Лесные. Глава 4.

megaslav — 27.02.2015 Руль "Москвича" гулял в руках. Камни брызгали из под колес, дробно стучали по днищу. С гулким щелчком о лобовое разбился припозднившийся жук, оставив белесое пятно. Дед машинально коснулся рычажка, но воды в бачке не было, и останки жука размазались по стеклу длинной мутной полосой
- Деда, ты гонщик! - Павлик просунулся между сидений, и принялся смотреть на дорогу.
Щёлк-щёлк. Оловянный чёртик, прикованный к связке ключей раскачивался и бился о пластик торпеды.
- Паша, сядь на место!
Внук недовольно посмотрел на деда, не двинувшись с места.
- Сядь-сядь! Я сейчас тормоз нажму, ты через стекло под колёса вылетишь.
- Там не интересно! - обиженно протянул Павлик.
- Павлуш, там справа кусты, видишь? Под корнями - лисья нора. Ты внимательно смотри, вдруг лисичка домой идёт, спать ложится. А с ней лисятки. Ты как их увидишь - сразу рукой маши, а они тебе хвостиком в ответ помашут.
- Правда?! - Павлик вернулся на место, и прислонив нос к стеклу, стал высматривать лису.

Автомобиль приближался к чернеющей стене деревьев. Холмы справа скрывали овраг, из которого ощутимо тянуло сыростью. Стрёкот цикад доносился через открытое окно, и дед внезапно успокоился. Восемь километров через лес, по хорошей, укатанной грунтовке, потом через поле, метров семьсот, а дальше повернуть на асфальт, и по трассе, сквозь бескрайние холмы и перелески. Старик сжал руль, и придавил педаль. Спустя несколько минут "Москвич", лязгнув подвеской, заскочил под деревья.
В лесу было темней, и заметно прохладней. Дед покрутил ручку стеклоподъемника, прикрыл окно, и вовремя: впереди в облаке пыли показался красный "жигулёнок", за рулём которого восседал Сашка Шмонин. Поравнявшись с "Москвичом", он весело помахал деду, но тот не ответил, пытаясь остаться на дороге.
- Это дядя Саша был? - пристал Павлик.
- Да, Павлуша. Ты посиди тихонько, пока мы на шоссе не выйдем, не отвлекай. Стемнело, дорогу плохо вижу .
- Ты же гонщик, - внук недоверчиво посмотрел на старика, - и ничего тут не опасно. Мы здесь с папой сто раз ходили!
- Павел, помолчи! - прикрикнул дед, - потерпи десять минут!

Внук поджал губы и нахохлился, став похож на несчастного воробышка. Дед открыл рот, чтобы попросить прощения, но не успел. Из придорожных кустов вылетел темный предмет, и с треском ударил в лобовое стекло. Павлик пискнул, сжался в комочек. От неожиданности старик дёрнул руль, "Москвич" вильнул, едва не вылетев в кювет, но в последний момент выровнялся, и ускоряясь, понёсся по дороге.
- Твою мать, - выругался дед, - Пашка, ты в порядке?
Павлик забился в угол дивана, и испуганно всхлипывал. В стекле, напротив пассажирского сиденья зияла огромная дыра, осколки усыпали пол и приборную панель. Старик, не отвлекаясь от дороги, давил акселератор, двигатель машины надсадно ревел, в салоне пахло бензином.
- Де-да... Это... Это что было, деда?
- Пашка, сиди смирно. Птица это была, сова. Мы её фарами ослепили, вот и влетела прямо в нас.
- Это она на полу лежит... Да, деда?
Старик покосился на пол. Между пассажирским сиденьем и торпедой, в нише для ног лежала звериная голова. Грубо оторванная, с торчащими жилами, ошметками мяса. Острые зубы, пустые глаза, полукруглые уши, тупая морда, чертами напомнившая деду кавказскую овчарку.
- Да, Павлуша. Не смотри на неё, она вся в крови, плохо спать будешь.
Павлик оживился:
- Дедушка, раз она мертвая, давай из нее чучело сделаем? У Вовки дома чучело орла стоит, его дедушка ученый был, и привез его из экс-пе-ди-ции! Можно её потрогать?
- Тут все в стекле, порежешься! Не суйся, я сказал!

Старик протянул руку назад, нащупал тряпку, валявшуюся на полу, и набросил на сиденье, заодно укрыв зубастую морду. С одного края тряпка мгновенно пропиталась кровью. Павлик сидел молча, наблюдая, как дед рулит, и больше не лез. Запах бензина выдуло вместе с потоком влажного воздуха, проникаюшего сквозь дыру. Старик поёжился.
- Пашка, надень кепку, и куртку застегни. Простудишься.
Внук подчинился, послушно застегнул курточку, и потянулся за кепкой, лежавшей на полке багажника.
Под тряпкой что-то засипело.
- Ишь, заботливый какой, старый хрен!
Павлик завизжал. Дед отшвырнул тряпку, и нагнулся вправо, попытавшись нащупать источник голоса . Зубы лязгнули в сантиметре от пальцев, и старик отдернул руку. Из темноты пространства для ног переднего пассажира снова раздался голос.
- Торопишься?
Глотка росомахи с трудом протягивала воздух, выталкивая приглушенные слова. Мёртвые глаза бессмысленно таращились на старика, двигались только челюсти. Павлик завороженно смотрел в говорящую темноту, широко открыв рот.
- Деда, это не сова! Совы не говорят! Кто это, деда?!
Старик опять попытался нащупать голову. Безрезультатно. Щелчок зубов, рывок руля, "Москвич" метнуло поперек дороги.
- Давай, жми! - в голосе росомахи послышалась насмешка. - Тебе сроку до заката дали, а ты по двору носился, да ограду проверял. Спохватился, ишь!

Дед не ответил. На мгновение машина выскочила на светлое место - дорогу пересекала просека ЛЭП. Со правой стороны небо было бледно-розовым - солнце уже село, и лишь краешек горизонта алел багряным. "От просеки до трассы три версты" - пронеслось в голове. - "Минут пять"
- Три версты, - согласилась росомаха. - Это есть. А пяти минут у вас нет. Не успеешь.
- Посмотрим, - отверг дед. - И хайло закрой, внука не пугай. Не знаю, кто из ваших говорит, но точно не Старый.
- Старый тебе время выбил, - прошипела голова, пустив струйку крови, - а ты подвел, Сашка-дурашка.

Автомобиль перевалил горушку, и устремился вниз, к ручью. Лет тридцать назад местный совхоз, устав гонять трактор для спасения зазевавшихся дачников, убрал ручей в трубу. По весне дорогу все равно подтапливало, но с ноября по апрель здесь ездили только местные, навострившиеся пересекать опасное место с разгону. В мае вода спадала, и городские обладатели хрустальных подвесок пересекали трубу спокойно, медленно переваливаясь с колеса на колесо. Вода по прежнему была низка, ничего не изменилось, кроме того, что посреди насыпи через трубу лежало несколько больших камней.
- Приехали, Сашка, - радостно сообщила росомаха. - Тормози.
Старик придавил тормоз, машина пошла юзом, попав левыми колесами на песок. Вывернул руль, вытащил машину из заноса. До ручья оставалось метров четыреста.
- Машина железная, не достанете, - зло бросил дед.
- Да ты что! - хихикнула окровавленная морда, - в войну из танков людишков доставали. А в танке ни окон, ни дверей. И справились! Три штуки до сих пор в болоте, а команда - на зимний прокорм ушла.

Дед слышал эту историю. В начале 1942 года командир танкового взвода, выходившего из окружения, пренебрег советом местных пробиваться к своим по через поля и овраги. Руководствуясь опытом училища и картой-километровкой, он решил пройти напрямую, через дорогу, по которой до войны вывозили лес. Четыре танка зашли, а вышел только один, по счастливой случайности сбившийся с дороги, и вернувшийся обратно. А три - как корова слизнула. Вот, значит, как вышло...

- Тормози, дурень, - росомаха клацнула челюстями, - Пашку отдавай, а тебя, глядишь, отпустим. Чай, не чужой.
- Пашку, - задумчиво произнес старик, - Отдать, говоришь?
С заднего сиденья донёсся тоскливый всхлип. Павлик с заплаканной мордашкой, обхватив руками колени смотрел на стройный ряд камней, перекрывавших проезд над ручьем.
- Деда, ты меня отдать хочешь? А кому?
Старик не ответил. Аккуратно нажимая тормоз, он подруливал, не давая инерции стащить машину с дороги.
"Москвич" плавно замедлялся.
И остановился метрах в ста перед ручьем.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив