Кринжатека

Я уже сто раз рассказывала, как спасла Иисуса.
Ещё раз расскажу.
Потому что я хвастливая.
Когда-то давным-давно я училась в Университете.
И к нам приезжали студенты по обмену.
Я была приставлена к таким студентам, чтобы им помогать.
На русский язык, например, что-нибудь перевести. Или с русского языка. Такое всякое.
И вот однажды я была на вечеринке.
Все, кто учился по обмену, знают, что это за вечеринки.
Такие вечеринки, перед которыми бывают pre-drinks, а после которых все дружно едут в клуб танцевать.
И потом, дай Бог, обойдется без полиции.
Но обычно и обходилось.
У них ведь была я.
Я на таких вечеринках занималась тем, что говорила, что всем
нужно срочно пить водку алкоголь, раз уж они приехали в
Россию — и люди меня почему-то слушали и пили, вместо того, чтобы
послать.
Такая у меня была забава: спаивать иностранцев людей.
Но и люди странные, конечно, тоже.
Потому что не надо слушать человека, который однажды пришел в
бар, отдал бармену свой телефон на зарядку, забыл об этом, сказал
всем вокруг, что у него украли телефон, приехал грустный домой к
подруге, умылся, но тут подруге позвонили и спросили: «а когда аня
заберет телефон?»
Потому что не надо меня слушать.
В общем, обычно я была самая более-менее трезвая среди
очень пьяных.
Всё же, будучи хозяйкой, я чувствовала некоторую ответственность за гостей.
И был у нас Jesus.
Из Мексики.
Пил, как конь.
Без моей помощи.
А когда пил — вечно ввязывался в неприятности.
И вот однажды все большой компанией, уже хорошие, собирались выдвигаться в клуб.
И я тоже собиралась, куда без меня.
Выхожу в ночи во двор-колодец где-то на Малой Морской.
Или на Большой Конюшенной.
А там — приплыли.
Между Иисусом и бандой русских дворовых с пивасом наперевес
происходит беседа, но всё, что я успеваю расслышать, это что-то
вроде: «Чё ты про мою мать, сука, сейчас сказал?»
Когда ненужно, все английский язык понимают.
Дальше я не знаю, что происходит, потому что я, не успевая
подумать, зачем-то выскакиваю прямо перед джентельменами, которые
собрались уже было нашего Иисуса убить, и вступаю с этими
многоуважаемыми мужчинами в монолог диалог .
Когда я трезвая, я не такая отчаянная.
И говорю им что-то вроде: «Ребята, я тут единственная русская, и
я несу за всех ответственность. Если вы сейчас его убьёте
побьёте, мне потом придется везти его в морг больницу. А я
не хочу ехать в больницу. Я хочу танцевать. Он идиот,
конечно, мы сами с ним уже намучились, и мы приносим вам
свои извинения, но давайте мы сами с ним, пожалуйста,
разберемся?»
Боковым зрением успеваю заметить, что мальчики оттаскивают нашего толстого, пьяного, но раздухарившегося Иисуса буквально вчетвером куда-то за ворота.
И тут эти джентельмены с пивасом — главный их них — тянет ко мне руку.
«Всё, — думаю, — сейчас убьёт.»
А он берет своей лапой мою ручонку, целует её и говорит: «Ты ангел».
После чего вся группа в полосатых купальниках летящей походкой удаляется.
Занавес.
Мир, в котором можно было бы, даже спьяну, попутать меня с
ангелом, очевидно, в полной заднице.
Что с ней делать?
Простите, Христа ради.
Как вам сказать... Я прожила довольно долгую жизнь. Thilo
Paas вам что-нибудь говорит?
Балуюсь!
И я желаю всем мужчинами пройти её.
Всё, извините.
Теперь серьезно.
Всем фьючерсы.
Конец.
|
</> |