Нация - это мем. Написал о Маклюэне, медиа, нацонализме и РЛО.

holmogor — 24.12.2013 Есть известный анекдот, как Маклюэн сделал на его взгляд очень удачное бизнес-вложение, — формулу соединения, позволяющего удалять с мужского белья неприятный запах мочи, но оставлять все другие запахи. С его точки зрения наступала эпоха, когда запах как медиум в новом «племени» будет востребован как важный коммуникатор, а эра чисто вымытого и постиранного стерильного человека-специалиста подходит к концу.

Как мы знаем, Маклюэн ошибся. При том, что произошедшее на самом деле неопровержимо следовало из его центральной теории — ампутации и овнешнения перегруженного органа. После того как мозг человека электронной эры был перегружен вынесенной вовне центральной нервной системой, он решил тоже себя овнешнить. Так появился Интернет — средство самозащиты человека печатной культуры в эпоху электронного трайбализма.

Если изобразить Интернет как систему медиа уже описанных Маклюэном, это будет пишущая машинка, подключенная к беспроволочному телеграфу, которая транслирует на телевизионный экран книжные и газетные публикации, наряду со вставками фотографий, фонограмм и комиксов, позволяя вести телефонные разговоры без участия голоса. Чудовищный монстр, конечно. Но интегральная характеристика этого монстра вполне ясна: Интернет — это бесконечно усовершенствованный телеграф. То, с чего началась электрическая эра медиа, тем она и закончилась, интегрировав все прочие свои изобретения в единый аппарат, помещающийся в эру смартфонов и планшетов уже на ладони. Весь наш интернет — это бесконечное «Меня только что зарезало трамваем на Патриарших. Похороны пятницу, три часа дня. Приезжай».

Столкнувшись с трайбализацией и архаизацией электрической эпохи, оказавшись в Глобальной Деревне, цивилизация, как система внешних расширений человека,оказалась перед угрозой, что эта ретрайбализация остановит развитие. Телерадиочеловек просто поглупеет настолько, что не сможет изобретать всё новые и новые механизмы, поскольку такое изобретательство возможно только для мозга, умеющего выстраивать линейные последовательности, воспитанного на печатной книге, состоящей из букв и цифр. Аудиовизуальный ум поддерживать технологию будет не способен. Возможности аналоговых систем оказались слишком ограниченными, в то время как цифровые системы, для того, чтобы всё более совершенно эмулировать образ, звук, движение, имитировать биологическую реальность, нуждаются во все более совершенных математических последовательностях. Прекрасный цветок — это группа цифр. Если он когда-нибудь будет пахнуть, то только потому, что этот запах будет отбиваться двоичными последовательностями с помощью которых подаются команды на электронные раздражители наших рецепторов. Чтобы создавать такие последовательности нужен ум, который не подавлен как ум «дикаря» стихией звуков, запахов и образов, который алфавитен, математичен, механистичен, специалистичен. Таким образом, Интернет, то есть поддержание электронных коммуникаций при посредстве обмена текстами, Глобального Телеграфа — это ответ цивилизации на вызов Глобальной Деревни. Глобальный Город.

Точнее, — Глобальный Полис.

Особенности социальной структуры в интернет-эпоху всё более отчетливо приобретают полисный характер. Сетевой человек существует в сообществах людей, которые его знают, но это не непосредственная коммуникация деревни, а гражданская коммуникация полиса. Полису понадобилась риторика для структурирования общения своих граждан, придания ему недеревенского, надличностного характера. Аудиальный мир, каковым была греческая цивилизация, оформлял себя как письменный, учился «говорить как по писанному». Глобальный Полис структурирует себя сходно, хотя и в обратном направлении — он учится писать как говорит. Печатная машинка, ставшая клавиатурой, учится передавать оттенки устной речи, учится её спонтанности, неряшливости, нестрогости. Если вспомнить знаменитую дихотомию Соссюра — Язык превращается в Речь. Литература становится Речью, сохраняя, однако, свою письменную природу, продуцирующую, пусть и менее строго, чем литература печатной эры, восприятие строгих последовательностей.

Что это значит для производимых внешними расширениями политических реальностей. Печатная книга и печатная газета формировали нацию, как совокупность единообразно обученных и воспитанных людей. Радио провоцировало трайбализм — возвращение к племенному, дикарскому самовосприятию, построенному на простейших аффектах. Телевидение, не меняя этой новообретенной трайбалистской природы социума, её охлаждало и перемешивало, создавая не столько племенной, сколько многоплеменной мир. Поскольку интернет — стихия не Языка, но Речи, однако представленной через алфавитное письмо, он не может формировать классические нации модерна. Все читают разное на расстандартизированном языке. Вместо этого Интернет формирует национальные и любые другие сообщества как единые дискурсивные практики. Нация — это больше не сообщество, заданное одной книгой, и это не племя, зачарованное монологами вождя, это единство дискурса и общая система мемов, противостоящих другим единствам и другим мемическим системам.

Нация — это мем.

Скажем русская нация сегодня — это совокупность людей, убежденных, что Русских Людей Обижают и транслирующих своё убеждение в многочисленных дискурсивных практиках. Поэтому когда сегодня русского призывают «избавиться от обиженности» — это означает призыв «избавиться от своей русскости», перейти в формат бесконечно радого Свадьбе Пугачевой с Галкиным российского получеловека.

200 лет назад Нация была форматом стандартизированного книгопечатания, сегодня она — дискурс письменной речи.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив