Маленькие детки - маленькие бедки | Евгений Ройзман

В трех школах вчера был. Разговаривал с детьми. Маленкина, конечно, не хватает. Женьке эта работа в радость была, а мне - в нагрузку. Когда работаю с детьми, я ничего не выстраиваю, а захожу в разговор и очень внимательно ловлю контакт с залом. И как только почувствовал, начинаю говорить уже по-настоящему. А когда все настраивается, я это сразу вижу, потому что возникает абсолютная тишина. И вот в этот момент надо донести все основное. И говорить при этом надо на их языке. И не дай Бог сфальшивить - эти ловят сразу. И разговаривать надо в полную силу.

Сегодня возник очень серьезный момент. Одна девочка говорит:
- Мы знаем, кто употребляет. Но мы не сдадим.
А я говорю:
- Ты умная такая. Когда он умрет, ты на похоронах к матери подойди, и так же гордо скажи: "А я знала, что он употребляет, а вам не сказала, потому что я не стукачка".
Мне кажется, услышали.

С детьми так: если в зале хоть один из педагогов, дети вопросы не начинают задавать. И не получается их разговорить. Но когда имеешь дело с думающими взрослыми, они сами выходят из зала и дают возможность пообщаться. И здесь начинается самое главное - они задают вопросы, на которые никто из взрослых им впрямую не ответит. Они спрашивают, что делать в каждой конкретной ситуации. И здесь приходится что-то брать на себя, в каких-то случаях заставлять их думать и принимать решения, а иногда честно говорить: "Не знаю".

Говорили о курительных смесях и солях. Рассказал, что откуда взялось и какие последствия употребления для человека в отдельности и для страны. И понял, что про наркотики знают, а про последствия не в курсе.

В каждой школе задали вопросы про насвай. Актуально. Сказал, что сюда эту моду завезли узбеки и таджики. Можно было, конечно, рассказать про древнюю культуру, вспомнить звезды над Самаркандом, поклониться Улугбеку, восхититься Авиценной, процитировать Омара Хайяма, но я сказал, что перенимать эту азиатскую привычку могут только обезьяны. И спросил их в лоб: "Как вы считаете, достойно русского человека засовывать под губу какое-то говно, плеваться коричневой жижей и ходить с вонью изо рта?!" И рассказал им, из чего делают этот жевательный помет, почему кружится голова и тянет блевать. И все остальное. Услышали точно. Потому что подошли потом, и рассказали все места, где торгуют насваем.

В разговоре с детьми надо искать возможность сломать или поставить под сомнение негативные стереотипы. Например, богатство и крутость торговцев наркотиками, всесильность страшной наркомафии и т.д. А то фильмов насмотрятся! И, конечно, надо опускать негативных лидеров. А тем, кто готов не принимать стереотипы, надо подсказывать ходы и давать идеологическое оружие.
Дети хорошие. Они чувствуют зло, но не всегда умеют ему противостоять.

Поймал себя на том, что временами говорю, как историк, упираю на их русскость, говорю о достоинстве настоящего русского человека. А на что еще упирать?

И когда уже потом обступили, и разговор пошел уже совершенно откровенный, парень спрашивает:
- Как поступить?
Я говорю:
- Давай, я тебя спрошу. Как, ты считаешь, должен в этой ситуации поступить настоящий русский человек? Вот и думай.

А потом опять:
- Я знаю, кто употребляет, но сказать не могу.
Я в ответ:
- Человек, который употребляет наркотики, тонет. Он точно не выплывет. А ты идешь и видишь, что он тонет. Ты можешь позвать на помощь, а можешь пройти мимо. Решай.

И уже в конце, как повторение пройденного:
- Понятно все рассказал?
- Да!
- Правильно все рассказал про наркоманов?
- Да!
- Хочет кто-нибудь из девчонок парня-наркомана?
- Нет!!!
- Кому-нибудь из парней нравятся девчонки-наркоманки?
- Нет!!!

Что и требовалось доказать.

И еще: снова увидел, что дети на самом деле хорошие растут. Им просто взрослых не хватает.