Личная драма Путина

За что сейчас борется Владимир Путин? За власть? Конечно. За деньги? Не без этого. За возможность конвертировать власть в деньги? Это уже есть. Но, похоже, самое главное для него сейчас, по прошествии 11-ти с лишним лет во власти — это проблема личной безопасности.

Примеры Саддама Хусейна, Бен Али, Хосни Мубарака, Муамара Каддафи наглядно продемонстрировали, что независимо от того, сколько у лидера авторитарного режима полков, отдает ли автократ им приказ стрелять в свой народ и насколько хорошо они стреляют, в конечном счете может случиться (а как мы видим в последнее время, достаточно часто так и случается), что власть автократа не вечна, что власть можно и потерять. При утрате власти авторитарный лидер может потерять как минимум свободу, а иногда и жизнь. И это осознание того, что риск потери власти сопряжен с потерей не только материального благополучия, но и личной свободы и даже самой жизни, усугубляет внутреннее психологическое давление и заставляет его принимать решения, какие в других обстоятельствах вряд ли бы принимались.

Это поистине драма Путина, драма талантливого человека, создавшего режим, при котором ликвидированы все институты цивилизованного общества, защищающего в том числе и личную безопасность лидера, закончившего свой срок во власти.

Когда в 2000 году Путин стал президентом, в стране действовали институты несовершенного полудемократического общества — они были слабыми, но они были. Переход от несовершенного права полудемократического общества к праву шпаны и бандитов привел к тому, что выяснилось (и это ясно и самому Путину), что у него нет правовых инструментов, с помощью которых можно было защитить его самого. И у него нет людей во власти, кто бы мог его защитить. Так, как, например, сам Путин защищал Ельцина. Никто — ни партия, ни движение, ни корпорация, ни личные друзья у власти, ни тем более Медведев — не способен его защитить.

Никто, кроме него самого.

Когда в октябре 2003 года сажали Ходорковского, один весьма влиятельный, обладавший огромными властными полномочиями человек сказал: «Знаете, я не стал им (тем, кто, по его мнению, сажал Ходорковского) мешать, я посторонился». Хотя Путин это и раньше знал, но сейчас он особенно отчетливо это понимает, что и Медведев при определенном раскладе тоже может «посторониться»: возможно, не будет сильно способствовать его устранению, но и точно не будет этому препятствовать. Не будет мешать другим силам решить «его вопрос» так, как они посчитают необходимым. И вот это осознание совершенно тупиковой перспективы для самого себя не позволяет Путину уйти от власти.

Сохранение формального статус-кво в виде нынешнего тандема лишает Путина возможности возвращения к рычагам власти через 6 лет. Если он не станет президентом в 2012 году, то не станет им больше никогда. А это означает потерю фактической власти. А вместе с ней — и гарантии свободы.

Для того чтобы вернуться в Кремль, Путину надо мобилизовывать новые ресурсы своей поддержки — именно этим он и вынужден заниматься, создавая так называемый Народный фронт. Который, как он надеется, сможет обеспечить достаточное большинство в Госдуме, способное гарантировать законодательное обеспечение изменения государственной конструкции страны в таком направлении, чтобы затем по возможности больше уже не заниматься такими вещами, как сохранение себя во власти. Других опций — в отличие, например, от Медведева, который может выжить и за пределами власти, например, в качестве преподавателя Сколкова, у Путина, похоже, не осталось.

Это его личная драма. И это трагедия для страны.

ImpCommiss: А гарантии безопасности этому товарищу, в отличие от его коллег, бизнес-партнеров, или друзей, может дать и, самое главное – сдержать их, лишь национал-патриотические силы и народно-национальная власть. У тебя ещё есть шанс на спасение личной шкуры и спасения нашей Отчизны, шанс на безопасную зажиточную старость (читай и читай). Но если погубишь Россию или отдашь в лапы аннигиляторам, – пощады не жди, не от них, не от нас...