Ложка

У мамы она переоделась в домашнее, села в кресло и включила телевизор. Герда еще беседовала с вороном, когда мама, запыхавшись, влетела в квартиру. Магда в халатике и своих тапочках смотрит старый мультик, чемоданчик в маленькой комнате - не нужно быть профессором психологии, чтобы понять обстановку. А Ольга Дмитриевна, кстати, была. Она налила чашку кизилового компота, и вместе с ложечкой и блюдцем для косточек поставила на столик у кресла. Магда отхлебнула, замычала от удовольствия и сказала: "Вот как ты всегда знаешь, что мне нужно?" Ольга Дмитриевна только хмыкнула.
Потом Магда стругала салат, а мама месила тесто на пирожки. Они разговаривали.
- И не уговаривай меня вернуться к нему.
- С чего это вдруг? Я хочу, чтобы было так, как ты хочешь. Но расскажи, почему. Ведь вы жили вполне мирно двадцать четыре года.
- Ну, да. Мирно. Потому, что меня волнует, сыт ли он, здоров ли, что происходит на его работе, как сыграла команда, за которую он болеет, не забыл ли он принять таблетку от кашля, сдал ли зачет его безнадежный студент Сидоров. И он охотно все это рассказывает. Но никогда его не интересовало, прошла ли моя мигрень, тошнит ли меня, сходила ли я к врачу, получила ли выговор или Орден дружбы народов, тащу ли неподъемную сумку, расстроена, заплакана или в прекрасном настроении. Конечно, если я скажу: "Забери сумку, мне тяжело" или "принеси таблетку анальгина", он так и сделает. Ты же знаешь - он не злой! Скажу: "Задерни шторы и не шуми, у меня мигрень" - задернет и будет ходить крадучись, но не занесет стакан чаю, не спросит: "Ну как?" и не положит руку на лоб. Ему плевать, что я там внутри чувствую.
- А секс? - спросила мать
- Секс хороший, но не потому, что он старается ради меня, а потому, что нам нужно одно и то же.
- И другой женщины у него нет?
- Да зачем же ему другая? - с досадой спросила Магда. - Ему и со мной отлично.
- И он не скупой, правда?
- Ты прекрасно знаешь, - рассердилась дочь. - Сам ничего мне не купит, но если я куплю что-нибудь недешевое, не осудит. Может, даже обрадуется.
- И человек порядочный.
- Ну-у-у, - задумалась Магда, - чужого, конечно, не возьмет и другого вместо себя на неприятности не подставит. Или гадость какую-нибудь исподтишка - это не про него. Просто он законченный эгоист. Только он важен - его работа, его самочувствие, его стейк, его любимый фильм, его нерадивый ученик. А я вроде и не существую. Ну неинтересно ему, что там у меня внутри.
- Слушай, - сказала Ольга Дмитриевна, - мы с аспирантами поставили эксперимент. Взяли группу малышей полутора лет. (Вообще-то таких групп было шестнадцать - иначе статистическую достоверность не проверишь - никаких выводов нельзя сделать). Ну так вот. Десять детишек, хорошо знакомых между собой. Никто не плачет, никто не простужен, все веселые и довольные. И дали каждому высокую чашку с мороженым. И длинную ложку. Все сидят за круглым столом и уписывают. Любо-дорого посмотреть. А одному бедолаге ложки не дали. Он недоволен, но пока не плачет. Нам интересно, как ведут себя другие дети. Всегда есть три реакции: одни продолжают с удовольствием есть и горемыку не замечают. Другие чувствуют беспокойство. Им это неприятно. Перестают есть, настроение отравлено. А третьи, потерпев с минутку бегут за взрослыми. Говорить еще не умеют, но тащат воспитательницу к столу. Показывают, что непорядок, что для полного счастья чего-то не хватает.
- А свою ложку никто не дал? - засмеялась Магда
- Ни один из ста шестидесяти, - хихикнула мама. - Маленькие еще. До полноценного альтруизма пока не доросли. Но так сотворены люди: одни смотрят внутрь, другие наружу. Ни малыши, ни взрослые не виноваты - просто они такие.
Горячие пирожки уже стояли на столе в большом плоском блюде с оленем. Салат был съеден, мама разливала бульон в любимые Магдой мисочки. После обеда они вымыли посуду и устроились смотреть вдвоем "Семейку Адамс"
Укрывая дочку на ночь поверх одеяла стареньким пледом, Ольга Дмитриевна сказала: "Завтра сниму большой чемодан - тебе надо привезти остальные вещи."
- Оставь пока, - ответила Магда. - На первое время у меня есть, а потом видно будет.