Можно ли крестить детей родителей с кашей в голове?

Из уст Андрея Кураева прозвучала весьма трезвая мысль: крестить детей родителей с кашей в голове нельзя. Более того, и пример он привел подходящий: родители, вымолившие ребенка в буддийских монастырях, требуют крестить его по православному обряду. Есть тут каша? Есть. Только совсем не та, которую имеет в виду протодьякон: что вот иное дело, если бы от бесплодия родители избавились не в Тибете, а в Дивеево – вот тогда туды его, в купель, ребеночка их.

Думать так – тоже каша. И – каша, куда как более крутая. Но если бы это была единственная каша вокруг крещения младенцев! Беда в том, что «анализ на кашу» открывает полную кашистость содержимого голов. У всех участников обряда-таинства.

Здесь я должен извиниться перед убежденными атеистами: речь далее пойдет о вещах, с которыми современная наука только еще собирается начать знакомиться. Впрочем, при желании любой атеист сможет снять с дальнейших моих пояснений флер мистики, переведя их на язык психологии.

Что такое крещение? Это магическое действие привязывания человека к сообществу людей – церкви. Конечно, это не протягивание веревочки от младенца к Богу (какой бы смысл мы ни вкладывали в слово «Бог») – такая веревочка протянута от каждой души: не ахти какой глубокий психологический анализ позволяет увидеть эту веревочку во множестве известных психических феноменов: среди самых известных – в феномене совести или в феномене вдохновения.

Магическое действие церковного крещения завязывает другую веревочку – тонкую связь с огромной группой людей, живших в разные времена и совершавших разные деяния, включая и деяния исключительно неблаговидные. Веревочка эта не сказать, чтобы была очень крепкой. И маги-крестители наши не так, чтобы были очень искусны. И в принципе такие веровочки по своей крепости отнюдь не цепи, на которых держат собак. В этом отношении «христианское воспитание» – куда более серьезная привязь.

Но, тем не менее, некоторое влияние на последующую жизнь человека крещение оказывает. Например, введение человека в сообщества перекладывает на него негативную коллективную «карму» (на христианском языке – коллективные «грехи» сообщества), предопределяя тем самым для него необходимость в будущем платить по таким счетам. В этом отношении крещение (как и обрезание, и любая иная подобная инициация) подобно отправке ребенка на жительство в неблагополучную страну. Еще раз повторю – убежать из этой страны в последующем у выросшего ребенка возможности будут. Но это бегство потребует усилий, которые в противном случае могли бы быть направлены на иную внутреннюю работу.

Отсюда понятно, что крещение беспомощного человечка – отнюдь не акт любви к нему. Это совсем иной акт – акт себялюбия. В нем манифестируют себя и наивные представлений о «невидимом мире», и собственнического отношения к ребенку: я его родил – теперь это моя вещь.

Иное дело, когда выросший человек с полным пониманием того, что он делает, решает присоединиться к церкви. Но часто ли встречается такое полное понимание? Я не встречал ни разу.

Всегда в головах у всех взрослых участников обряда-таинства царит полная каша. И это не только уверенность в своем праве решать за того, кто еще не способен ничего решать сам. Не меньше каши в увереннности в благостном влиянии таинства на судьбу жертвы их бездумия – слава богу, теперь ребеночек пристроен, теперь он при Боге, а то – неровен час – придется деточке гореть в аду.

Таким представляют люди с крестами своего небесного отца: хороших детей в воскресение он берет с собой на футбол и кормит мороженным, а плохих жарит на сковородке; причем ни футбольный праздник, ни сковородка не кончаются никогда. Что это – не каша? (Чтобы не начать говорить о богохульстве.) Конечно – каша.

Следуя логике протодьякона, подобная каша свидетельствует о духовной незрелости и должна была бы указывать на необходимость ограничивать права распоряжаться судьбами других людей, пусть и собственных детей. Но в церкви происходит все наоборот: верящий в те же нелепости, в которые верит большинство сообщества, получает право калечить своих детей, вбивая в их головы свои суеверия.

Что же касается общества в целом, то ему предложено молчаливо взирать на это издевательство над беззащитными. «Неприкасаемость частной жизни». «Свобода совести». А теперь еще – и «чувства верующих». Вот и имеем то, что имеем. При очень неприятном, «православно-талибанном» прогнозе на будущее.