Лимонад для патриарха

trankov — 08.09.2012 Теги: Путин В общем-то, после диалогов с «православными активистами» многое стало яснее, одни гипотезы подтвердились, другие отпали.

Итого, в сухом остатке, ко мне пришло вот какое понимание.

Религия — это известный политический ресурс, который сегодня крайне слабо задействован в России. Он прекрасно работает в странах Европы и США (христианские демократы и пр.), и уж совсем великолепно — в исламских странах (и мусульманских регионах России тоже, кстати). Он очень мощно работает в Индии. Ну, а каково влияние католической церкви в Латинской Америке, говорить не приходится.

У РПЦ такого влияния нет, и это, вероятно, воспринимается многими как серьёзное упущение. Любое влияние — это ресурс, любой ресурс можно так или иначе капитализировать.

Это не проблема патриарха Кирилла, кроме всего прочего. Церковь (не только православная) всегда пыталась и будет пытаться капитализировать влияние и всегда будет его наращивать, чтобы ещё больше капитализировать. Это естественный закон рынка, который работает просто потому, что существуют объективные общественные процессы. И государство всегда как-то вынуждено противостоять этому давлению. Никона лишили патриаршества, потом Пётр патриаршество вообще упразднил; советская власть держала церковь под тотальным контролем.

Кирилл — первый постсоветский патриарх, он вступил на престол в постсоветской России. Алексий II тоже мог бы претендовать на это звание, он интронизировался в 1990, за год до конца Союза, и первым делом инициировал отказ РПЦ от Декларации 1927 года. Однако, всё-таки, он был человеком ещё той, прежней эпохи, политическая система в РФ была в самом зачатке, Ельцин в церкви как ресурсе не нуждался, да и здоровье патриарха подводило. Кирилл, который ещё в 1991 заявлял, что даже при советской власти был «несергианцем», оказался в ситуации абсолютно неокученной поляны, при этом давно уже пригодной к окучиванию. Советской системы госконтроля за церковью больше нет, новой системы — тоже нет. А Путин ещё и сам верующий.

Окучивание шло постепенно, через суды над авангардистами и учебники ОПК, а венцом его стал закон 2010 года о передаче церкви государственного имущества религиозного назначения. Параллельно Кирилл провёл некоторые системные реформы внутри самой церкви. И в обществе обозначился подходящий момент. С президентством всё вроде утряслось-определилось. Политический цикл явно в закате, и все 4 партии состарились, надо готовиться занять их место, да и протесты из регионов до Москвы докатились, хоть и поздновато, но для манёвра — самое время. И вот — «атлант расправил плечи».

Теперь, когда пришла пора капитализировать религию как ресурс, осталось дело только за демонстрацией ресурса. И тут зимние протесты оказались просто манной небесной. В обществе замаячила идея активного действия. Стереотипы общественного поведения хрустнули и поменялись, идейный активизм стал нормативен и желателен. И — паства стала легка на подъём (в этом общем векторе). И её стало можно активизировать.

Активизировать — а как? А вот тут прямо под боком есть замечательный пример у конкурирующей фирмы, которая много лет использует простой и понятный инструмент под названием «джихад».

Фактически, почвы для православного джихада в России нет. Во-первых, несмотря на соцопросы, где толпы себя называют православными, эти самые толпы вовсю читают гороскопы и никогда не слышали слова «евхаристия». Во-вторых, агрессии по отношению к собственно верующим (такой, как к геям, например) в обществе далеко не наблюдается.

Из диалогов с активистами у меня сложилось чёткое ощущение, что на их комплексах им запрограммировали очень простую программу. Активисты в прошлом посте как попугаи твердят одни и те же аргументы, совершенно теряясь на попытках увести их в сторону (например, при озвучивании мнения, что РПЦ это всего лишь одна из русских православных церквей и есть большие вопросы к её претензиям на всю церковную историю, или при упомнинании того, что при царе церковь сама была безжалостным репрессивным аппаратом).

Первый комплекс — это комплекс верующего в светском государстве. Верующий сейчас чувствует себя не очень уютно среди неверующих коллег, одноклассников, и чем верущий человек моложе, тем ему неуютнее. Тут ему вкладывают гражданские аргументы про равенство.

Второй комплекс — позаимствовали у националистов, при помощи простого уравнивания русских и православных. Не очень логично и не очень хорошо для прозелитизма, но для текущего момента вполне себе подходит. Опять же, прицепились к большому националистическому паровозу, используя всю наработанную им базу для собственных целей, просто заменяя одно слово на другое.

Третье — хорошо проработанная тема «исторической вины»: высказывания вроде «Когда-то давно нас давили, и теперь нам все должны» (известно у кого позаимствованный аргумент).

Параллельно — стимулирование недовольства в обществе, через замшелые истории с квартирой, внезапно появляющейся фоткой с отражением часов, операция «крестоповал», и так далее: вот тебе и атака на православие, вот тебе и его защитники.

Примечательно, что в своих аргументах активисты ни слова не говорят о религии, напирая на сугубо светские, гражданские понятия: «большинство», «считаться», «не второй сорт» и так далее; они ведут себя, как типичное политически ущемлённое меньшинство, хотя таковым не являются, и даже апеллируют к тому, что их больше всех. Совершенная нелогичность, обида людей, которых никто не обижал, защита в виде нападения на пустом поле боя. Это не диспут о вере, это пробная обкатка ресурса именно в политическом поле.

В этом смысле история с Pussy Riot крайне показательна. В рамках обкатки «ресурса на продажу» РПЦ агитирует за Путина, приходят Pussy Riot и поют песню против Путина. С одной стороны, можно бы использовать, с другой — вдруг главный объект критики тоже захочет использовать? Две недели церковь давала официальные комментарии, что им наплевать (видимо, шли переговоры), а через две недели православные верующие вдруг как по команде все разом оскорбились и понеслась pussy по кочкам.

Внезапность такого единодушия и одинаковость аргументов наталкивают на простой ответ на вопрос «Кому выгодно»?

Вся эта высосанная из пальца «атака на церковь», выгодна, в первую очередь, самой РПЦ. Она консолидирует верующих и активизирует их, во-первых, и создаёт церкви политический капитал, которым она потом сможет выгодно распоряжаться, во-вторых. Однако, поскольку общественного запроса на такую атаку нет, она инспирируется в церковной среде, спекуляциями на незначительных фактах и личных комплексах верующих, которые по-прежнему живут в нерелигиозной стране и постоянно испытывают внутренний дискомфорт от того, что когда они крестятся на каждый встречный храм, 99,9% наблюдающих это прохожих считает их ёбнутыми, и они сами это осознают.

Кирилл — вовсе не плохой пиарщик. Он гениальный пиарщик, поворачивающий даже силу, направленную против него, в силу, работающюю на него. Это не РПЦ просасывает пиар, это критики церкви не понимают, как из их лимона делается лимонад для РПЦ.

И — постепенно, капля камень точит — позиции РПЦ укрепляются уже в обществе в целом, а не только в церковной среде, общественное мнение хрипит-пердит, да меняется. Например, даже вполне симпатизирующая фронде Лента.ру сегодня дала колонку, где акция Pussy Riot названа «безусловным кощунством», хотя ещё месяц назад о такой странной категоричности в их рядах даже помыслить было невозможно (впрочем, они там довольно дохуя наколонили в последнее время, у них там шеф-редактор сайта про голубые гондоны в розовый горошек вообще дописался до того, что Олимпиада не нужна).

Естественно, православные активисты на это мне сейчас ответят, что я всё неправильно понимаю и про их внутреннюю кухню ничегошеньки не знаю. А Игорь Ашманов скажет, что на самом деле это всё придумал Черчилль в восемнадцатом году это всё Березовский из Лондона блоггерам деньги платит, чтобы они ему в Крибрум срали.

Не тратьте время, я, как и в предыдущем посте, спорить не собираюсь. Этот пост — так, с друзьями мыслями поделиться.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• По теме
• Архив