Листая назад

Общественный транспорт превратился в ледяные избушки на колесах. Все окна зашторены кружевными узорчатыми шторками. Есть на что посмотреть. Как это называется – к области овладения тайным знанием роста и завихрения относилось созерцание узоров на замерзшем стекле.
М. поделилась со мной одним ощущением, и я понял – точно. Раньше она не любила зиму, а эта кажется такой прикольной, доброжелательной что ли. Видимо, это оттого, что у нас дома по-настоящему тепло, даже жарко. И, выходя на улицу, приятно растратить этот избыток тепла, вдохнуть морозного воздуха, потрогать снег руками. Похоже, это в первый раз в жизни. (Ну, детство я не помню... Да нет – помню. Как отмерзали ноги и руки от многочасового шастанья по улице. Чтобы открыть ключом дверь, пальцы приходилось сначала отогревать – не шевелились, так все замерзало. И боль в ногах была очень сильная. Удивительно, но эти переохлаждения никогда не приводили к простуде.)
Сходил сегодня, наконец, в банк. Наш «имущественный вычет» пришел еще пятого ноября. Не напрасно тетенька из налоговой меня торопила! В фойе банка кружились многочисленные старушки. Государство решило сделать им подарок – превратить вклады до девяностого года в современные рубли. Т.е. увеличить их «накопления» в тысячу раз. И вот теперь они просиживают (простаивают) часы у окошка кассы, чтобы эту возможность превратить в данность. Зрелище неважное.
В газете у М. полный бардак. Л. дезертировала, М-с уехал в Египет. М. не без основания побаивается, что теперь почетная обязанность быть главным редактором ляжет на нее. Уже, фактически пала. Разруливание этой шайки перепивших и исчезающих в небытие «корреспондентов» в сочетании с редактированием их творчества представляется ей ужасной. Ходит с глухой задумчивостью на лице, говорит, что будет лучше дома сидеть и котлетки жарить. Что ж, тоже неплохо.
|
</> |