Лёшкино детство.
a_vladimir_g — 10.01.2012 Было это давно. Маленький Лёшка сидел в углу комнаты, вжав голову в подогнутые коленки и обхватив их руками, испуганно следил, за происходящим в комнате. Острые детские лопатки пробивались через тонкую футболку, а непослушный вихор волос на голове то и дело вздрагивал, когда Лёшка тяжело вздыхая, пытался спрятаться, вжавшись головой как можно глубже себе в ноги.С мамой происходило что-то непонятное. Набрав воды в чайник, она ходила по квартире, поливая стены, громко ругая незнакомых Лёшке людей. Подойдя к телевизору, она какое-то время смотрела, на него молча, затем грязно выругалась и резко выдернула вилку из розетки:
- Мама, мультики! – крикнул Лёшка в отчаянии.
- Лёша, ты что не видишь, как над нами издеваются! Они же могут через телевизор вытащить всю информацию. Они могут заставить делать человека всё, что им нужно! Эти сволочи через телевизор, вынимают человеческие органы и мозг для опытов.
Лёшка ничего не понял из сказанного, но ему стало страшно, он изо всех сил сжался в кресле, закрыв глаза. Непонятные поступки в поведении мамы стали заметны ещё недели три назад. Но тогда, всё списывалось на её усталость. Мама много работала, а затем в одночасье, потеряла к работе всякий интерес, закрывалась на кухне, целыми ночами пила чай, курила и писала что-то в толстой тетради. Затем мама перестала готовить, а если и делала что-то, делала это небрежно, зачастую забывая о готовящемся блюде, от чего последнее или сгорало или перекипало, окончательно превращаясь в безвкусную, пресную жижу.
Лёшкин, отец был военным. Днями и ночами пропадая у себя в части, он сначала не замечал изменений происходящих с супругой, да и служба отбирала много сил. Но когда, однажды вернувшись домой, он обнаружил валяющиеся везде по квартире порезанные женой её собственные вещи, всполошился не на шутку. Пытаясь разговорить жену он всё больше и больше приходил в ужас от осознания того бреда, которым она объясняла своё поведение. Сначала она рассказывала, что за ней следят, потом она поведала «государственную тайну», что у неё связь с космосом и неизвестные террористы, хотят выкрасть у неё мозг для лабораторных исследований. Она рассказала, что из-за неё угрожают убить космонавтов и чтобы не допустить этого, она должна покончить с собой…
После этого разговора отец был в шоке. Выйдя из кухни, будучи потрясённый услышанным, он растеряно зашёл в комнату и стал чисто механически собираться на службу, так как заступал в ночь ответственным. За стареньким письменным столом, низко, слегка склонив голову набок, делал домашнее задание Лёшка. Дела видимо шли не очень хорошо, так как Лёшка постоянно морщил лоб и что-то бесконечно чиркал в тетрадке. Повесив пустую кобуру и затянув портупею, отец подошёл, поцеловал Лёшку в макушку и тяжело вздохнув уверенно вышел из квартиры. С женой он даже не попрощался.
Придя в расположение части, и заполнив необходимые бумаги, он отправил солдат на ужин, затем спустя некоторое время провёл вечернюю поверку и произвёл «отбой». Стараясь максимально сконцентрироваться на службе, он всё равно мысленно, раз за разом, возвращался домой, где оставались невменяемая жена, и маленький Лёшка, после чего вспоминая происшедшее, боясь заплакать, закрывал с силой глаза, крепко сжимал веки пальцами, усиленно играя желваками. В полночь, обойдя посты и казармы, проверив, что творится в расположениях, он закрылся в кабинете, взял в сейфе бутылку водки, сорвал зубами фольгу и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка. После чего вырвал из блокнота страничку, несколько секунд подумал и стал быстро писать. Поставив точку, он опять сделал несколько внушительных глотков из бутылки и достал из кобуры табельный пистолет Макарова. Отложив записку в сторону, и сняв пистолет с предохранителя, он доставил патрон в патронник и дрожащей рукой приставил ствол к виску. Почувствовав обжигающий холод вороненой стали, он закрыл глаза. Сердце сжалось. Внезапно откуда-то из глубины сознания, прямо перед глазами появился старенький письменный стол и нелепо согнувшийся за тетрадками Лёшка. Сердце резко закололо, во рту пересохло, отведя руку от виска в сторону и аккуратно разрядив пистолет, Лёшкин отец опустил голову на трусящиеся мелкой дрожью руки и заплакал.
Тогда же оборвалось и Лёшкино детство. С утра поднявшись и заправив постель, он умывшись поставил сам себе чаю, отрезал от батона кусок и намазав его маслом достал из холодильника сыр. Наспех позавтракав, Лёшка одел помятый школьный костюмчик и собрав в портфель учебники выбежал из дому на остановку. Дело в том, что школа, в которой учились дети военных, находилась в десяти километрах от их военного городка, где Лёшка и жил с родителями, поэтому каждое утро военный автобус отвозил их школу. Обратно же им приходилось добираться самостоятельно, для чего учителя старались отпускать детей пораньше. Информация в военном городке распространялась очень быстро, поэтому уже скоро, о том что произошло в Лёшкиной семье знали практически все. А спустя какое-то время, это докатилось и до школы. Казалось бы, нет ничего ужаснее в этой жизни, чем детские безграничные страхи. Но из всех детских страхов, самый лютый страх это, конечно же, школа, в которой неудовлетворённые, измученные отсутствием личной жизни учителя, вымещали всю свою накопившуюся злость на детях. Людмила Сергеевна зайдя в класс, положила указку и журнал на стол, осмотрела замерших в приветствии детей, а затем разрешила садиться.
- Алексеев, ты чего сегодня такой замухрыженный? – с нотками брезгливости в голосе спросила она. – А ну выйди сюда, пусть класс на тебя полюбуется.
Лёшка сидел и не двигался.
- Алексеев, ты, слышишь, что я тебе сказала! – в голосе Людмилы Сергеевны послышались металлические нотки.
Лёшка тяжело поднялся и глядя в пол вышел к доске.
- То, что у тебя болеет мама, ещё не значит, что в школу надо являться помятым и перепачканным, - учительница, чеканила каждое слово, - ты своим видом позоришь весь наш класс. Посмотри, какие например нарядные, Ира и Оксана.
Девочки, которых упомянула Людмила Сергеевна сидели на передней парте и даже не шелохнулись. Они были в идеально отутюженной школьной форме, чистых накрахмаленных белых передниках с большими ослепительно белыми бантами на головах. Они сидели так примерно, сложа перед собой руки, что их в пору было бы срисовывать в образцовые плакаты, пропагандирующие правильное удерживание осанки во время сидения за партой. Вдобавок ко всему, Оксана приходилась Людмиле Сергеевне племянницей.
- Дети, запомните самое главное, - снова обратилась она к классу, - вы коллектив, а поэтому единое целое. Вы должны быть вместе, и никто не должен выделяться или позорить ваш дружный и сплоченный класс плохим поведением, неудовлетворительными отметками или таким неряшливым видом трубочиста как пришёл сегодня Алексеев.
По классу пробежался смешок.
- Садись, Алексеев, надеюсь это было в последний раз. – снисходительно заканчивая аутодафе, разрешила Людмила Сергеевна и Лёшка понуро, хлипая носом, тяжело побрёл между рядами. Между третий и чётвертой партой, он не заметил выставленную классным хулиганом Артемьевым ногу и споткнулся, чуть не клюнув в пол носом. Класс взорвался хохотом. Лёшка обернулся и сжал кулачки. Сидящий за Артемьевым толстый с лоснящимися красными щеками сын начальника продуктового склада прапорщика Ковбасюка, сказал насмешливо Артемьеву в затылок:
- Саня, смотри аккуратно, а то у него мать психбольная, может и он больной покусает тебя ещё.
Этого Лёшка уже стерпеть не мог. Взвизгнув, он кинулся на Ковбасюка с кулаками, опуская их на коротко остриженную голову пытаясь попасть в пухлые щёки. Ковбасюк как мог закрывался руками и кричал, а Лёшка уже не обращая ни на кого внимания, бил обидчика по рыхлому телу, спине, голове, рукам , вобщем куда только смог попасть.
- Алексеев, прекрати! – крикнула Людмила Сергеевна быстро поднявшись с своего места, она подошла к Лёшке и взяв его за руку, резко одёрнула вниз. – Ты что себе позволяешь!? Что это за садистские замашки? Как ты можешь бросаться с кулаками на своих беззащитных товарищей?
Лёшка рвался всем телом и вырвавшись из цепкого капкана учительских рук, взглянул на неё полными слёз глазами, крикнул:
- Да идите вы все…….
После чего выбежал из класса.
Следом за ним Оксана и Ира, по просьбе учительницы, аккуратно под руки вывели Петю Ковбасюка, у которого был, разбит нос и подпухла бровь. Затем, медленно, преисполненные гордости за ответственное поручение, они повели его в медпункт.
Остаток дня, Лёшка провёл скомкано. О происшедшем в классе никто не вспоминал. Одноклассники в большинстве своём с Лёшкой не общались, демонстративно сторонясь его. Лишь только веснушчатый Ванька Черкассов, сын штурмана, служившего вместе с Лёшкиным отцом, подсел было на перемене, и хлопнул Лёшку по плечу.
- Молодец Лёшка! Давно пора было этому жирдяю отвалить. Мало он получил… Я бы вобще его укопал бы наверное ногами.
Лёшка кисло улыбнулся.
После школы, возвращаясь домой, Лёшка испытывал подавленное чувство гнетущей безысходности. И не потому что, отца вызывали в школу из-за драки. Не потому, что в дневнике стояла яркая красная запись на половину страницы и «неуд» за поведение. Лёшка чувствовал, что у него внутри, словно что-то надломилось. Ему казалось, что весь мир буквально ожесточился против него, давя, насмехаясь над ним, презирая, пиная его и издеваясь. Как жить дальше в таком жёстком прессинге, он не представлял.
Дома у Лёшки никого не было, наспех пообедав тем, что было в холодильнике Лёшка сел за уроки. Он решил не говорить отцу, что его вызывают в школу надеясь, что скандал происшедший днём рассосётся сам по себе. Да и отцу было сегодня явно не до него. В части произошло ЧП. Два солдата сгребавших пожухлую траву с аэродромного поля, нашли снаряд времён второй мировой войны. Никому ничего не сказав, они решили оставить трофей себе и укрывшись в мастерской, стали начищать его до блеска, отчего последний взорвался практически у них в руках, убив разрывом одного и отправив с тяжёлыми ранениями в госпиталь другого. Понаехало много разных высоких «звёзд» начались расследования. Поэтому Лёшкин отец пришёл с работы поздно, когда Лёшка уже лёг спать. Аккуратно приоткрыв двери в Лёшкину комнату, он взглянул недолго, на спящего Лёшку и вышел.
А уже поздно ночью Лёшку разбудил страшный шум. Было слышно, как маму мучительно и тяжело рвало в туалете. Квартира наполнилась грохотом посуды, шумом льющейся воды. Быстро из комнаты в кухню бегал отец, то ругаясь, то успокаивая маму. Затем он долго куда-то звонил и что-то терпеливо объяснял по телефону и спустя какое-то время в тишине ночного двора Лёшка услышал звук сирены, скрежет тормозов, а затем хлопнули дверцы автомобиля. Через минуту в квартиру позвонили. Лёшка слышал, как отец открыл двери и почти сразу же квартира наполнилась морозной прохладой и запахом лекарств. Отец в полголоса с кем-то разговаривал в коридоре, до Лёшкиного слуха, из-за плотно закрытой двери, сквозь которую снизу просачивалась узкая полоска света, то и дело долетали обрывки фраз:
- Может можно без госпитализации?- растерянно спрашивал отец.
- Вы с ума сошли! – отвечал ему кто-то уверенным, но мягким голосом, - Вы же взрослый человек, офицер! Вы должны понимать, что с такими вещами не шутят…Это сейчас она выпила анальгину пачку и её стошнило, а представьте, если бы она выпила димедролу, тогда бы вы уже вызывали не скорую, а катафалк.
- Тогда я с вами поеду, - решительно сказал отец.
- Давайте, только быстрее собирайтесь и захватите её домашние вещи ну и полотенце там зубную щётку, пасту, мыло.
Лёшка закрыл глаза и накрыл голову одеялом. Он слышал, как люди ушли из квартиры и до его слуха доносились только спешные суетливые шаги отца, который собирал, видимо по квартире вещи. Затем, Лёшка услышал, как дверь в его комнату тихо отворилась, отец медленно, ступая на носки, зашёл и присев на кровать, потряс Лёшку за плечо:
- Алёша, сынок!
Лёшка высунул голову из-под одеяла и посмотрел на отца сонными глазами.
- Мне надо с мамой уехать срочно в область. Ты побудешь один. Ты взрослый уже мужчина к тому же сын офицера, так что смотри, я на тебя очень надеюсь, не подведи меня.
Отец поцеловал Лёшку в голову, и с нагруженными пакетами быстро вышел из квартиры, громко хлопнув за собой входной дверью. Через какое-то время Лёшка услышал за окном, шум отъезжающей от дома машины, а уже вскоре всё стихло, погрузившись в удручающую, и такую не выносимую тишину…
Он остался совсем один.