Миф о гонениях, ч.7

anchoret — 22.12.2022 Пришлось прочитать пьесу "Ифигения в Авлиде", чтобы при передаче её событий не было испорченного телефона: автор при её пересказе немного налажал, переводчик усугубил, получилась другая история. В Илиаде много занятных моментов, связанных с переводом на английский и на разные русские варианты. Мне пришлось использовать два русских, чтобы соответствовать английскому, которым пользовалась авторка. Например, "женщины вы, не мужчины" - в наших переводах "ахеянки вы, не ахейцы" - и понятно, что в английском была бы бессмыслица "achaeans ye are, not achaeans". Ладно, детали.

Смерть в Древнем мире

По сравнению с нашим временем Древний мир был пропитан смертью. Подавляющее большинство серьезных заболеваний и лёгких недомоганий оставались смертельными, потому что древняя медицина не обеспечивала больных антибиотиками или антисептиками. Более трети младенцев умирали в возрасте до пяти лет. Реальность сражений была такова, что большинство раненых обрекалось на смерть вследствие полученных ран или последующего инфицирования. Тех, кто не мог отправиться на войну сам, кровопролитием обеспечивали гладиаторские бои и игровые постановки. Смертная казнь применялась публично за самые разнообразные преступления. Никто в римском мире – будь он молод или стар, аристократ или плебей – не был бы лично незнаком со смертью.

Соответственно, в этом опасном мире, наполненном смертью, она не была отодвинута на задворки древнего сознания в отличие от нашего времени. Вместо того, чтобы выбросить смерть из головы или считать её запретной темой, древние философы, ораторы, политики и поэты постоянно рассуждали о ней. Но это занятие не было аристократическим. Учитывая реалии человеческого существования и повсеместность смерти, большое внимание вопросам о том, как умереть хорошо, с честью, ради чего-то значимого и большего, чем личный интерес, уделялось в каждом уголке древнего общества.

Герои Троянской войны

Западная литературная традиция восходит к «Илиаде» Гомера, так что первые описания благородной смерти и того, как умереть достойно, мы находим именно в мифах о Троянской войне. Поэзия Гомера не описывает ни начало войны, ни ее завершение, но фокусируется на личной судьбе Ахилла, и на острых конфликтах, происходящих на поле брани. Эпическая поэма многократно сводит в клинковых поединках молодых воинов, противопоставляя сильных и слабых, отважных бойцов и трусов.

На всём протяжении поэмы тема смерти и сопряжённых с нею славы и доблести скрывается под тонкой оболочкой гекзаметра, выходя наружу лишь в моменты гибели действующих лиц. Гомеровские герои, очевидно, сражаются за почёт и непреходящую вечную славу. Смерть – это неизбежная часть человеческого существования, и важно в ней лишь то, как вы решаете умереть. Смерть следует принимать как подобает мужчине: с высоко поднятой головой, непоколебимым мужеством и отважной решительностью. С лёгкостью захватив одного из второстепенных троянских персонажей, Ахилл испытывает отвращение к его отчаянию. Когда побеждённый троянец умоляет о пощаде и обещает Ахиллу большой выкуп за свою жизнь, тот величественно отвергает его мольбы. Он наставляет пленника «умереть без жалобного плача»; каждый из них должен храбро встретить смерть, которая приходит ко всем. Те, кто пытается избежать героической смерти, в других местах называются «женщинами, а не мужчинами». Этот взгляд нормален для поэмы и для мира, в языке которого слова мужчина и мужество имеют один корень. Проблема здесь не в смерти, которая естественна и ожидаема; проблема в том, что мужчины ведут себя как бабы, встречая свою смерть бесславно и постыдно.

В сюжете «Илиады» присутствует интрига, завязанная на конфликте Ахилла с царем Агамемноном, предводителем союзных греческих войск. Своенравный Ахилл отказывается сражаться, и возвращается на поле битвы только после смерти любимого друга – Патрокла. Страдая от потери, Ахилл смиряется перед судьбой, переступает через свою гордость и возвращается на поле брани. Дело в том, что вернувшись на войну, он поставил на карту нечто большее, чем уязвленное самолюбие, ибо, возвращаясь в битву, Ахилл выбирает раннюю смерть. Прежде Ахилл пересказывал Одиссею пророчество о собственной возможной судьбе:

Мать среброногая мне говорила, богиня Фетида:
Жребий двоякий меня приведет к гробовому пределу;
Если я, здесь оставаясь, вкруг города буду сражаться,
Нет мне домой возвращенья, но слава моя не погибнет.
Если же в дом возвращусь я, в отчизну мою дорогую,
Слава погибнет моя, но будет мой век долголетен,
И преждевременно смерть роковая меня не настигнет.

И теперь пророчество ставит Ахилла перед выбором – славная, но короткая жизнь, которая будет вознаграждена бессмертной славой, или комфортная долгая жизнь в безвестности. И без того непростой выбор еще больше усложняется последствиями его решения для исхода войны: если Ахилл будет сражаться, то Троя падет; если он уедет на родину, греки потерпят поражение. Смерть Ахилла неразрывно связана с судьбой его народа. Смерть pro patria («за отчизну») была высшим актом патриотизма. В то же время стоящий перед Ахиллом выбор заключается не только между победой и поражением, жизнью и смертью, но и между бессмертной славой и обыденным существованием. Ахиллу представляется благом умереть молодым, чтобы стяжать славу и обессмертить своё имя. Даже если Ахилл не соотносит нынешнюю жизнь с будущей наградой в небесной загробной жизни, он все равно усматривает для себя бессмертие в том, чтобы жить вечно в людской памяти.

Тем, кто хорошо разбирается в христианских представлениях о загробной жизни и наградах, которые ожидают верующих – небесная трапеза, райские кущи, венцы и пение ангелов – обещание мирской славы и увековечения памяти может показаться не столь уж привлекательным. Но для Ахилла, как и для большинства жителей Древнего мира, народное признание и добрая память имели большое значение. Здесь речь о гораздо большем, чем репутация человека. Постоянной и давящей тревогой в Древнем мире был страх забвения, что когда ты умрешь, никто не вспомнит, что ты вообще когда-либо жил. В мире интернета, всепроникающего государственного контроля и бесконечного потока фоточек в соцсетях, нам трудно представить, насколько силен был этот страх. Но в том мире только пять процентов людей были грамотными , и вся информация передавалась изустно, так что бессмертие означало жизнь в человеческой памяти, а для этого нужно было быть чрезвычайно выдающейся личностью. Обменивая долгую жизнь на вечную славу, Ахилл выбирает своё бессмертие. Люди будут помнить его и восхищаться его мужеством еще долго после того, как он умрёт. Так и вышло.

Тщеславие и жребий Ахилла занимают центральное место в эпосе Гомера. Однако последующие авторы заполнили пробелы в его повествовании дополнительными сюжетными деталями о предыстории войны и биографиях ее героев. По ходу истории первый пример смерти за высшую цель дан еще до начала войны, когда погибла юная царевна Ифигения. Она была любимой дочерью микенского царя Агамемнона, предводителя греков и соперника Ахилла. В ожидании прибытия войск на побережье Авлиды, Агамемнон развлекается охотой. Убив священную лань богини Артемиды, он навлекает её гнев. Агамемнону следовало быть поосторожнее. Артемида наказывает царя, посадив греческий флот в гавани на мель без малейшего дуновения ветра, так что тому не сдвинуться с места.

Чтобы ублажить богиню, нужно пожертвовать чем-то значительным и личным, и Агамемнон соглашается принести в жертву Артемиде свою любимую дочь. Он заманивает Ифигению в гавань обещаниями замужества с красавцем Ахиллом – без сомнения, в греческом войске нет более завидной пары. Согласно драматургической версии Еврипида, Ифигения прибывает в греческий лагерь на побережье раскрасневшаяся от волнения, ее голова полна девичьих грёз о браке и детях. Только тогда она и ее мать, Клитемнестра, узнают истинную причину своего присутствия. Сцена душераздирающая, а ситуация безнадежная; войско так рвётся на войну, что уйти живой Ифигении не удастся. Даже если Агамемнон передумает и попытается тайком вывезти ее из лагеря, солдатская масса сама позаботится о том, чтобы она умерла.

Поначалу Ифигения, будучи юной девой, припадает к ногам отца и умоляет его сохранить ей жизнь. Затем же, когда она принимает реальность ситуации, ее желание жить обращается в дерзновение, и она решается. В длинном монологе у Еврипида она говорит о своей смерти не как о бессмысленной трагедии, а как о критически важной части общих военных усилий, а в более широкой перспективе – и судьбы своего народа. Ближе к финалу пьесы Ифигения в обращении к скорбной матери претворяет свою смерть в жертвоприношение от имени Греции:

О, в душе пережила я много, много, мать. Послушай:
Я умру – не надо спорить, – но пускай, по крайней мере,
Будет славной смерть царевны, без веревок и без жалоб.
На меня теперь Эллада, вся великая Эллада
Жадно смотрит; в этой жертве беззащитной и бессильной
Все для них: попутный ветер и разрушенная Троя;
...
Чтоб не смел надменный варвар красть замужнюю гречанку.
Умирая, я спасу вас, жены Греции; в награду
Вы меня блаженной славой, о спасенные, почтите...
...
Это тело – дар отчизне.
Вы ж, аргосцы, после жертвы, сройте Трою и сожгите,
Чтобы прах ее могильный стал надолго мне курганом:
Все мое в том прахе будет: брак и дети, честь и имя...

Смерть Ифигении решает две задачи. В качестве принесённой жертвы царская дочь умиротворяет гнев богини Артемиды, но как жертва добровольная и благородная, она претерпевает смерть, которая обладает гораздо большей силой. В своей речи Ифигения совмещает образы супружеского брака и воинской брани. Она станет освободительницей родной Эллады, и сыграет важную роль в разрушении Трои. За это её будут помнить и славить, как доброго воина.

Военная победа при этом замещает семью, о которой она грезила: гибель Трои станет ей и мужем, и потомством. Если дети были традиционным способом оставить в мире свой след, то она приобретает себе наследие своей достойной смертью. Как и у Ахилла, смерть Ифигении была плодотворна: она внесла свой вклад в победу над троянцами и, опять же, как и Ахилл, оставила о себе память. В результате она достигла славы и продолжила жить в памяти людей. Легендарной Ифигению делает не то, что она погибает, а то, что она сама выбирает смерть и гибнет с достоинством. Параллель с христианским мученичеством поразительна. Она отдает свою жизнь за дело более великое, чем собственная персона. Возможно, у нее не было особого выбора, но и у последователей Иисуса, как только они объявляли себя христианами, тоже не оставалось выбора. Разница в том, что вместо нимба и крыльев Ифигения получила вечное признание.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив