Мысль разрешить

Западная по духу и инструментарию – она поражалась своей (нашей) глубокой чуждостью Западу. Ничто не могло нас по-настоящему сблизить и объединить. Что воспринималось то отрицательно, то положительно.
Русская литература – это не самопознание автора и не мнение писателя. И не произвол его тщеславной музы. Это, прежде всего, самопознание народа и поиск ответа: почему Россия все же не «пробел», не прореха на теле человечества?
Русская литература создает мировоззрение народа. Ее песни до некоторой степени и есть ее закон. Потому что именно на него ориентируются те, кто считает себя «русскими», а не на официальный закон, переменчивый, как сама власть.
У нее другие задачи, пафос. Ей надо решить самый существенный вопрос – вопрос существования. В ней много от проповеди и учительства. «Не надобно миллионов, а надобно мысль разрешить», как писал Достоевский.
Ни французской, ни английской литературе не было нужды этим заниматься, то есть доказывать, что их народы имеют право на существование. Они и так знали себе цену. Они и задавали рамки. И поэтому решали не великие вопросы, а мелкие проблемы героев.
Было очень много вопросов: несвободы, бедности, трагической исторической памяти, веры, смерти наконец, все – из нестыкуемых противоречий, нерешаемых проблем, начиная с климата, почти непереносимого для человека. Обо всем этом она и писала, заменяя неразвитые на тот момент науки – а так же климат, парламент и ватерклозет. И вечную жизнь. Поэтому и была великая.
Поэтому «настоящий» русский (даже если он еврей) не может жить не в России, поэтому так чудовищна для него эмиграция.
И как бы он ни надувал щеки и ни ругал бы нас оттуда – понятно, что он делает это, чтобы убедить самого себя, что его страдания были оправданы.
|
</> |