"Можно ли уничтожить большой и чистой любовью?"

tanja_tank — 10.02.2025 Можно ли уничтожить большой и чистой любовью?

Когда рядом с человеком непонятно, странно, тревожно, плохо, но он не похож ни на один из типажей деструктивных людей - голова просто разрывается от метаний и сомнений. А это точно абьюз? А может, это не плохой, а наоборот, очень хороший человек, вот я с непривычки и чувствую себя с ним не в своей тарелке?

Читаем историю и думаем, что за человек встретился на пути моей читательнице.

Мой разбор - в среду, 12 февраля, в еженедельной рассылке. Подписаться - tanja-tank.com/veb_free .

(картина - Adam Clague)

***

"Когда я вышла из абьюзивных отношений, я хорошо присматривалась, чтобы не нарваться на нарцисса или психопата. А сейчас думаю: обязательно ли быть нарциссом, чтобы уничтожить? Может, можно уничтожить большой и чистой любовью без абьюза? Или это был явный абьюз, а я так ничему и не научилась? Я диву даюсь, как мне удалось в такое вляпаться. Сколько лет изучала здоровые и нездоровые отношения, изучала себя, но опять осталась с надломленной психикой.

В 2016 году развелась с мужем-нарциссом. То, что он нарцисс, поняла благодаря вам, Татьяна. Прочитала вашу книгу, сидела в вашем ЖЖ, слушала англоязычные каналы. После тех отношений у меня был ПТСР с очень тяжелыми паническими атаками и агорафобией. Тогда я приехала к маме в деревню с ребенком на руках, полностью растоптанная, уничтоженная, ресурсов еле хватало, чтобы выжить. Больше идти мне было некуда.

Начала понемногу восстанавливаться, занялась преподаванием английского онлайн, растила ребенка. Но, по сути, я оказалась в изоляции: друзей здесь у меня нет, только виртуально ученики онлайн, с которыми я общаюсь, пойти тоже некуда. Я все это время жила, как в затворе: дом, мама, ребенок, работа, прогулка в лес и мечты... Мечты о большой и светлой любви, о переменах, выбраться из деревни и начать новую счастливую жизнь.

Мне очень хотелось встретить искреннего, настоящего друга, родственную душу. Меня не интересовали деньги, статус, положение в обществе. Но все попытки познакомиться в интернете ни к чему не приводили. Пока я не прочитала на православном сайте знакомств короткое сообщение: "Меня зовут Сергей, 44 года, ищу родную душу, в браке не был, детей нет, имею инвалидность".

Слова "родную душу" тронули меня до глубины души. Я написала ему, он был настолько тактичным, ненавязчивым, вежливым и настолько адекватным, с идеальным чувством юмора, что я сразу прикипела к нему.

Он не задавал глупых вопросов, не интересовался личной жизнью, прошлым, а только моей душой, моей личностью: что мне нравится, чем я интересуюсь. Шутил классно. Рассказывал, чем интересуется он, и я была в шоке: он сказал, что читает сейчас книгу одного философа, и оказалось, что я тоже как раз ее читаю. Я была уверена, что это знак свыше. Я даже сфотографировала ему эту книгу, а он мне.

Я влюбилась в него с третьего письма. Спросила, какая у него инвалидность. Он честно ответил, что у него биполярное расстройство, но на самом деле, по его словам, эту справку ему помогла сделать бабушка в 90-е, чтобы его не забрали в армию. Я насторожилась и решила за ним наблюдать.

Но на тот момент все, что я хотела, — это просто доброго человеческого слова, друга, а в серьезные отношения вступать боялась. Подумала: просто будем переписываться, у меня остаточная агорафобия, а у него биполярное расстройство, мы сможем друг друга понять, не клеймя.

Я настолько влюбилась, что меня просто подрывало. Я предложила ему поговорить по телефону. Он дал мне свой номер, но сказал, что первым звонить не будет, стесняется, чтобы я сама, если захочу, ему звонила. Меня это удивило. Правда, на следующий день он снял для меня короткое видео, и я подумала: "Какой он некрасивый". Но меня тянуло к нему со страшной силой. Я почувствовала, что не могу работать, концентрироваться, и испугалась этого состояния. Написала ему, что общаться больше мы не можем, ведь мы все равно не можем быть вместе. Он не сопротивлялся, но потом рассказывал мне, что очень плакал.

Самый спокойный, самый адекватный, самый умный

Три недели я терпела и поняла, что я его "люблю". Написала снова, он сразу же ответил, и понеслось — мы переписывались круглосуточно. Я почти перестала общаться с ребенком, с мамой, они меня раздражали. Мне нужен был только Сергей. Он был самый спокойный, самый адекватный, самый умный человек, которого я когда-либо встречала, с уникальным прекрасным чувством юмора и самый родной в мире. Он признавался мне в любви, вставал в 4 часа утра, чтобы идти на прогулку, слушать песни, которые я ему отправила в плейлист, и фотографировать мне рассвет, цветок мака, уточек в пруду и писать, что я его боженька, смысл жизни и то, чего он всю жизнь искал.

Это было очень романтично, и мне так этого не хватало, но в то же время меня пугало, что он ничем не занимается, не ходит на работу, не делает ничего, только ходит по своему городу и целыми днями пишет мне и снимает видео для меня. Я чувствовала, что это тоже своего рода насилие, ведь моя нервная система перегревалась от таких доз внимания и романтики. Все люди заняты работой, какими-то делами, а тут стопроцентный фокус на меня.

Но я оправдывала это: на тот момент он только вышел из затяжной депрессии, которая длилась 10 лет, в период которой у него, как и у меня, была агорафобия. Еще один повод считать его родной душой. Я думала, что сейчас он просто тоже очень на эмоциях, ведь столько лет без отношений. Но эта атака любовью нон-стоп была слишком интенсивной для моей психики, но в то же время подсадила меня, как на крючок.

Я обеспокоилась, объяснила ему, что ему бы неплохо начать искать работу, чтобы мы могли строить планы на будущее, встречаться. Он вроде соглашался, но я видела, что он врал, юлил, работать он не собирался, говорил, что не может мне объяснить, но у него блок, он никогда нигде не работал и просто замыкался в себе, когда я заводила эту тему. Меня это пугало в нём: что с ним не так? Всё идеально, а тут какая-то чёрная дыра. Но я закрыла на это глаза — мне хотелось любви, и я уже была на крючке.

Теперь его биография... Я не знаю, насколько затуманен должен был быть мой мозг, чтобы я всё это проглотила и оправдала. Он, кстати, этого не скрывал с самого начала, но у меня мышление отключилось полностью.

В школе он доучился только до 6-го класса, затем у него начались сильные вспышки агрессии: он чуть не прибил мальчика в школе за то, что тот сказал «козёл» на его покойного отца. Отбил его об угол парты до крови, пока его не оттянули. Занимался на инклюзивном обучении, затем жил в деревне, прислуживал священнику, потом пошёл в монастырь в 16 лет. Побыв там год, вернулся домой, начал бухать, принимать наркотики, был панком, нигде не работал, бродяжничал, а затем стал сатанистом. Жёстким сатанистом — с изображением козла в углу, пентаграммой на полу, наколками с перевёрнутыми крестами и т. д. по всему телу.

Затем три попытки суицида с клинической смертью и резаные вены. В итоге много раз лежал в психбольнице из-за суицидов, и ему дали диагноз — параноидальная шизофрения с пожизненной инвалидностью.

Потом был период относительно спокойной жизни: он сделал свой сайт о православном посте и зарабатывал на контекстной рекламе. Сидел дома с мамой, ездил с сестрой и её семьёй на отдых, показывал мне видео — спокойный, размеренный молодой человек.

Затем — 10 лет депрессии, когда он вообще не выходил из дома. У него выпали все зубы, отросла борода до пупка и волосы ниже пояса, он не мылся и не переодевался, всю свою пенсию прокуривал, а кормила его мать, которую он ещё и абьюзил насчёт денег, чтобы она экономила и ему хватило до следующей пенсии.

Насчёт шизофрении он мне поначалу соврал, а потом только осторожно признался и уверял меня, что этот диагноз неправдивый. Это всё куплено за деньги, так как его боялись отправить в армию и хотели оформить хоть какую-то пенсию, чтобы выжить в 90-е. Действительно, думала я, речь у него очень логичная, последовательная, никаких бредовых идей, галлюцинаций. У нас были такие задушевные, глубокие разговоры о философии, психологии, религии, истории, просто о жизни — и всё было настолько хорошо.

Я пыталась найти изъян, что-нибудь пугающее, отталкивающее. Ничего. Ну просто ангел небесный, настолько нежный, глубокий. Боже, с каким интересом он меня слушал! Меня никто никогда так не слушал и не поддерживал. Как он мною восхищался, как нарадоваться не мог!

Он говорил, что жизнь прожил зря, никогда не было серьезных отношений (его мать и сестра тоже мне об этом говорили), не видел смысла жизни, жизнь его смирила и научила. Он молился, чтобы Бог дал ему еще один шанс, и вот он — я. Его принцесса, луч света в темноте, Бог ему явился через меня. Что еще нужно такой невротичке-спасательнице, изголодавшейся по любви и ласке? Почувствовать такую значимость — вау!

Мы постоянно общались, и я почувствовала, что моя нервная система накалилась до предела. Я думала: “Из-за влюбленности или лимбическая система кричит: ‘Беги’?” Я перестала спать, есть, сердце колотилось постоянно, давление, дрожь. И в какой-то момент сработал инстинкт самосохранения, и я заблокировала его.Сейчас думаю: почему? Если это была такая любовь, а не адреналиновая зависимость, то почему мне было так плохо?

Грустный котик

Заблокировав его, впервые за многие дни я выспалась, поела и почувствовала облегчение. Но уже на следующий день началась невероятная ломка. Если до того мне было трудно концентрироваться, то сейчас я полностью потеряла работоспособность. Я ехала на скутере в поле, ходила там и выла, заламывая себе руки. У меня буквально кости болели, и все тело жгло огнем. Я хотела к нему. Продержалась я 10 дней, но позвонила рано утром и умоляла поговорить.

Оказалось, он был в психбольнице, потому что я очень его просила сходить к психиатру. Я переживала, что это не любовь, а мания у человека с биполярным расстройством. Но все же это было после разрыва, значит, ему было так плохо, что он решил пойти в больницу. "Ничего себе, — подумала я. — Какая любовь! Из-за того, что я его заблокировала, он попал в больницу." Мы говорили по видеосвязи, и я понимала, что он не врет. Вышел из больницы, приехал ко мне на свидание.

Он приехал, я сняла гостиницу. И тогда я поняла: я попала. Это было всё — родственные души, посланник Божий. Еще два свидания — и он оказался у меня дома.

Это был милейший человек. Он очень подружился с моим сыном, с мамой. Они тоже были очарованы им. Я тут же начала говорить с ним о том, чтобы он шел на работу, но у него опять включалась какая-то новая субличность. Он становился настолько напряженным и непонятным, от него что-то исходило, пугающее прям, но без внешних проявлений. Он объяснил, что работать не сможет и всё тут, но будет всё делать по дому.

Да, он действительно взял на себя практически всю домашнюю работу: готовил, убирал, складывал мою одежду, ездил за продуктами, пёк пироги, делал варенье, косил огромный участок, сажал деревья, облагораживал всё вокруг. И был настолько весел, приветлив и доброжелателен, что я не могу передать. Мы жарили шашлыки, гуляли под луной, постоянно смеялись, с ребёнком дурачились. "Ну ладно, — подумала я, — всё это социальные установки. Почему муж может обеспечивать жену, а она должна быть домохозяйкой, а наоборот нельзя?"
Пусть весь мир катится со своими “правилами” — наша любовь не имеет границ, не подчиняется правилам. Он ничего не требовал, не просил, только благодарил меня каждый день за то, что я такая хорошая, взяла его, такого котика грустного, пригрела, утешила, и он меня будет оберегать и любить до конца наших дней.

Я сравнивала его с бывшим мужем-нарциссом. Тот не интересовался мною, а Сергей знал обо мне всё. Я могла часами рассказывать ему о своих одноклассницах, детстве, приключениях — и ему всё было интересно. Искренне. У бывшего мужа-нарцисса была только его жизнь, его планы, а этот полностью растворился во мне, жил моим расписанием, ходил за мной, как тень. Спать ложились всегда вместе, если я ночью просыпалась и мне не спалось — он просыпался, чесал мне спинку, целовал, смешил и засыпал вместе со мной. Утром — кофе в постель и завтрак. Знал, что у меня было на каждом уроке, как зовут моих учеников. Шли гулять, когда я хотела идти гулять, и туда, куда я хотела. Мы смеялись, купались в реке, собирали ромашки, фотографировались и занимались сексом круглосуточно.

Он меня настолько подсадил на классный секс и оргазмы, что я стала какой-то озабоченной. А еще мы постоянно ходили только за руку по его инициативе, и он постоянно признавался мне в любви. В какой-то момент меня это начало утомлять, я попросила его, чтобы он так часто не говорил мне о любви, ну хоть не каждые три минуты. Он сказал: «Ну как я могу скрывать чувства?»

Я тогда еще думала: он не говорит о бюджете, о планах, о делах, а только о романтике. Но со временем так подсела на эти признания, что уже жить без них не могла, и сама ему признавалась, и постоянно обнимала и целовала. Мы прожили год, ни единственной претензии к нему не было: он не обесценивал, не критиковал, чуть что — сразу просил прощения со слезами на глазах.

И он был круглосуточно со мной. Я даже как-то пожаловалась ему, что мне нужно личное пространство, ведь пока у меня уроки, он может побыть один, а я только на уроках, а потом все время — он, и постоянно держит меня за руку, когда идем куда-нибудь, постоянно обнимает, целует и по триста раз за день признается в любви. Он немного расстроился, прям совсем чуть-чуть, но я почувствовала тревогу.

Потом я как-то отпустила его руку, когда мы гуляли, — он напрягся очень сильно, и когда мы пришли домой, он сказал, что завтра поедет проведать маму. То есть личных границ он не терпел, я должна ходить за руку, иначе ему плохо. Еще он мне говорил, что, слава богу, у меня нет подруг, — он бы их не потерпел. Иногда говорил что-то язвительное, но сразу же извинялся. Просил прощения по пятьдесят раз со слезами на глазах. Он просто полностью поглотил меня. Секс, прогулки вместе и разговоры, разговоры... Он также помогал мне с работой, делал презентации, помогал продвигать YouTube-канал. Я не знаю, я была счастлива, никогда в своей жизни я не получала столько внимания, столько любви и нежности.

"Ну как, еще никого не убил?"

Как я ни высматривала в нем шизофрению, никаких признаков какого-либо отклонения я в нем не видела. Но, тем не менее, мое тело все равно сигнализировало опасность. Мы ложимся спать, а мне кажется, что он сейчас возьмет и задушит меня. Я думала, что это последствия травмы с предыдущим абьюзером, который однажды действительно душил меня. Но я продолжала бояться Сергея.

Он не высказывал агрессию в нашу сторону, но зато постоянно говорил, как бы он кого-то другого прикончил, что он ничего не боится, что он может пойти до конца, что он ненавидит людей, что все люди — это животные, он их за людей не считает, что, если сюда явится мой бывший муж, то он будет убивать его, и его ничего не остановит — ни мои вопли, ни просьбы. Описывал, как бы он убивал моего бывшего: потрошил бы его деревянной ложкой или бы резал его, а тот чтобы орал, как свинья. А вообще, он, может, и не убивал бы его, а просто запугал бы его словесно так, что тот с ума сойдет. Говорил, что любого человека можно свести с ума словесно.

Говорил, что всегда считал себя психопатом и что его все шарахались, а его бывший друг мент недавно спрашивал его: «Ну как ты, старик? Еще никого не убил?»

Еще предлагал задушить мою собаку, потому что «она невменяемая и бесит». И все это он говорил совершенно спокойно и как будто бы с юмором. Я говорила ему: «Сергей, мне страшно это слушать». А он: «Это все просто слова, я так сублимирую свой тестостерон, просто храбрюсь, не обращай внимания, ты же видишь, какой я спокойный».

Действительно, он даже боялся позвонить кому-то по телефону, а когда приезжали мои родственники — брат с женой и племянниками — сидел тихо, как мышь. Моему брату он тоже понравился, он сказал: «Никогда не встречал таких спокойных людей с такой искренней улыбкой. В наше время и с твоими болезнями, пускай будет хоть без денег, но зато такой хороший».

Иногда, когда мы начинали играть в карты или шли кататься на катамаранах, у него включалась какая-то новая субличность: он говорил громко, был раздраженный, раскованный, и мне было очень напряжно с ним, он как будто забывался. Он говорил: «Ой, это у меня бывает».

Затем началось такое, что я ночью просыпаюсь, а он не спит и очень напряженный. У меня сразу мороз по коже. Я спрашиваю: «Что с тобой?» А он: «Со мной что-то происходит». И все... Дальше ничего не объясняет, додумывай сама. Это было жутко. А с утра — опять самый милый, добрый в мире человек.

Потом постоянно начал жаловаться, что он уставший, с ним что-то не так. Мы даже выписали ему антидепрессанты, но ему не понравились, и он излучал какую-то раздраженность.
После всех его разговоров о том, какой он может быть в агрессии, что у него может сорвать крышу, я напрягалась, но в мою сторону по-прежнему ничего агрессивного не было.

Я часто чувствовала усталость от его любви, мне казалось, что я в зазеркалье, где есть только я и он, причем его жизни у него нет, он полностью влился в меня и просто часть меня, он живет мной — эмоционально, финансово, во всех аспектах. Он продолжал меня боготворить и смотрел на меня, как Хатико.

Далее произошел такой случай с моей собакой: она сбежала к соседу и загрызла его курицу. Сосед пришел жаловаться, и мой “муж” взял трос и просто задушил собаку и закопал под деревом. Говорит: “Посмотришь потом, на каком дереве будут самые красивые плоды, там и твой Шарик”. Я была в ужасе, а он через пару дней начал каяться и жалеть, что это было ужасно, и он страшно сожалеет. Это все на нервах из-за того соседа. И это подкосило его очень сильно.

Затем моя мама пошутила с ним и сказала ему: “Ну ты и циркач” (это у нас такой местный говор, как бы “приколист”). Он напрягся очень сильно, мы вышли на прогулку, и он начал упрекать меня первый раз в жизни, кричать на меня, что ему очень обидно за то, что говорит мама. Важно отметить, что до того я все время была паинькой и сладенькой кошечкой, ничего не заставляла, не перечила, а только наслаждалась блаженством. Никогда не критиковала его, я как будто кожей чувствовала, что с ним такой номер не пройдет. И тут я впервые повысила голос и впервые в жизни сказала: “Не трепли мне нервы”.

Он сразу же впал в состояние невменяемости и аффекта (как он говорил позже). То, как он орал, я не могу передать словами, это был жуткий ор, он разорвал на себе куртку и орал во весь голос, что бы мы все шли на... и т.д. У меня началась паническая атака, и у меня подкосились ноги, сердце колотило, как сумасшедшее. Я сказала: “Сергей, мне очень плохо, мне кажется, что у меня с сердцем плохо, я умираю”.

Он прекратил истерику, достал мне таблетку и сказал: “Ну, если умирать, то идем дома умирать”. То есть он вполне контролировал себя. Мы дошли домой, я немного успокоилась, но боялась вести его домой, ведь вся эта агрессия была из-за мамы, кто его знает, как он поведет себя. Я попросила прогуляться еще немного.

Он увидел, что я спокойная, и опять начал выть, как демон, он орал во все легкие, потом упал на землю и катался там в конвульсиях. Кричал: “Вызывай мне скорую”. У меня чуть инсульт не случился от перепуга, давление зашкаливало. Я подняла его, умоляла успокоиться. Но он кричал, что сейчас убьет первого встречного. Выражение лица было настолько ужасным, просто демоническим, я никогда в своей жизни не видела такой злобы. Я была уверена, что в тот момент он мог совершить все что угодно.

Затем он успокоился, весь день плакал и просил прощения. Сказал, что у него случился банальный нервный срыв, последний раз такое было в детстве, сказал, что он вынес урок и больше такое не повторится. Что все это из-за той собаки, он сделал ошибку и это расшатало его нервы. Действительно, с того дня стал тихий-тихий. И только осыпал меня лаской и заботой, кофе в постель и постель заправит, и целый день как пчелка.

Правда, я замечала за ним то, как он трясется над своими личными вещами, например, над своим компьютером и повербанком (больше у него ничего не было). И все время пытался контролировать моего ребенка, жесткие рамки, сколько можно сидеть в телефоне, если пересидит 2 минуты, то не даст компьютер. Обесценивал игры, в которые тот играет, именно не то чтобы он был против игр вообще, наоборот, просто рассказывал: “Ты играешь в фигню полнейшую, вот где нормальная игра”. С одной стороны, это выглядело, как забота, но на меня это очень давило.

И он каким-то невербальным образом создавал вокруг себя атмосферу, что к нему нельзя подходить с просьбами или с критикой, я не знаю, как он это сделал, но мы все начали ходить на цыпочках. Однажды он так наорал на моего ребенка, что тот начал заикаться, а затем сказал мне: “Давай лучше ты будешь в нашей семье агрессором, ведь ты можешь контролировать свои вспышки...”. Что я должна додумывать? Что у моего сына будет судьба, как у Шарика? Я пыталась объяснить, что все эти недосказанности пугают, но он оправдывался, что он никогда и мухи не обидит.

До тех пор я была его идеалом, я очень боялась испортить его образ меня. Я никогда не ругала его, не критиковала, была лучшей, любящей, водила его в кафе, покупала ему вкусняшки, одежду, и в постели делала всё, что он захочет.

"Нам нужно от него избавиться"

Со временем работы, которую он выполнял, становилось всё меньше и меньше, он не соглашался даже снег почистить у дверей. Он стал отстранённым и занялся писательством. Он придумал, что он великий писатель, начал делать книги (как он их называл «романы») с помощью искусственного интеллекта и выкладывать их на Амазон. Он всем хвастался, какой он молодец, ведь у него всю жизнь была мечта -ь писать. Я ему как-то намекнула, что он слишком увлёкся и мало уделяет времени семье. Вот, прозвучала критика, и он обозлился и сказал, что я переняла черты бывшего мужа-нарцисса и обесцениваю его. А у меня копилось недовольство тем, что он сидит у меня на шее, не обращает внимания на ребёнка и поглощён своей новой идеей фикс.

Также он взял мотоцикл в кредит и все свои личные доходы отдавал за этот кредит. А всё остальное было на мне. Я должна была покупать ему шлемы, перчатки, очки и аксессуары для байкеров. Я попросила, чтобы вместо того, чтобы сидеть весь за книгами, он лучше помог мне вести соцсети для поиска учеников. Он был настолько зол, что раздражительность просто сочилась. Он сказал, что я хочу только себе внимания и осталось только к батарее его привязать.

Пришло время впервые в жизни поговорить о проблемах, я начала осторожно объяснять, что, может быть, нужно что-то менять в отношениях. Но у меня был подсознательный страх заикнуться об этом.

Я зашла к маме и сказала: «Мама, я боюсь его, и нам нужно от него избавиться». Мама призналась, что давно боится его, что после собаки вообще испытывает отвращение. Меня всю ночь знобило, я чувствовала, что нужно делать ноги. А он всю ночь меня гладил и спрашивал, что со мной, чтобы мы спокойно всё обсудили. Я сказала, что мне не нравится, что он все свои доходы отдает за мотоцикл. Он сразу же взбесился, сказал, что я его уколола так сильно, и что ему нужно срочно транквилизатор принять, и сердце у него болит. Я села и тихо сказала: «Сергей, мне нужно побыть одной».

Он озверел, орал: «Ты меня выгоняешь?» Я молчала, он собрался за три минуты и удрал, сказал, что я больше никогда его не увижу.

Я зашла в его телеграм на компьютере и увидела его переписку с сестрой. Он писал: «Оля опять выгнала меня. Больше она меня не увидит. Я не хочу её больше знать. Я её забуду быстрее, чем я бросил курить». Такая резкая перемена от любви к ненависти. Я думала, что он находится в состоянии аффекта, и всё изменится.

Он приехал домой, к своей маме. Целый день пил, затем купил билеты в другую страну. Сказал: «Пока ты там хочешь побыть одна, я поеду побродяжничаю». По его тону я сразу поняла, что меня сняли с пьедестала. Я слышала в его голосе лёд. Я слышала в его голосе агрессию. Я даже спросила у него: «Ты меня ненавидишь?» Он сказал: «Ну почему же?» Но не стал уверять, что он любит меня. Он то просил не бросать его, то говорил, что я больше никогда в жизни его не увижу.

Просил быть с ним, но говорил, что ко мне он больше сюда никогда не приедет. Его бросало из любви в ненависть, из ненависти в любовь. Но я чувствовала, что всё, любовная фаза закончилась. Он стал холодным, и я открыла ChatGPT на компьютере. Он забыл выйти из него, и я увидела его переписку, где он спрашивал: «Как выйти из созависимых отношений? Как забыть её?» То есть он уже настроился бросить меня. Ведь я осмелилась недооценить его писательство и намекнуть на то, что он не приносит никакого финансового вклада в семью.

Затем у нас ещё был разговор по телефону, и я сказала ему: «Сергей, давай уладим наши семейные дела. Возможно, ты пойдёшь на работу, возможно, мы побудем на расстоянии, возможно, всё как-то наладится». Он сказал, что я укусила его за самое больное, ведь эта тема триггерит его больше всего. Какая работа? Кто скажет ему идти работать, тот больше никогда его не увидит. И теперь, по его словам, я заставила его чувствовать себя полным ничтожеством.

Также он начал навязывать мне чувство вины и говорить: «Вот видишь, как у нас всё было хорошо и замечательно. Мы могли бы сейчас лежать вместе, всё было бы как прежде. Я бы готовил тебе кушать, ждал бы тебя с уроков, но ты уничтожила меня, ты разбила мою психику на куски». И я чувствовала, как он хочет заставить меня страдать. Я сказала: «АПожалуйста, я встаю на колени, прости меня за всё и вернись».

Он ответил: «Нет, я не могу вернуться. Я туда больше никогда не приеду. Если хочешь, можешь приезжать ко мне, когда я вернусь. А когда я вернусь, я не знаю. Можем взять и домик в ипотеку». Я спросила: «А где же деньги на домик, на ипотеку?» Он ответил: «Ну, если будут деньги».

Я сказала: «А может, ты приедешь ко мне хотя бы на свидание? Может, мы будем хотя бы иногда видеться?» Он ответил: «Ну, я бы, может быть, и приехал, но в ваши края я больше никогда не поеду, а у тебя агорафобия, чтобы ехать ко мне».

Я начала навязываться, звонить ему, и он просто обалдел от этого. Я видела, что ему нравится тянуть с меня ресурс, то, что я унижаюсь и бегаю за ним. Но он уже полностью охладел ко мне. Я попросила его: «Сергей, пожалуйста, давай, прежде чем ты уедешь в другую страну, ты приедешь ко мне на свидание. Я сниму отель, и мы проведём время вместе». Он сказал: «Ну, в принципе, почему бы и нет», — и положил трубку.

Я поняла, что унижаюсь, опускаюсь ниже плинтуса. Но всё равно продолжала ему звонить. Он сбрасывал звонки, писал, что не хочет со мной разговаривать. Говорил: «Я тебя боюсь», копируя мои слова из прошлого. Он разгулялся не на шутку. Он сказал, что удаляет все наши фотографии, чтобы я больше не звонила и не писала ему, что наши отношения закончены.
Я ещё несколько дней поунижалась, а потом смирилась и заблокировала его.

Он написал моей маме, что уже оформил развод со мной, и действительно, в приложении суда появился запрос на развод. Он потребовал, чтобы я отправила ему его вещи, его компьютер и продала мотоцикл, поделив деньги пополам. То есть всё, любовная сказка закончилась.

Я терпела 7 дней, а потом позвонила ему опять, он размяк, говорил, что очень скучает и хочет, чтобы все наладилось. Я пыталась выяснить отношения, но сказал, что прощает меня, и я, чтобы простила его и не говорила о плохом, а то у него и так психика не на месте. То есть он полностью отказался обсуждать проблемы и решать что-то. Он хотел, чтобы я что-нибудь придумала, решила, и не обвиняя его, не заставляя работать, не запрещая писать книги, вернула его обратно.

Я пыталась говорить с ним, но он выдавал какой-то сплошной словесный салат. Говорил, что если вернется назад и я его снова выгоню, то он не знает, как он отреагирует и что он не агрессивный, что его все задолбали всю жизнь считать его опасным. Но если мы называем его опасным, то он будет опасным.

Он не предлагал забрать заявление о разводе и просто ныл, что скоро он свалится в депрессию или забухает, что у него долги, что он в магазине может купить только килограмм картошки и полкило фарша. То он шел в волонтеры, а на следующий день и не вспоминал об этом, а то опять говорил, что поедет бродяжничать, а то не поедет. А то сидел весёлый и писал свои книги.

Мы постоянно разговаривали по телефону, перед сном он шептал мне похотливые штучки, от которых я на стенку лезла. Проснулась в воскресенье в три часа ночи от чувства, что схожу с ума. Позвонила ему рано утром, и мы говорили часа 3, я всё время плакала, а он был весел, я смотрела на него и понимала, что схожу с ума в буквальном смысле. И сказала ему: "Сергей, я больше не могу, что-то происходит со мной, я не выдерживаю, ты ведь ничего не предпринимаешь, это агония". Он сказал, что этими словами я устраиваю ему жёсткие эмоциональные качели. И это конец. Он заблокировал меня везде и всё, утилизировал.

Но полтора года до этого я жила в таком блаженстве и счастье. А сейчас я разбита, выжата и высосана, как лимон.

Он подсадил меня на внимание. Полтора года я не видела ничего, абсолютно ничего, кроме него. Ни ребёнка, ни мамы, ни друзей. Круглосуточно моё внимание занимал он — днём и ночью. Беседы, шутки, смех, разговоры. И вот он так просто бросил меня, и всё. Причём мы и расписались, и повенчались, и собирались прожить вместе до 90 лет.

Я понимаю, что это были нездоровые отношения — и с его стороны, и с моей. Мне было бы намного легче на душе, если бы я знала, что он нарцисс и психопат, или пограничник, или просто шизофреник, а не что я обидела хорошего человека.

Я сохну и страдаю. У меня болит всё тело, я не сплю и не ем, жить не хочу. Я хочу только Сергея. Я стала очень раздражительной и нервной, не могу выполнять свою работу. Просто схожу с ума, и хочу понять, что это было.

Пожалуйста, помогите мне!"

Сохранено