Маня, Клава, девочка Лена и малая Родина

brodie-jean — 30.04.2016

Для меня словосочетание «малая Родина» обозначает совершенно конкретные образы в памяти: запах лопуха, жужжание мухи на оконном стекле, утренний крик петуха, мычание стада коров, проходящих мимо дома и щелканье пастушьего хлыста, утренняя роса в саду, запах смородинного листа и многие, многие другие, кажущиеся незначительными воспоминания.
Как у меня, девочки, родившейся и всю жизнь прожившей в Москве, появились такие образы? Почему, если сейчас я поймаю где-то тот самый запах лопуха, у меня появляется ощущение радости и счастья?

Напомню, что в то далекое время мамочки выходили на работу, когда ребенку исполнялось 3 месяца. И куда должна была деть меня моя мама, если она работала в Московской геологоразведочной экспедиции, а это подразумевало, что она должна собрать рюкзак и отправиться туда, куда Родина позовет? Конечно, меня отвезли к бабушке. А бабушка у меня была одна – мамина мама и жила она в Старом Осколе, в слободе Ездоцкой, в частной застройке, в своем домике. Странно думать об этом, но сегодня я уже на год старше, чем была в тот год моя бабушка . Бабушка Клава, дед Федя и старая бабушка Настя (прабабушка) – они жили в своем доме, в соседнем доме жили мамин брат Виталик со своей женой Маней, детей у них не было, и поэтому мое появление было для Мани радостью, позволившей ей стать для меня матерью на первые два года моей жизни.
Так началась моя жизнь на два дома – бабы Клавин и Манин. Это было женское царство и матриархат, мужчины играли там второстепенную роль, они работали, появлялись дома только вечером, а домами, хозяйством и моим воспитанием занимались женщины. Ходить я училась, пытаясь поймать курочку, говорить меня учила Маня – на чистейшем суржике с южнорусским акцентом. Говорить я начала рано и к 2 годам, когда ко мне впервые приехала мама, я уже стрекотала с Маниными интонациями и ее же словечками. Первое мое детское воспоминание – встреча с мамой – я сижу у Мани на руках, ко мне тянется незнакомая тетя и хочет меня отобрать у моей Мани! Я ору дурниной «Маня, Маня!», хватаюсь ручонками за ее шею, прячу лицо у нее на груди и рыдаю. А дальше мои воспоминания кончаются. Я даже подозреваю, что это не мои собственные воспоминания, а то, что осталось в памяти от Маниных и маминых рассказов.
Меня вернули в Москву, отдали в ясли. Родители начали переучивать меня говорить, вполне успешно и быстро избавились от суржика, растягивания слов и Маниных интонаций. Но каждое лето я возвращалась на Родину – к своим бабе и Мане и постигала с ними другую жизнь и узнавала другое счастье. К осени меня возвращали родителям немножко откормленную, окрепшую, загоревшую, с выгоревшими на солнце волосами и снова говорящую на суржике. Почему-то сейчас я не вижу летом детишек с выгоревшими волосами, а в моем детстве все мы были белобрысыми, а к осени становились совсем белыми. Это была простая деревенская жизнь, с огромным тенистым садом, где можно было сидеть на толстой ветке вишни, лопать ягоды, время от времени вытирая липкие пальцы о платье на груди, можно было заглянуть под огуречный лист и найти там пупырчатого зеленого душистого маленького огурца, обтереть его о то же платье и тут же схрумкать, можно было подслушав, как курица заходится кудахтаньем, сообщая миру о том, что она снесла яйцо, зайти в курятник, пошарить там в гнезде, вытащить его еще теплое, сполоснуть тут же под рукомойником, проделать дырочку, сунуть туда чуточку крупной серой соли и выпить его, заедая куском серого хлеба с толстой жесткой коркой. И все это было невероятно вкусно! А как готовила баба Клава: борщ, вареники с вишней или творогом, домашняя лапша с домашней же курочкой! Я в детстве есть не любила от слова вообще, мама моя готовила хорошо, у нее всегда еда была полезная, все по правилам, но для меня еда была мукой. А вот у бабушки – я начинала есть, и это было ее гордостью – то, что она умеет меня накормить. Так и писала она маме в письмах «Леночка съела сегодня 6! Вареников с вишней и сметаной». И в Москву от бабушки я возвращалась не такая хилая, как приезжала к ней в начале лета.
Следующие мои воспоминания из последнего лета перед школой. Мне уже 7 лет. Ни у Мани, ни у бабушки в доме не было икон. Не знаю, возможно, их убирали к нашему приезду, чтобы не конфликтовать с моим папой-коммунистом. По вечерам бабушка уходила к соседке тете Дусе. Дуся жила в очень маленьком домике рядом. Зашла я на Гугл и нашла эту улицу на фотках. Удивительно, все дома перестроены, но эти три маленькие домика так и стоят в ряд – Манин, бабин и Дусин. Все те же маленькие домики, только окошки другие. Так было волнующе увидеть их снова. Последний раз я была там больше 30 лет назад, когда была еще жива Маня.
Так вот, однажды бабушка взяла меня с собой к Дусе. О! Это было незабываемое воспоминание: Дусин домик был очень маленький, две комнатки всего, низенькие окошки. Огромная кровать с периной и множеством подушек, украшенная подзорами и кружевными накидками. Занавесочки-ришелье на окнах, цветущие какие-то цветы в горшках. Все как у бабушки, кроме одного – половину крошечной комнатки занимал Красный угол – иконы были большие, в тяжелых окладах, потемневшие, горела лампадка, свечи, пахло как-то необыкновенно. И на столе лежали большие тяжелые книги в толстых переплетах, с незнакомыми буквами. Иконы были украшены восковыми цветами. Это был какой-то домик волшебницы из сказки, и я подумала - наверное в таких старинных книгах могут быть только сказки и вот было бы здорово, если Дуся почитала мне их. Сама я к этому времени читала вполне бегло (что сослужило мне плохую службу в первом классе, но это совсем другая история). Но эти-то книги были написаны незнакомыми мне буквами. И Дуся иногда читала мне совсем немного из своих книг. Это были непонятные мне истории, но имена звучали совершенно сказочно и слушала зачарованная, не понимаю никакого смысла, но наслаждаясь самой атмосферой этого волшебного домика. Это была моя первая встреча с Богом, но тогда я этого еще не знала…

А из репродуктора в доме звучало

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив