Миф о несовершенном человеке. Окончание.

топ 100 блогов anlazz26.04.2016 Итак, подведем итоги всему сказанному. Главное, что следует понимать – это то, что т.н. «природы человека» на самом деле не существует, что его поведение может меняться в крайне широком спектре. На самом деле, этот факт даже важнее того момента, что человек может достаточно легко принимать конструктивное поведение в качестве нормы, поскольку позволяет не только определить возможность перехода к коммунистическому или социалистическому обществу, но и обратный процесс – «возвращение». Причем не только к «предыдущей фазе», т.е., к капитализму, но и далее – к феодальной и рабовладельческой эпохе. Да что там рабовладение – даже каннибализм, как показывает историческая практика, лежит практически на расстоянии одного шага. А самое главное – что  и деградация, и развитие, способны происходить за крайне короткое время: что переход от периода Гражданской войны к мирному строительству, что переход от позднесоветского мира к нынешнему состоянию произошли за несколько лет.

При этом важно понимать, что в данном случае речь идет именно о массовых «изменениях сознания». Более того, именно массовые изменения, вопреки обыденному представлению, оказываются на порядки легче индивидуальных. Это связано с тем, что поведение личности, как правило, определяется окружающими ее условиями, изменения которых в «индивидуальном случае»  затруднено – что и приводит к крайне тяжелой процедуре «личной коррекции». Еще бы – при этом личности приходится переходить с моделей поведения, которые более-менее соответствуют условиям ее существования на такие, которые противоречат им (и напротив, должны – по идее – способствовать изменению данных условий). Так, алкоголики и наркоманы, лишившись своего «хобби», должны по сути, полностью изменить не только распорядок своей жизни, но круг своего общения. А т.н. «лица с преступными наклонностями» при переходе к «честной жизни» должны «переработать» практически все методы своего взаимодействия с внешним миром. Неудивительно, что для такой «переработки» у них, как правило, не имеется сил – что и ведет к формированию определенного слоя «профессиональных преступников» (как правило, кстати, находящегося на «нижних уровнях» социальной пирамиды).

Что же касается массовых изменений сознания, то они, как правило, сопровождаются именно изменениями условий – что, к примеру, происходило в коммунах Макаренко, где бывшие малолетние преступники помещались в трудовой коллектив, в котором очень быстро меняли свои криминальные модели поведения на производственные. Более того, на примере макаренковской педагогики можно вывести еще одну важную закономерность: при прочих равных условиях человек скорее выбирает именно конструктивные, трудовые стратегии, нежели деструктивные и утилизаторские. На самом деле, это фундаментальное свойство разума, как такового, связанного с его особенностями, как информационной системы, приводящее к тому самому прогрессу, с которым обыкновенно связывается человеческая история. Именно отсюда проистекают корни исторического оптимизма, присущего, к примеру, марксизму – как учению, исторически направленному и рассматривающего человечество в комплексе всех условий.

И именно отсюда вытекает тот факт, что  человек способен даже пережить некоторое, относительно кратковременное ухудшение условий – в том числе и повышение отчуждения труда – если в конечном итоге ожидается снижение деструктивности общества. На самом деле, это следствие еще одного фундаментального свойства человеческого разума – возможности «оперирования будущим», т.е. умение работать с определенными временными интервалами. Да, кстати, указанные свойства разума – не биологические, как это можно подумать, а системные, присущие данному свойству материи, как таковому. На самом деле, любое разумное существо, скажем, инопланетянин или ИИ (если он появится), неизбежно будет обладать подобным отношением к действительности. Вне связи со своей биологической основой. Впрочем, в рамках выбранной темы это не особенно важно.

* * *

Важно тут то, что данная способность открывает для человека путь выхода из крайне катастрофических состояний через резкое повышение конструктивности поведения. Причем  в условиях текущей разрухи. Самый яркий пример подобного – переход советской Республики от состояния Гражданской войны к восстановлению и модернизации своего хозяйства, закончившийся выходом ее на самые передовые технологические рубежи. Однако в более «слабом» варианте подобный механизм работал и в иные исторические эпохи – к примеру, так же (через идею о будущем мирном времени) проходил выход из Русской Смуты XVII века. Правда, в «обычных условиях» этот «конструктивный подъем» довольно краток – одно-два десятилетия, а затем начинается период роста «утилизаторских тактик». В Советском же варианте этот период развития продлился практически полвека – до самого конца 1960- начала 1970 годов. Причина банальна – в данном случае речь шла о периодическом «подкреплении»: уровень жизни людей реально улучшался в течении всего советского периода, промышленное производство все это время модернизировалась. А главное - уровень отчуждения, связанный с технологическими особенностями производственных систем, реально снижался. Как раз до указанного времени (затем наступил обратный процесс).

Именно поэтому в случае с Советским Союзом до конца «золотой эпохи», мы можем вести речь о массовой «конструктизации» поведения, ведущей к возрастанию числа и роли конструктивных моделей и замене ими деструктивных. Правда, именно по той же причине произошло и его (СССР) падение. Снижение скорости падения отчуждения привела к тому, что указанный механизм («отложенной коммунизации») перестал работать: люди потеряли уверенность в том, что переход к неотчужденному труду станет возможен, что полностью перевернуло всю ситуацию. Но разбор причин, приведших к гибели СССР,  следует делать отдельно (я не раз касался данной темы, и не раз еще к ней вернусь). Пока же стоит указать только то, что смысл случившегося лежит как раз в указанном влиянии внешних условий на психику. Собственно, как это уже говорилось выше, тут так же нет ничего необычного. Сколько раз в истории после короткого подъема, следующего за случившейся катастрофой, общество возвращалось в «привычно-скотское состояние».

Поэтому основной смысл «советского опыта» состоит именно в увеличении «протяженности» подъема, позволяющих отбросить концепции, основанные на его «уникальности» и «ограниченности» (те же идеи Л.Н. Гумилева, опирающиеся на «биологическую» пассионарность). Напротив, теперь становится очевидным, что указанного перехода к стагнации вполне возможно избежать. Более того, по мере изучения советского опыта становится ясным, как это следует сделать ради этого – как говорилось выше, не допускать застоя в модернизации производства и выбирать такие его формы, что способствуют снижению отчуждения вместо роста. Или, если это технически невозможно (как в случае с массовым производством, связанного с высоким уровнем отчуждения), понимать об неизбежном при это росте деструктивного поведения. Ну,  и готовиться «парировать» данный процесс на более высоком уровне. К сожалению, как раз подобную связь (конвейер – отчуждение труда – деструктивность) в советском обществе не смогли усвоить, хотя все ее элементы прекрасно осознавались.

Вследствие этого было сделано две существенных ошибки: во-первых, был взят курс на внедрение сильноотчужденного массового производства, как более экономически выгодного, без учета тех социальных последствий, которые эту самую выгоду сводили на нет. А во-вторых, не была реализована стратегия по усиленному снижению деструктивных моделей, выходящих из указанного состояния. (К примеру, роста алкоголизма или «возрождения» в подростковой среде уголовных или, вернее, «квазиуголовных» моделей поведения в 1980 годах.) На самом деле, как уже было сказано, данная ситуация не является неизбежной: вполне возможна была «динамическая стратегия», аналогичная той, что применялась в раннесоветский период. Вот только для этого должно было возникнуть понимание проблемы и осознание того, что советский народ с определенного времени стал вести себя немного не так, нежели ранее. Однако общая мощь и стабильность советского общества не давали возможность ощутить указанные проблемы до того, пока они не стали реально угрожать самому его существованию (и в итоге – угробили таки СССР). Однако, как уже было не раз сказано, в рамках выбранной темы подробное рассмотрение причин гибели СССР не имеет смысла.

Вернее, имеет смысл, как указание на то, что именно непонимание и уверенность в невозможности «отката» привело к самым катастрофическим последствиям. И это в крайне благоприятных условиях. Но, если честно, то данное явления является довольно ожидаемым, так как свидетельствует о том, что переход к важности понимания общественного развития и руководства этим пониманием в жизни только начинается. А следовательно, до свершившегося события мало кто мог вообще предположить, что с социалистическим обществом следует вести себя по другому, нежели с любыми другими социальными системами, и что уровню отчуждения труда следует предавать столь высокое значение. (В иных социумах, как можно понять, этот параметр вообще некритичный – там нормой считается именно деструктивное поведение, со всеми вытекающими отсюда последствиями).

* * *

Но теперь, после того, как мы имеем перед глазами прекрасные примеры и «коструктивизации», и «деструктуризации» проявлений человеческой психики, а равным образом, и примеры применения всего этого к нашей жизни, мы уже не в праве закрывать глаза на подобное свойство общества. И главное – не вправе отказываться от столь мощного инструмента изменения реальности. К сожалению, именно сейчас среди «интеллектуалов», в том числе и левых, доминируют обратные взгляды. А именно – уверенность в изначально деструктивной природе человека, идущей от его «обезьяньей основы». Данная модель преломляется в общественном сознании в два «направления». Во-первых, в господствующую теперь уверенность в том, что построить справедливое и более благоприятное общество, нежели современное, нельзя. Эта модель, именуемая «концом Истории», стала популярной именно после гибели СССР, и основывается на крайне некритичном восприятии его истории. В частности, в отказе от «внутреннего разбора» советской эволюции, и признании его неизменным с 1917 года и до самого конца. Бредовость подобного утверждения, в общем-то, очевидна. Но, несмотря на это, данная концепция имеет популярность не только за рубежом, но и на постсоветском пространстве.

Второй же моделью, которая проистекает из указанного представления о «внутренней греховности» человека является стремление к улучшению общества, основанной на максимальном подавлении личности. Действительно, если последней в большей степени управляет «внутренняя обезьяна», то совершенно естественным становится желание заключить ее в прочную клетку. Варианты данной клетки могут быть различными: от некоторой физиологической (посредством препаратов) или даже психологической блокировки в «мягких вариантах», до жесткого физического подавления в «сильных». Кстати, указанный «мягкий вариант» прекрасно сосуществует с указанной моделью «лучшего общества»: огромное число граждан развитых стран, включая детей, принимает «психокорректирующие» препараты. Что же касается «жесткого», то, слава Богу, этот тип борьбы с «обезьянами» пока является популярным лишь в художественном творчестве. В частности, он породил огромное количество всевозможных «империй», руководимых некими «чистыми от обезьянства» личностями, железной рукой загоняющих человечество к счастью. Однако самое неприятно тут то, что данный путь кажется эффективным многим левым, включая коммунистов. Мысль о том, что установить социализм возможно лишь путем систематического и мощного террора, до сих пор выступает одной из самых популярных среди постсоветских людей.

На самом деле, никогда и нигде насилие не являлось методом, увеличивающем количество людей с конструктивным поведением. Да, оно могло снимать самые опасные проявления «деструкции», однако основой для «конструктивизации»  - а это именно то, что требуется от социалистического общества – быть не может. Проблема состоит в том, что, как уже говорилось во второй части, к каждому человеку «вертухая» не приставишь – т.е., насилие делает, конечно, неприемлемым некоторые из утилизаторских моделей поведения (к примеру, воровство – и то не до конца), но полностью закрыть этот путь оно не может. А главное – оно не повышает привлекательность конструктивных моделей, что и является главной особенностью социалистического общества. Именно поэтому все варианты исключительно «силового» улучшения человеческого поведения обречены на неудачу. И напротив, в уже не раз указанном случае снижения отчуждения труда привлекательность деструкции снижается: если честный человек живет лучше (во всех смыслах) нежели вор, то мало для кого путь вора покажется пригодным для выбора.

* * *

Именно так – через создание новых производств, позволяющих человеку попадать в экономически и психологически комфортные условия – происходило снижение уровня преступности после Гражданской, да и после Великой Отечественной то же. И именно через уничтожение последних происходил рост преступности, накрывший бывшее советское пространство в 1990 годах. Поскольку ни одна из «честных» стратегий в этом случае не давала не то чтобы преимуществ, а хотя бы сравнимых с «нечестными» возможностей для выживания. Ожидать в таком случае расцвета нравственности было бы смешно.  В общем-то, единственной причиной, благодаря которой утилизаторство не охватило все и вся, явилась огромная сложность советского социума, благодаря которой изменение типов господствующих стратегий заняло значительное время. Однако это не особенно важно, поскольку не отменяет главного: зависимости господствующих моделей поведения от типа производственных отношений. Ну, и как следствие – важности последних для всех общественных подсистем, включая самые, как может показать, неожиданные.

Нам же из всего вышесказанного важно понять, что изменение общества всегда сопровождается изменением личности, причем в совершенно определенной закономерности. А именно – развитие более совершенных, низкоотчужденных форм труда неизбежно повышает ее психологическую конструктивность, а переход к менее совершенным, пускай даже и более экономически эффективным, ведет к развитию утилизаторства, и в конечном итоге, к деградации общества. Именно поэтому в конечном итоге данная стратегия – уже не личная, а общественная – и оказывается наиболее приемлемой. Впрочем, только  продвижением к уменьшению отчуждения труда это направление не ограничивается – на самом деле, оно представляет собой лишь один путь из того подмножества путей, которое можно назвать «деинфернализацией». Но об это будет сказано позднее…





Миф о несовершенном человеке. Окончание.

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
А расскажите про ангину у взрослых? Я никогда ничем подобным не болела, а тут вдруг заболела. С субботы адски болит горло, никакие полоскания, брызгалки и таблетки-пастилки не помогают. Температуры нет, вчера заложило нос. Врач была во вторник, сказала, что это фарингит и надо продолжать ...
Израильский политик Либерман пригласил Путина посетить Израиль. Его спрашивают: – Русский президент заявил, что Израиль должен отдать Иерусалим арабам. Как вы можете дружить с таким человеком? Либерман отвечает: – Во-первых, у вас нет ...
Не прошло и полгода (с), как проснулись овощи на Хабре. Кроме того, проснулись в Жопито и пр. Где все эти люди были когда только начинались разговоры про снижение беспошлинного лимита? Где, ёпта??? Думали, что пронесёт? Не пронесёт! Но для подавляющего большинства регистрация на РОИ ...
снимки сделаны неделю назад рядом с кибуцем Ашдот Яаков. кто знает, какие культуры растут на полях, подскажите.я знаю только, что на верхнем снимке - ...
Это Индия, апрель текущего. Каждый день после шикарных массажей нам выдавали кокос, и мы потягивали, сидя в шезлонгах и глядя на океан... ...