Мужчины

Ты небо рисуешь - синим,
и серым - рисуешь скалы,
потом мужчин - обязательно сильными,
а женщин - конечно, слабыми. (Евгений Клячкин)
Мужчин обязательно сильными... Он всегда сильный - на то он и мужчина. Он знает всё - а то, чего он не знает, он обязательно выучит. Ведь он мужчина. Он умеет всё. Ведь он мужчина. Он не позволяет себе соплей и слёз; он не умеет расстраиваться из-за сломанного ногтя; он умеет до хрипоты, до надсадного кашля, спорить о политике, спорте и даже о том какой толщины должен быть правильный - самый настоящий - стейк. Он одинаково легко умеет вбивать в стену гвоздь и готовить что-то дурманящее в небольшой кастрюльке - по только ему и небесам известному рецепту. И никакой слабины. Никаких плохих настроений просто так. Ведь всё - совершенно всё - можно логично объяснить. Можно предоставить гладкое, сверкающее своей белизной и поражающее своей конструктивностью решение именно той проблемы, из-за которой на полчаса стало темно в глазах. Оно обязательно есть. Просто потому, что иначе быть не может. Просто потому, что решение есть у всего - его только надо найти. Просто потому, что он знает, что он может и обязан его найти. Ведь он мужчина. А мужчина обязательно сильный. Он может быть подлецом или ангелом - это не имеет никакого значения.
У него есть только одна слабость. Она. Не любая она. Только определённая она. Только та она, к которой хочется бежать после суматошного дня; после долгих, пустых, подчас никому не нужных, заседаний и совещаний; после удачной посиделки с лучшим другом - по-мужски, ведь ей там делать нечего; после всего того, что составляет его день, неделю, месяц. Она не всегда слабость. Она, чаще всего, сила. Ведь именно ей он спешит рассказать об идиоте начальнике; о Серёге, у которого как раз вчера стукнули машину; о новой сотруднице, которую он только пару месяцев назад взял на работу, а она - "представляешь - прямо с утра огорошила - ухожу, говорит, в декрет!". Да мало ли о чём?! Нет, не так. Много о чём. Конечно же, она, чаще всего, его сила. Ведь именно она беспомощно улыбается и просит его - такого сильного и всё умеющего - вбить в стену гвоздь, проверить что там с финансами и непременно съездить в магазин - ведь закончились мандарины. А она так любит мандарины. И он обязательно привезёт ей эти мандарины - пусть даже придётся ехать к чёрту на куличики. Ведь он мужчина. Он обязательно сильный.
Но иногда она становится слабостью. Тогда, когда она сидит на диване, подоткнув коленки под самый подбородок, неподвижно смотря куда-то - сквозь него. Будто и нет его. И не нужны ей никакие конструктивные решения - ей-то бывает просто плохо. Без всякой логики, без всяких объяснений, без всяких видимых причин. Совсем не потому, что кончились мандарины - он был бы только рад, ведь он же готов: он поедет, полетит, помчится - пусть только скажет; совсем не потому, что на работе проблемы; совсем не потому, что что-то случилось. Просто так. И пусть бы она плакала - он бы совершенно точно знал что надо делать; пусть бы кричала - ведь тогда можно поссориться, а потом, с величайшей радостью, помириться; пусть бы била посуду - всё равно её слишком много. Тогда она не была бы слабостью. Тогда он бы точно знал что делать. Тогда не было бы этого омерзительного, липкого, как джинсы после дождя, ощущения беспомощности. Ведь он мужчина - он обязательно сильный. Он умеет всё. Но когда она смотрит сквозь него, сквозь стену, сквозь этот, внезапно ставший таким душным, вечер, он теряется в собственном ощущении беспомощности. И остаётся одно - аккуратно сесть рядом, осторожно гладить по затылку и шептать - скорее самому себе, чем ей, ведь это же для него - "пожалуйста, не уходи".... Ведь когда она так - вроде бы там, но совершенно точно где-то в другом месте - он внезапно понимает насколько он слаб. И только когда она вздохнёт-выдохнет, расслабит стиснутые зубы, решительно поднимет голову и посмотрит - вот тогда можно выдохнуть, можно снова жить дальше. "Хочешь, я съезжу за мандаринами?". Ведь он мужчина - а значит, обязательно сильный....
|
</> |