На дороге знаний

von_hof — 01.09.2025 Ровно 60 лет назад я вместе со всеми первоклашками страны вышел на дорогу знаний. В это же время дорогу пошире начинали торить первые студенты факультета аэромеханики и летательной техники московского физтеха. 10 лет спустя я сам вышел на этот путь, и дорога, проложенная первыми фалтянами, казалась мне ярко освещенной магистралью к вершинам науки.

И вот прошло, страшно сказать, полвека, а я все иду по дороге знаний, большей частью учась и меньшей уча. Жизнь несколько скорректировала ориентиры, но по-прежнему, как и любого из нас, ведет меня в гору, это даже в тумане понимаешь потому, что сил приходится тратить больше, чаще приходится останавливаться, чтобы передохнуть, оглядеться, оглянуться и увидеть теплый свет далёкого начала.

Нижеприведенный текст я когда-то приготовил для дня посвящения в первокурсники, но как-то не сложилось им поделиться.

БАЙКИ ВЕТЕРАНА

Что Вам рассказать: главы из романа Михаила Алексеева "Александр Гончаров"? В стихах, минут на 40. Или про свое боевое прошлое в прозе. Про то, чего у Вас нет, а у нас было. Или, наоборот, - у нас не было, а у вас есть. Вот, мы, например, на первом курсе жили не на Гагарина 20, а на Мичурина 10, на четвертом этаже общежития Работников ЦАГИ. Нет, девушки первого курса, уже тогда жили в нашем, на будущий год общем физтеховском доме, ну а для нас, мужиков, устроили на этот год карантин.

Вот я сказал - мужиков, хотя какие мы тогда были мужики? Мальчишки. Я-то уж точно. Так вот, год, проведенный на Мичурина, стал для нас первой школой жизни, боевым крещением. Курс занимал полностью этаж. Система коридорная. Комнаты на четверых, а то и сколько поместится, холл в этом самом коридоре, - общий, телевизионная комната - общая, общие места общего, не трудно догадаться чего. Какая система - такая и жизнь. Частности почти не помню, общее - еще туда-сюда. Да и вообще, память нашего брата, ветерана, штука сложная, двоичная: здесь помню - 1, здесь нет - 0. Это у меня так, а другого - совершенно иной набор этих ноликов и единиц. Словом, адресация нарушена, но все же попробуем восстановить. Я вот помню, ходил с товарищем по коридору, заходил из комнаты в комнату с вопросом: твое любимое женское имя. Опросили почти всех. Знаете, кто победил? Ольга. Еще помнится, как в страшной давке, буквально сидя друг на друге, мы следили за перипетиями первых ледовых баталий между нашими и НХЛовцами, как первый раз вместе смотрели "Иронию судьбы". Или вот еще: появился у нас в комнатах пес, ну такой, совершенно дворянской породы. Мы ему имя дали, и отчество, и фамилию. Нет, не буду называть. Глупые мы тогда еще были: ну пришел препод, ну проверил санитарное состояние комнат, ну устроил разгон, ну а мы в отместку - собаку в честь него назвали. Глупость. Правду сказать, недолго тот пес у нас не прожил, видно, имя не понравилось. Не захотел он с нами дураками жить. Да и голодно было.

Вот пока я общее вспоминал, тут и частное на ум пришло, личное. У меня случилась беда. Перед самой весенней сессией я потерял зачетку. Нет зачетки - это ж все - конец. Она ж - честь, когда в обмен красный диплом получаешь, ум, если сдал без завалов, и совесть, если, у тебя ее отняли, чтобы неуд поставить и из института вышибить. Опечалился я страшно. Где мог оставить - ума не приложу. Всех друзей знакомых озадачил своей неприятностью, но все тщетно. И вот, проходит несколько дней, захожу я в общагу, задерживаюсь, как обычно, у почтового стеллажа, где по ячейкам были разложены так ожидаемые нами тогда конверты писем, е-мэйлов то всяких еще ведь не было. Захватив с собой пачку пришедшей мне и моим дружбанам корреспонденции, собираюсь уже подняться на свой этаж, как слышу за спиной женский голос: - Молодой человек, подождите, это вы зачетку потеряли? - Окликает меня тогдашний комендант этой общаги Эльмира Ованесовна, приятная маленькая женщина, армянской, а не кавказкой, как бы сейчас сказали, национальности. Я, конечно, ее тоже тогда на всякий случай проинформировал о своей беде. И правильно сделал!

-​ Кажется, Вашу (Вашу - это мою, значит) зачетку нашел Паша Матвеев, водитель восемнадцатого отделения.
-​ Да! А где он живет?
-​ В Триста двадцать первой.
-​ Спасибо Вам большое! - Окрыленный радостью, я уже было кинулся бежать к своему спасителю, но голос с приятным акцентом меня снова остановил:
-​ Куда Вы, молодой человек? Нет же его сейчас, он же работает, не в пример вам, на ответственной должности: возит руководство, возвращается поздно. Его в выходные можно только застать. И вот еще что. Вы не спешите, подумайте: как отблагодарить человека, ему приятное сделать.
-​ Как - отблагодарить? - задал я наивный до глупости вопрос.
-​ Вот я и говорю: подумайте!

-​ … А чего тут думать, - сказали более опытные по жизни друганы: - Купишь бутылку и - вперед!
-​ Бутылку чего?
-​ Водки, чего. На коньяк у тебя денег не хватит!

Легко сказать - купишь бутылку. Надо признаться, что пороха, то есть водки, я еще тогда и не нюхал даже. Более того, первый раз мне отец налил, сильно ударившего сначала в нос, а потом рикошетом в голову, шампанского - за удачу! - только перед моим первым самостоятельным шагом: отъездом в Москву на вступительные экзамены. Подходить к вино-водочному отелу в гастрономе я просто стеснялся. Так было, не вру!

-​ А, может быть, что-нибудь другое подарить? - в сомнениях спросил я.
-​ Можно Сивухина - первый том!

Что ж, делать нечего. Поплелся я ближайшим субботним утром в магазин. Долго выбирал, хотя это было делом совершенно напрасным: денег хватило только на "коленвал", так тогда называлась самая дешевая водка. Я сначала думал, что она так называется потому, что выпитое зелье тебя сначала на колени ставит, а потом с колен и валит (аллегорист или аллегатор, как правильно - не знаю, я еще тот тогда был). А оказалось все проще: буковки названия на этикетке были напечатаны не в одну линию, а с разбивочкой по вертикали, ну точно как коленца коленчатого вала. Ну вот, значит, с покупкой вернулся в общагу, собрался с духом, друзьям сообщил - если что, там… долго не вернусь (у нас с работягами отношения были непростыми). Пошел. Спустился этажом ниже, нашел нужную комнату в конце коридора. Стучу. Тишина. Снова стучу. Снова тишина. Ну, что, думаю, не судьба, может, и к лучшему… Отошел уже по гулкому и пустынному в полдень выходного дня коридору несколько шагов, вдруг слышу за спиной шум от вращения ключа в замочной скважине, скрип. Оглядываюсь: из-за нужной мне двери выглядывает чернявый парень постарше меня лет на 5 или 6:

-​ Эй, тебе чего?
-​ Вы, говорят, мою зачетку нашли…
-​ А, да, есть такое.

Парень вышел, почесывая затылок, в коридор. Был он босым, а из одежды на нем была, похоже, только накинутая виде тоги римского патриция, простыня. Я еще подумал: неужели у них в комнатах душ есть, и они не спускаются помыться на первый этаж, или, того хуже, не ходят по этому делу, как мы иной раз, на Гагарина 20. Парень, казалось, был в замешательстве. Он стоял, почесываясь и поправляя, просвечиваемую насквозь светом, бьющим из торцевого окна, простынную накидку, явно туго соображая, что же ему со мной делать. Потом он обратил внимание на пакет в моих руках.

-​ Так, чего у тебя там? Ну, чего, принес то?

Я показал.

-​ Ой, - как горько произнес парень, приложившись руками к голове. Я уже присмотрелся к нему получше: вид его, конечно, был несколько помятый.

-​ Ой, бяда мне с вами, мальчики! - сказал он, шумно пропустив воздух через свои ноздри и сладко потягиваясь, - Лучше бы ты ящик пива принес!

Я уже собирался было повернуться, чтобы идти за пивом, но парень меня остановил:

- Да, ладно, черт с ним, заходи! - сказал он и гостеприимно толкнул передо мной дверь.

Когда я вошел, мне тут же захотелось выйти. Комната была такая же, как и у нас, стол под окном у торцевой стены, четыре койки вдоль боковых. Три постели застелены, а на четвертой, прикрывшись простыней, лежала молодая девушка.

-​ Я, наверное, не во время…
-​ Не, в натуре, тебе документ твой нужен или нет? Садись, же говорю, - сказал он, начиная сердиться.
-​ Это дружок мой, по делу,

- веско разъяснил он девушке без представлений. Он сел за стол, начал рыться в каких то бумагах, не оставив мне выбора: мне пришлось занять стул у изголовья кровати хлопавшей глазами крашеной блондинки моего примерно возраста. Наконец, в руках парня оказалась моя зачетка, я ее сразу узнал.

-​ Так, фамилия? Имя? Отчество? - Я робко ответил на эти строгие вопросы. - Ну, ладно, - сказал чернявый удовлетворенно, откладывая мою зачетку куда то себе за спину. - Доставай! - обратился он ко мне, и сразу же к подруге: - Ты водку будешь?

-​ Да ну ее, не хочу, - ответила та капризно.

Я сидел между ними с бутылкой на вытянутых руках.

-​ Ну, чего ты жмешься, Вован, давай разливай.

-​ Видите ли, я не пью. Спасибо вам большое, это вам от меня, - промямлил я тихо, выставляя бутылку на стол.

-​ Ты че, придуряешься? Мне че, больше всех надо что ли? Да мне это не надо, твои ж документы - не мои ж, тебе же вышку получать - не мне же, но так же не делают, надо же по-людски, как принято-положено, - с обидой причитал Павел, зубами надрывая язычок пробки и разливая прозрачную жидкость в стоявшие тут же на столе стаканы.

От сказанных слов мне стало стыдно, а от распространившегося запаха зеленого змия - дурно. Но отступать было некуда - впереди была сессия.

Как я добрался до своего этажа, не помню. Как меня встретили мои, тоже не помню. Но с Пашкой мы потом стали друзьями, работали вместе: он моего научного руководителя возил. Даже жили вместе, все в той же общаге, на Мичурина 10, но это уже после Гагарина 20 было. По возможности - он меня прямо к подъезду подвозил. А пришло время - и я его не раз выручал… и не только трешкой или пятеркой. Я ему про самолеты рассказывал, а он мне про девчонок. А потом я женился. А теперь я стою перед вами и думаю: годы идут, а главное остается. Физтех остается. ФАЛТ остается. Школа жизни.