ликбез

Не потому что я заносчивая фря. Просто я от этого болею.
Ну, вы знаете, журналисты наши известная публика. Они так пылко преданы делу, что в забытьи свободно путают пароксизм с парадигмой, каннабис с Анубисом и на голубом глазу предлагают посетить «место расстрела декабристов на Кронверкском проспекте».
С этим мы уж как-то cвыклись. Но то же самое в последнее время стали делать разнокалиберные телеведущие и даже, господипростичтотакоескажешь, психологи-публицисты. Их я как раз до последнего времени тайно почитывала в отчаянной надежде на просветление.
И тут мне с размаху наступают на любимую мозоль.
«Признаки нарциссического типа личности бывают заметны и ярко выражены – это инфантильность, самомнение, попытки манипулировать другими и гедонизм».
«Гедонизм - это образ жизни, согласно которому главными ценностями являются наслаждения и удовольствия. В контексте христианской культуры, в которой мы все выросли, этот термин чаще всего обозначает чувственные наслаждения, чувственные удовольствия, связанные с сексом, едой и вообще с жизнью тела».
После всего этого мне страстно захотелось дифференцировать жопу от пальца.
Есть старое слово, незаслуженно, на мой взгляд, забытое, подозреваю, как раз из-за того, чтобы не оскорблять лишний раз многочисленных носителей его смысла.
Сибаритство – это детское, капризное, истеричное стремление получать удовольствие любой ценой. Стремление, но не умение, которое усугубляется еще и нежеланием этому учиться. Тогда-то и возникают унитазы от Сваровски, кокаин с ванилью и шимейлы в постели. Больше, вкуснее, острее, богаче, пока способность радоваться испытанному и приобретенному не атрофируется окончательно. Таких инвалидов всех пяти чувств сейчас много среди нынешних пятидесятилетних, не сумевших вовремя затормозить. Так вот они – сибариты, а вовсе не гедонисты.
Гедонизм – искусство радоваться жизни каждую секунду, где бы и в каком виде тебя эта секунда не застала. Удовольствие есть добродетель, себе ли ты его доставляешь или ближнему. Это вообще самый острый кайф – сделать хорошо другому. При этом всякий, даже начинающий гедонист, интуитивно понимает, что для получения качественного удовольствия надо себя грамотно ограничивать и до, и после него. Абсолютное удовлетворение убивает наслаждение. Здоровый гедонизм штука настолько иррациональная и мощная, что помогает выживать и сохранять человекообразность в самых трагических и жутких условиях. «Если хочешь быстро сдохнуть, - говорил один из старых заключенных концлагеря новоприбывшему бедолаге - тогда можешь брезговать баландой и не есть. Но если ты решил выжить, то запомни: во-первых, ешь всякий раз, когда дают есть, во-вторых, спи или читай, когда представится свободная минута, и, в-третьих, чисти зубы по утрам". Такой вот могучий внутренний вызов внешним обстоятельствам, которые почти всегда так или иначе неблагоприятны.
А есть еще эпикуреизм, который вообще к удовольствию не имеет никакого отношения. Эпикур, собственно, искал не наслаждения, а покоя. Атараксия – душевное равновесие и безмятежность, достигаемая человеком мудрым и просветленным – и есть, мол, залог земного счастья. «Живи, говорил, уединенно! И не будет тебе страдания». Поиском этой атараксии я, пожалуй, займусь глубоко после климакса. Потому что пока у меня в организме осталась хоть одна неусохшая гонада, я буду любить. А там, где «любить», какая уж, к чертям, безмятежность.
Так что на данном этапе, если вдруг чего, прошу считать меня гедонисткой.
Можно даже инфантильной, если кому-нибудь от этого легче.