Край озёр, грейдеров и храмов. Часть II. Кенозерские бирюльки

russkij_sever — 19.11.2022 Вторая часть повествования о нашем с дочерью летнем путешествии в Кенозерский национальный парк, посвящённая посещению музея под открытым небом "Кенозерские бирюльки".

Поскольку экскурсия в Кенозерские бирюльки была назначена на одиннадцать часов утра, проснулись мы не слишком рано. Умылись горячей водой из крана и направились на кухню, где вскипятили воду в электрочайнике и сварили кашу на газовой плите - цивилизация! После завтрака дочь нашла на кухне казённый пазл и принялась его собирать.



При свете дня мы уже из окна кухни оценили живописность здешних пейзажей. Визит-центр Каргопольского сектора Кенозерского национального парка находится на берегу Лёкшмозера - довольно большого озера.



В коридоре визит-центра на стене висит расписание экскурсий. Но ещё вечером администратор предупредила нас, что расписание неактуальное. Например, экскурсия в Кенозерские бирюльки и вовсе не была указана в расписании. Зато в нескольких местах указано катание на Хивусе - а девушка сказала, что Хивус сломался и что в этом сезоне его уже не починят (как я понял, речь идёт о судне на воздушной подушке).



Рядом висит карта Морщихинской, Масельги и Орлова, огни которого мы видели вечером на другом берегу Лёкшмозера.



Время ещё позволяло, так что мы с дочкой пошли погулять вокруг визит-центра. Сфотографировались на высоком берегу Лёкшмозера (на угоре - так, кажется, говорят в этих краях).



Вечером в сумерках сложно было оценить, насколько велико озеро.



Где-то там, на другой стороне - Орлово, которое мы проезжали вечером.

https://www.youtube.com/shorts/3gZBfcEdOUg

На самом берегу стоит "Рыбацкая изба" - тоже гостиничное здание. Вроде бы там тоже есть и ватерклозет, и душ с горячей водой, и газ.



На парковке, кроме Ховера, стояла только Лада Гранта с архангельскими номерами. И неудивительно: времени было - половина одиннадцатого, все нормальные люди уже давно разъехались по интересным местам Кенозерского парка.



Сам визит-центр - стоящее на пригорке высокое двухэтажное деревянное здание, будто устремлённое к небу. Странно звучит, но он мне чем-то напомнил Успенскую церковь в Кондопоге, сгоревшую в 2018 году.



Настало время ехать в Масельгу на экскурсию по Кенозерским бирюлькам, назначенную на 11 часов. Мы зашли в офис визит-центра и поинтересовались, не нужно ли кого туда подбросить: три свободных места в Ховере было. Девушки-администраторы нас поблагодарили за предложение, но ответили, что трое участников экскурсии заранее заказали трансфер и уже уехали на микроавтобусе парка. Мы с дочерью сели в Ховер и поехали по их следам.

От Морщихинской до Масельги около семи километров. Сначала мы проехали насквозь всю Морщихинскую, оценив местную экзотику: стоявшее у одного из домов какое-то кустарно собранное транспортное средство на шинах низкого давления (напоминавшее мини-трактор) и колодец-журавль (я такой впервые увидел в детстве в родной деревне моей бабушки на левом берегу Волги). Потом до Масельги шёл узкий и извилистый грейдер через лес, небольшой участок которого проходил по узкому перешейку между двумя озёрами: с запада - Масельгское, с востока - Вильно. А на въезде в Масельгу стоит КПП со шлагбаумом - автомобили нужно оставлять на парковке. Рядом с КПП стоит деревянный домик - пост охраны с сотрудниками парка внутри. На крыше у него - солнечные батареи: видимо, электричества в Масельге нет.



Кенозерские бирюльки располагаются за изгородью слева (с запада) от дороги прямо на въезде в Масельгу. Возле входа уже столпились участники экскурсии, приехавшие раньше нас. Вскоре к нам присоединилась ещё группа участников, а потом из ворот к нам вышла женщина-экскурсовод, представившаяся тёткой Марфой. Она была одета в традиционный сарафан до пят, на голове был повязан платок. Сразу посетовала, глядя на женскую часть экскурсантов:
- В городах-то у вас женщины в штанах ходят, срам-то какой! А у нас в деревне всё строго: в брюках - мужики, в сарафанах - бабы. Да, у вас-то как называют: женщины, мол. А у нас всё просто: бабы мы - и есть бабы!
Мне это сразу слегка резануло по слуху. Ранее я в нескольких источниках читал, что употребление слова "баба" по отношению к женщине на Севере как раз традиционно было неприемлемым. Для именования женщины уместны были термины "жёнка", "семеюшка" и "большуха" (каждый - в своём контексте), а слово "баба" в северных краях означало исключительно деревянный кряж с приколоченными к нему двумя кольями, предназначенный для забивания в землю свай, подбивания домой и т.п. Поэтому если приезжий из средней полосы, не знавший северных обычаев, называл женщин по привычке бабами, те спокойно отвечали: "Мы не бабы, мы жёнки, а бабой-то сваи бьют". Впрочем, возможно, это относится к более северным территориям Беломорья, где основным источником пропитания был промысел - вследствие чего роль женщины в семье и вообще в деревне естественным образом становилась не такой, как в местности, где крестьяне традиционно занимались земледелием и скотоводством.



Кенозерские бирюльки - это музей макетов деревянных строений под открытым небом. Экспонаты представляют собой копии деревенских домов либо часовен, реально существовавших либо продолжающих существовать в кенозерских краях. На фото показан дом Баженова из деревни Вершинино - "столицы" Плесецкого сектора Кенозерского национального парка. Рядом стоят козлы с лежащим на них стволом берёзы. Правда, тётка Марфа сказала, что в их краях козлы для пилки дров называются не козлами, а как-то по-другому. Она предложила маленьким участникам и участницам экскурсии отпилить двуручной пилой от берёзы по одному полену. Этакая деревенская экзотика, на которую моя дочь смотрела странно: она-то в деревне всё лето дрова пилит с моим папой.



Далее к тётке Марфе присоединилась девочка-подросток, тоже в сарафане и платке. Они начали нам показывать, как работает колодец-журавль на примере макета, также выполненного в масштабе один к двум.



Между собой они разговаривали, имитируя старинную деревенскую речь, что звучало слегка фальшиво: и тётка Марфа была нестарой женщиной, а уж от совсем юной девушки слышать "пецка" вместо "печка" было совсем странно. Ещё они говорили "плывё" вместо "плывёт", что звучало несколько по-украински. Я в этот момент вспомнил фрагменты интервью с одной весьма пожилой женщиной-поморкой, напечатанного в конце восьмидесятых годов: "Это вы, русские - лапотники, а у нас на Севере хоть какой бедолага, а всегда в сапогах был... Это у вас в России баре были, а мы, поморы, даже слова "барин" не слышали - потому и жили всегда дружно".

Тем временем нас подвели к дому Вахрамеева из деревни Карпова, также относящейся к Кенозерскому сельскому поселению, что в Плесецком секторе парка. Дом в тот момент ремонтировался.



Рядом с домом стоит баня, также построенная в масштабе один к двум. Очень интересна схема деревянной крыши на этих строениях: крыша изготавливается без единой металлической детали. Даже желобки внизу - и те из брёвен выточены. В наших краях крышу традиционно делали из дранки, которую приколачивали к обрешётке драночными гвоздями. Дранка быстро сгнивала, поэтому раз в пять-семь лет её приходилось менять. Здесь же крышу делали из довольно толстых досок, подгоняя их вплотную друг к другу. Наверно, такая конструкция жила дольше.



Тётка Марфа спросила нас, неграмотных городских жителей, что нужно сделать после завершения топки бани, чтобы не угореть в процессе мытья. Я ответил, что надо на каменку поддать: угар выгнать. Она стала говорить, что в первую очередь нужно выждать, прежде чем идти мыться - час или даже два. Мне это показалось странным: за два часа любая баня выстынет.

Мы обошли дом Вахрамеева вокруг. Эти дома - не совсем бездушные макеты: можно заглянуть в окна и увидеть внутри элементы деревенского убранства: печку, полати, детскую люльку и даже посуду. Окна располагаются довольно высоко, поэтому детей приходилось приподнимать, чтобы они тоже могли посмотреть. На фото, помимо домов, справа выглядывает ещё и Ховер, стоящий на парковке.



Следующим строением стал дом Сидорова из Майлахты (тоже Плесецкий сектор). Экскурсовод упомянула, что на Севере нередко встречались жилые дома, отапливаемые "по-чёрному": подобное отопление якобы было более эффективным, плюс стояли такие избы по 300 лет, поскольку дым сохранял брёвна от гниения. Рядом с домом (на фото - справа) стоит амбар для хранения зерна. Тётка Марфа рассказала, что дома в их краях традиционно никогда не запирали - а вот на амбары всегда вешали замки. Ключ хранился у старшей и самой уважаемой женщины в семье - так называемой большухи (этот термин мне уже был знаком).



Вообще различия в деревенской терминологии Севера и средней полосы - примечательны. Когда мы с супругой были в Костроме в музее деревянного зодчества, экскурсовод обращала внимание посетителей на термин "мост": это означает сени в доме. Моя жена к тому моменту уже познакомилась с этим термином от моей мамы. Однажды в деревне мама сказала ей: "Возьми такую-то кастрюлю на мосту", - имея в виду коридор. А жена, не знавшая на тот момент значения этого слова, пошла вниз к реке на мостик, рассчитывая найти кастрюлю там. Тётка Марфа тоже произнесла слово "мост", но в совершенно другом значении: в Каргопольском районе так называли дощатый пол.

Следующим экспонатом стал дом Федотовой из деревни Макарьевской на Хергозере, где располагается ныне недействующий Макарьевский монастырь. Этот макет построен по фотографиям, а сам дом был построен в первой половине XIX века для размещения паломников. По преданию, место для монастыря выбрал сам преподобный Макарий Желтоводский и Унженский во время своего пути на Соловки. Этот тот самый Макарий, в честь которого назван город Макарьев и Макарьево-Унженский монастырь, стоящий на той самой Унже, на которую мы с дочкой и с друзьями ездили месяцем ранее. Такая нашлась связь между двумя совершенно разными путешествиями.



Далее мы осмотрели овин и гумно. Гумном в Каргополье называлось строение, в котором молотили снопы, а потом веяли обмолоченное зерно, открывая с двух сторон ворота в ветреную погоду. Любопытно, что в наших краях гумном (или гуменником) назывался участок земли, на котором росла самая лучшая трава и с которого получалось лучшее сено. Тоже - слово одно, а значения разные. При этом у нас, как мне рассказывал мой папа (пересказывал воспоминания дедушки), не возводили специальное строение, чтобы молотить и веять. Эти действия производили на твёрдом и гладком участке земли - "ладони". Что интересно: "ладонь", как правило, располагалась как раз на гумне, которое летом начисто выкашивали, а осенью обмолачивали снопы и веяли зерно (тоже в сильный ветер).

Слово "овин" и в Каргополье, и у нас означало одно и то же - специальный сарай для сушки снопов. Для просушки в овине разводился огонь. Но у нас под овином рыли довольно глубокую яму, и огонь разводили на дне ямы. Сейчас в деревне овины уже не сохранились, а ямы много где остались. Вероятно, у нас в Ивановской области овины выглядели примерно так же, как соответствующий экспонат в костромском музее. В Каргополье же овины разделялись на две части, и огонь разводился не внизу, а сбоку. Я поинтересовался у тётки Марфы, были ли в этих краях ямы под овинами - но она затруднилась ответить.

Эскурсовод сказала, что в вопросе взаимного расположения овина и гумна важно было соблюсти баланс: если расположить их слишком близко, то в случае возникновения пожара в овине есть риск потерять и гумно вместе с невысушенными и необмолоченными снопами; если слишком далеко - увеличатся трудозатраты на переноску снопов туда-сюда. На фото овин на переднем плане, а гумно - за ним на заднем.



Вторая половина парка "Кенозерские бирюльки" - макеты различных часовен, тоже в масштабе один к двум. Вот часовня из Вершинина (административного центра Плесецкого сектора Кенозерского парка), названная именем Николая Чудотворца. Тётка Марфа по этому поводу сказала: "Никола у нас - считается первый после Бога". И правда, многие северные церкви и часовни названы в честь Николы Угодника. Не зря говорят: "От Холмогор до Колы - тридцать три Николы". Николай Чудотворец считается небесным покровителем моряков и путешественников, что на Севере всегда было очень актуально.



Эта маленькая часовня-крест - из деревни Тырышкино (также Плесецкого района). Только один человек мог туда поместиться.



Собственно, по часовням тётка Марфа нас уже не водила - она просто вкратце рассказала, где какая, и отправила нас смотреть их самостоятельно. Вроде бы там есть отдельный экскурсовод, специализирующийся на часовнях - но в тот день он на рабочем месте отсутствовал. Между часовнями находится деревянный помост - сцена. Вероятно, на сцене иногда проходят какие-то мероприятия. Мы с дочкой зашли на этот помост, вошли в домик и обнаружили табличку с названием "Морщихинская", с которой дочь сфотографировалась.



Следующая часовня названа в честь Александра Невского. На стенде на входе в Кенозерские бирюльки написано, что она из некоей деревни Бор. На самом деле, деревянная Александро-Невская часовня есть в деревне Мыза на Свином озере, что в Плесецком секторе Кенозерского национального парка. Судя по фото, это и есть её макет.



Последней мы осмотрели часовню Илии Пророка из деревни Мамонов Остров. Тётка Марфа об этой часовне говорила: "Илья Пророк у нас - второй после Бога". Деревня Мамонов Остров тоже располагалась в Плесецком районе (сейчас она нежилая). Плесецкий сектор парка - в целом более богат на старинную деревянную архитектуру. Возможно, и туда мы когда-нибудь съездим.



Макет Ильинской часовни находится всех дальше от входа в Кенозерские бирюльки. На территории музея довольно просторно, экспонаты построены вдалеке друг от друга: подозреваю, что такое их расположение не в последнюю очередь вызвано пожарной безопасностью.



Осмотрев весь музей под открытым небом, мы направились к выходу. Остальные участники экскурсии к тому моменту уже ушли все до одного.



На обратном пути дочка немного поднялась по помосту, ведущему на второй этаж двора дома из Макарьевской.



И зашла в гумно, где обнаружила игрушечную скотину и макеты деревенских транспортных средств.



Настало время покидать Кенозерские бирюльки. Этот музей под открытым небом, безусловно, заслуживает внимания. И экскурсия была интересной. Правда, дочери наверняка хотелось бы зайти в сами домики, осмотреть их изнутри - этого нам не предложили. А я положительно оценил развлекательную часть экскурсии, но хотелось бы чуточку больше познавательной составляющей - например, было бы интересно подробнее узнать о внутреннем устройстве каргопольских овинов.

Вот такая интересная деревянная ограда возведена вокруг музея. На небе - перистые облака, а слева на фото снова выглядывает Ховер.



На входе расположен стенд, где обозначены названия всех экспонатов парка.



Изначальный мой план был - после посещения Кенозерских бирюлек пойти сквозь Масельгу в сторону леса, подняться на Хижгору и посмотреть там деревянную церковь Александра Свирского. Но мы с дочкой оделись не очень подходящим образом: она была в шортах, а я в майке-безрукавке. При этом мошка начала докучать уже во время экскурсии (а я-то думал, что в конце августа насекомых уже практически нет). Поэтому мы сели в Ховер и поехали обратно в Морщихинскую - за одеждой, более подходящей для похода по лесу, кишащему насекомыми.

P.S. Написание подробных рассказов о путешествиях всегда занимает некоторое время. Раньше всех фотографии из поездок и короткие заметки я выкладываю в свой Телеграм-канал: https://t.me/beacon1143/

Оглавление
Часть I. Дорога в Кенозерье
Часть II. Кенозерские бирюльки

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив