стоглав… И далее – через «преданья старины глубокой».

ВОПРОС О СОЦИАЛИЗМЕ и капитализме, всегда возникающий в этой связи, должен быть поставлен не как формационный, а как цивилизационный. То есть не в том смысле, что капитализм сменяет феодализм, а социализм идёт на смену капитализму. Не по Марксу. Тем более, что и сам Маркс прямо указывал, что его схема "работает" только для Европы и США, и потому ввёл термин "азиатский способ производства", который вменял также и России.

Можно говорить о принципиальном, по Карлу Шмитту, различии экономических укладов Суши и Моря, при этом помня что "принцип Суши" строго соответствует Православию, большинству направлений в исламе, буддизму и т.н. "язычеству" (деградировавшим формам древнего ведизма), а "принцип Моря" — иудаизму и западному христианству (причем Римо-католицизм в этом делении оказывается где-то "посредине"). В теории государства и права это соответствует цивилизационному делению на "восточный" путь государствообразования (власть первична, собственность вторична и, соответственно, — государство первично по отношению к праву) и "западный путь" (собственность и, соответственно, право первичны, власть и, соответственно, государство — вторичны). В этом смысле насильственный слом "тысячелетней русской парадигмы" произошёл не в 1917-м году, а в 1991-м, хотя февраль 1917-го был, конечно, прологом. Можно даже сказать, что всё происходило не сразу: в середине XVII века рухнуло целостное Русское Православие, в феврале 1917-го — Самодержавие, в августе 1991-го — русское пространство, крушение которого сегодняшние "национал-демократы" и т.н. "регионалисты" хотят довести до конца и до предела; восстановление всего возможно лишь как восстановление всего вместе и как историческое чудо, как Русский Ereignis ("Событие"), если пользоваться терминологией Мартина Хайдеггера. Но если всё же применять дихотомию "социализм/капитализм" (хотя применять её вовсе не обязательно), то Русская цивилизация — это, безусловно, социализм, причем вовсе не только советский: социалистические черты (прежде всего, конечно, община) были, безусловно, присущи и Российской империи, и, тем более, Московскому царству.

Московское царство было т.н. "тягловым государством" (по выражению В.О.Ключевского), или "государством-крепостью", причем словом "крепость" обозначалась прежде всего общенародная круговая порука — точно такая же, какая была внутри крестьянской общины. Удельные князья, бояре, а затем дворяне служили Государю, проливали свою кровь, и на этих условиях крестьяне постепенно прикреплялись к земле, кормили и вооружали тех, кто и самих крестьян оборонял на войне. Все московские люди были "государевыми людьми", между ними не было личной зависимости, как не было и "крещеной собственности", которая появилась только после Указа 1762 года о "дворянской вольности", мгновенно превратившего "крепость" в "крепостничество" (это уродливое подражание европейскому феодализму привело к столь же уродливому "российскому капитализму" конца XIX–начала ХХ веков). Строго говоря, Россия не знала ни феодализма с его принципом сюзеренитета-вассалитета, ни закономерно наследующего ему капитализма. Русское хозяйство всегда было цивилизационно иным. Кому хочется называть это социализмом, может спокойно это делать. Однако в марксистском, "формационном" смысле это, конечно, никакой не социализм, как не был "формационным социализмом" и социализм советский.

Московское государство как государство "тягловое" в той же степени было и государством сословно-представительным: Земские соборы как совещательные при Верховной власти органы, созываемые по сословно-земельному (сегодня мы бы сказали "социально-территориальному") признаку, были формой живой и органической связи власти с "землёй", которая, без сомнения, развилась бы в политическую форму, полноценно альтернативную западному парламентаризму с его принципами формального большинства и диктатуры партий, если бы её развитие не было прервано церковным расколом XVII века (после которого и сами Соборы перестали созываться), а затем — Указом о дворянской вольности 1762 года и вообще формированием привилегированных сословий ("Жалованные грамоты" Екатерины II). Собственно, от сакральных институтов Московской Руси на протяжении XVIII-XIX веков сохранялась только сама Царская власть, не могшая уже не остаться в одиночестве, а затем и быть свергнутой в феврале 1917 года. Живая и плодотворная идея социальной монархии (с широким земским самоуправлением), к которой Россия пришла при Иоаннах, не смогла удержаться прежде всего в силу своей военно-технической незащищенности, а потому осталась в истории не столько как данность, сколько как заданность. Лозунг "Царь и Советы", выдвинутый в 30-е годы "младороссами", абсолютно последователен и органичен.

Будущая русская монархия, если она будет восстановлена, не будет механически воспроизводить ни московскую, ни петербургскую, ни "сталинскую" модель. Она будет духовно (в смысле верности Православию и модели государственно-церковных отношений), а также в плане социального представительства наследовать Московской Руси; юридически (клятва 1613 года, законодательство Императора Павла 1796 года о престолонаследии и Императорской фамилии) преемствовать Российской Империи; в вопросах социального, промышленного, военного строительства использовать (как с технической точки зрения наиболее успешный) советский опыт. При этом его использование будет очищено от "родимых пятен марксизма" и вообще идеологической тоталитарности, от чрезмерного давления на социальные слои, культуру и частную жизнь человека, бывших, к сожалению, неотъемлемыми чертами "советского социализма", при всех его достижениях, и даже, скорее всего, эти достижения в то время (именно в то) и обезпечивших. Всё это надо не воспроизводить в будущем, а прежде всего понимать.

Историческую форму монархии в России можно в известном смысле считать тезисом, историческую советскую форму социализма — антитезисом. Речь идёт — не может не идти — о синтезе. Этот синтез вызывается к жизни всплытием глубинных оснований русской истории. В каком-то смысле это наш Град Китеж."

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив