Костёр

megaslav — 13.01.2017 Ночь опустилась внезапно.
Ещё полчаса назад красноватый закат окрашивал дальний окоём леса и вдруг хоть глаз выколи.
Где-то вдалеке на въезде в деревню синел фонарь, холодно помаргивая белым люминисцентом, да полная луна вставала за озером. Вот и весь свет.
Мы шли к дальнему краю поля, опускавшегося к озёрной воде. Там было можно безопасно запалить костёр, разложить старые одеяла, и сидя на них под музыку распить бутылку самогона.
- Сашка, сгоняй домой, притащи три котлеты и колбасы отрежь кусок, - приказал я двоюродному брату.
- Чаго опять я, - недовольно забубнил Сашка, - чаго как бегать, так Сашок?
- Давай давай, - прикрикнул я, - пулей.
Сашка был на два года младше, мне пятнадцать, ему тринадцать - и я в полной мере пользовался властью старшего и главное - более сильного брата.
Он развернулся, и кинулся к деревне.
- Лимонад возьми, - бросил я вслед, - он в холодильнике, на стенке!
- Харашо, - повеселевшим голосом донеслось из темноты.



Нас было пятеро. Первая суббота июля, даже те, кто проводил неделю в городе приехали на выходные отдыхать.
Я, Татьяна, Гришка - парень младше меня на год, Максим, ровесник Сашки, и мой брат на побегушках.
Кирилла с Ванькой, моих троюродных братьев не отпустили. Их родители жили на Украине, и сдавали пацанов на лето деду, - младшему брату моего деда, жившему в трёх домах от нас. Тот был суров, и ночные гульки не поощрял.
- Холодно, - Танька зябко поёжилась в легкой кофточке, - долго не будем сидеть.
- Ну что ты, - успокоил я, - полчасика, может час, на большее магнитофона не хватит. Да и кассет всего две.
- Опять твой Лебединский, - поморщилась Танька, - ничего другого не взял?
- А что такого? - обиделся я за самого популярного исполнителя лета 1996-го года, - не Сектор Газа же!
Старший брат Таньки был обладатем магнитофона "Электроника", и радовал окружающих песнями "Сектора", выставляя орущий динамик в окно хаты. Соседи неоднократно приходили делегацией, требуя прекратить безобразие, но без толку. Дело кончилось компромиссом: пожилые обитатели деревни дружно глохли, когда Валерка запускал очередной альбом с частушками, и обретали слух, когда кассета кончалась. Тот, в свою очередь включал музыку не чаще трёх раз в неделю.

- Ну, - девушка замялась, - ничего такого, но может что-то другое возьмём, может, у Гришки?
- У меня только Марина Журавлёва и Аллегрова, - насупился Гришка. - Мамка слушает, и сестра. А на новые кассеты денег не дают, говорит, год плохо закончил.
- Ну и вот, - обрадовался я, - у меня еще кассета записана с песнями Радио Максимум. И сборник летних хитов есть, Сашку потом отправим.
- А медляки есть? Скорпионс, например?
Мне стало неловко. Название "Скорпионс" я слышал, по радио часто гоняли "Wind of Change", но кроме этой песни я ничего не знал.
- Слушай, были - соврал я, - но в городе оставил. А ты откуда их знаешь?
- У нас в училище часто гоняют на дискотеке, под них танцевать здорово, - улыбнулась Танька, - медленные и длинные.
Татьяна была старше на год, и после 9-го класса ушла в техникум. Обычный путь девочки из небогатой семьи, живущей в маленьком городке.
- Хорошо вам, - я представил, как прыщавый ПТУшник танцует с Танькой под "Wind of Change" и мне стало неприятно, - ладно, пришли уже. Давайте костёр делать.

Мальчики бросили на траву одеяла и принялись доставать рассованную по карманам бересту. Рядом с кострищем чернела внушительная куча
дров - ещё с утра я распорядился каждому участнику посиделок принести по 15 поленьев. Судя по всему, к моей команде отнеслись всерьёз.
- А я до утра отпросился, - похвастался Гришка, - можно в карты сыграть.
- И я тоже, - присоединился Максим, - батька на смену уехал, а мамка спать легла.

Про себя я чертыхнулся. Основная задача ночного костра состояла не в прослушивании кассет и не игре в карты. Главное было уговорить непьющую Таньку попробовать самогон, и спустя час-полтора отправить молодёжь по домам, оставшись с ней наедине. А дальше... Дальше я уповал на коварное действие дедовского самогона. Точнее не дедовского, а скорее бабушкиного - та окончила Технологический университет и производила восхитительный напиток, который высоко котировался среди местных трактористов и колхозников в качестве универсальной платы. Дед в свою очередь эксперементировал со вкусом готового продукта - то на дубовых плашках настоит, то очистит через березовый уголь, то добавит мёд и мяту, получив сладкий ликёр.

Именно такой я и прихватил. У ликёра была чудесная особенность - при кажущейся лёгкости он быстро отшибал ноги и расслаблял сознание, сохраняя при том ясность мысли. Мера была вынужденной - другого способа добиться Танькиной благосклонности я не видел. Противная девица охотно целовалась со мной при любой возможности, давала расстегнуть и снять лифчик, но категорически отказывалась пустить ниже. Не меньше сотни раз я делал попытки справиться с крючком на Танькиных брючках, и каждый раз мою руку неуклонно и твёрдо убирали от заветного. Причем днём, когда мы гуляли, купались, катались на мопеде, ходили в магазин, ходили в лес - вдвоём или с друзьями она надевала платья, светя длинными загорелыми ногами. Но не полезешь же при всех... А как только наступал вечер и появлялся шанс оказаться наедине в темноте - на ней были брюки. Тесные, обтягивающие, нерасстёгиваемые брюки с тугим крючком.

Костёр вовсю горел, когда в темноте раздался топот. Запыхавшийся Сашка бросил мне полиэтиленовый пакет с закуской, и приземлился рядом с Максимом.
- Слаав, включи уже музыку? - Татьяна подсела и положила голову мне на плечо.
Я порылся в карманах куртки, достал кассету, и сунул в магнитофон. Нажал PLAY.
Знаете что важно в посиделках у костра? Кроме самогона, остроумия и нежных незаметных прикосновений?
Создать Настроение.
Поэтому из колонок "Шарпа" зазвенел "Children", абсолютный и непререкаемый хит. Танька прижалась ещё тесней и положила руку мне на колено. Я обнял её, достал пачку сигарет и закурил. Жизнь была прекрасна.

Мы сидели и болтали, играли в "дурака", "двадцать одно", потом я пытался научить ребят игре в покер, который недавно освоил в спортлагере.
Заиграл "Радиотранс", и я подумал что пора.
- Сань, где бутылка?
Сашок широко улыбнулся, и пошарив за спиной достал бутылку "Пшеничной".
- Ты идиот что-ли, - вскипел я, - тебе что сказано было?! Взять бутылку справа!
- Не ори, - ухмыльнулся брат, - я перелил.
Я отвинтил пробку и понюхал. Пахло мятой.
- Ликёр, - громко объявил я, - давайте по кругу.
- Я не буду, - сразу отказалась Татьяна, - бабка унюхает, шкуру спустит.
Такой ответ был вполне в её духе, на него был готов ответ.
- Да ладно тебе, - беспечным тоном возразил я, - у меня с собой жвачка, и еды взяли. Не унюхает, да и какой в ликёре градус - по крепости как пиво, а по вкусу как лимонад.
Я протянул ей бутылку, она осторожно взяла, замешкалась.
- Давай, - подбодрил Гришка, - только много не пей - нам оставь.
Ребята дружно заржали, и Танька, несмело посмотрев на меня отхлебнула из бутылки.
- Сладкий, - сообщила она, подумав - но как-то жжётся. Точно пахнуть не будет?
- Конечно, - уверил я, - выпей ещё, и на-ка, держи колбасу.

Она ещё раз отхлебнула, совсем немного, и откусила кусочек "Докторской". Внутри я ликовал! Пошло дело, теперь главное - не дать мелким высосать бутылку, а то практика у каждого ох какая! Самогон пошёл по кругу, я ревностно следил чтоб не увлекались, и вскоре бутылка вернулась ко мне, опустошённая на треть. Надо тоже, для смелости, но не увлекаться. Я прильнул к горлышку, и теплая сладкая жидкость легко пронеслась по пищеводу и заиграла в желудке.
- А есть что-то более романтичное, - спросила Танька, - поставишь?
Я промотал кассету, и остановил на "How deep is your love".
- Устроит "Take That"? - я поцеловал её в шею, и сидящие рядом засмущались.
- Хватит вам лизаться, - хохотнул Сашка, - вот делать нечего! Гришка, ты чого уставился, тасуй карты!
Моя рука проскользнула под кофточку на спине Татьяны, и расстегнула застёжку лифчика. Я провёл ладонью по обнажённой спине, такой худенькой, приобнял сильнее, и коснулся пальцами правой груди.
- Ты что делаешь? - возмущённо зашептала она, - прекрати немедленно! Убери руку!
Но возмущение в её голосе было притворным, я чувствовал, как мгновенно набух сосок, и понимал - она не хочет чтобы я убирал руку.
Но я убрал.
- Ты вся дрожишь, - сказал я, протягивая бутылку, - замёрзла? Выпей ещё.
Она послушно взяла и сделала большой глоток. Потом наклонилась ко мне, и поцеловала.
- Да вы задолбали, - возмутился Гришка, - вы сюда зачем пришли? Давайте ещё партию в "секу"!
- На раздевание? - хихикнул Максим.

Я строго посмотрел на него, и он осекся. Сашка смешал карты, раскинул по игрокам. Минут двадцать шла игра, за это время бутылка дважды описала круг, оставив на донышке грамм сто пятьдесят. Татьяна не пропускала, её смех становился громче, а в глазах ярко отблескивали языки пламени. Моя рука по прежнему гуляла по её спине, гладила, трогала, забиралась выше, ниже, касалась груди, и она ни разу не остановила.
Внезапно магнитофон замычал, стал тянуть плёнку, и на "Sexy Eyes" остановился.
- Нууу, - завозмущались ребята, - новые ж батарейки стояли! На два круга должно было хватить!
- Видимо просроченные, - развёл руками я, - кто ж знает что в сельпо продают. Может они там три года лежали!
Партию завершали в тишине. Над озером спустился туман, в недалекой луговине стрекотали цикады, на другом конце деревни залаяла собака.
- Блин, обломно без музыки, - решительно сказал Гришка и встал с одеяла. - Я лучше домой, сегодня ночью "Дракулу" показывать будут, если мамка бухнула - телек включенный не услышит.
- О, - оживился Максим, - а можно с тобой? Все равно до утра отпросились!
- Я тоже с вами, - отрезал Сашка, и повернулся ко мне: - ты ключи дашь? Вы ж тоже пойдете?
- Ну, - протянул я, - мы еще десять минут посидим и по домам. Но ключи я тебе не дам, придёшь - постучи в окно, я выйду и открою тебе.
Ребята потянулись за одеялами, но я не дал:
- Оставьте тут, мы принесём и повесим. А с утра заберёте, как раз от росы просохнут.

Проходя мимо Сашок попробовал утянуть бутылку, я легонько треснул его по руке. Обойдутся. Мать Гришки тоже гонит, захотят выпить - пусть пошарят в кухне, наверняка что-то найдут.
Они скрылись во тьме, но их болтовня долго доносилась до нас.
- Что будем делать? - Татьяна прилегла на одеяло, положила голову на руки и посмотрела на меня.
- Для начала, - объявил я, - вернём музыку! Потому что...
Накануне вечером, перед выходом из дома я открыл батарейный отсек, вытащил три новых элемента, и вставил на их место изрядно подсевшие. Новые лежали в кармане, и жестом фокусника были продемонстрированы Таньке.
- Совершенно случайно есть запасные!
- Классно, - обрадовалась та, - мне та песня понравилась, можешь смотать?
Я перевернул кассету, и прокрутил до Аланис Моррисетт.

"An old man turned ninety-eight
He won the lottery and died the next day..."

- Красивая песня, - прошептала она, - про что она поёт?
- Сейчас расскажу, - пробормотал я и лёг рядом.
Аккуратно перевернул на спину. Задрал кофточку, футболку, поцеловал худой втянутый живот. Потом выше, левую грудь, правую, ощутив языком как тверды её соски. И целуя её губы, еще сладкие от ликёра, ниже и ниже опускал правую руку. Наконец я нащупал чертов крючок, зажал замочек между большим и указательным пальцеми и резко расстегнул.
- Ты куда?! Нет!
- Тссс, не волнуйся, - шептал я уже расстёгивая молнию, - всё нормально, я ничего не делаю...
Рука моя проникала дальше и дальше в трусики, я уже чувствовал волосы на лобке, а за ними то самое, куда обязательно нужно попасть.
- Слаава, ну не надо, пожалуйста...
- Я ничего не делаю, Танюша, милая, всё хорошо. Не переживай, мы ничего не будем делать, расслабься...
- Слава, подожди! Кто-то по озеру плывёт! Рядом!
Блядь! Я вытащил руку из её трусов и привстал на колени. Глаза, ослепшие от костра ничерта не видели в окружающей мгле.
- Да нет никого, - я старался убрать из голоса раздражение, - кому нужно ночью плавать, сетки поутру проверяют.
Таня резко села.
- Послушай.

Я остановил магнитофон и принялся напряженно всматриваться. Береговая линия была покрыта густым подлеском, дальше поле опускалось к воде, образовывавшей небольшую бухту. Там, метрах в пятидесяти от костра между камышей притаился крошечный пляж, возле которого были спрятаны несколько лодок. С них местные ставили сети, прячась от рыбнадзора.
Из-за деревьев раздавался мерный плеск вёсел.
Кто-то плыл мимо нас.
На секунду мне стало не по себе. Никто из деревенских не бросал сетей ночью. Простая жизнь по графику "спать после заката проснуться с рассветом".
- Да плывёт кто-то, - сказал я, стараясь придать голосу беспечность, - сейчас сеть проверит и обратно двинется.
- Пойдем домой, а? - Танька нервно поправила на себе кофту, застегнула брючки.
Тут я разозлился. Тщательно спланированная операция рушилась на глазах из-за какого-то мудака, которому ночной порой взбрело покататься на лодке.
- Знаешь что, - уже не скрывая злости прошипел я, - если ты щас домой - то всё! Ты кого боишься, когда я рядом?!
- Слаааав, - голос Татьяны налился слезами, - ну зачем ты так?
- Как? - огрызнулся я, - как так? Не хочешь со мной встречаться - так и скажи! Только повод ищешь домой сдёрнуть! Если сейчас уйдешь - нафиг мне это надо! Проводить?!
Она пододвинулась ко мне, обняла.
- Нет, - покорно сказала она, - я не уйду.
Мне стало стыдно за свою вспышку. Я обнял худенькие плечи, поцеловал её в лоб.
- Не бойся, сейчас этот хрен сети снимет и свалит.

Я чувствовал, как она напряжена. Минуту назад расслабленная, сейчас Таня была как пружина. Мы сидели рядом, и ждали, пока ночной рыбак закончит дела и уплывёт восвояси. Плеск вёсел не прекращался, и в яркой лунной дорожке на озере показался силуэт лодки. Она направлялась к пляжу.
В этот момент мне захотелось вскочить, схватить Татьяну за руку и ускоряя шаг направиться к дому. Сказав " Да фиг с ним, с костром. Давай лучше завтра!" А потом, наверное, побежать.
Но я ничего не сказал.
Мы продолжили сидеть у костра, обнявшись.
Через несколько минут лодка причалила, прошуршав по песку.
Всё стихло.
- Слав, чего он там сидит? - прошептала девушка.
- Да хер его знает, - пробормотал я, - не знаю. Пошли домой, нечего тут делать. Давай скорее!
Я вскочил, схватил магнитофон, помог Таньке встать.

За спиной раздался шорох. А потом спокойный уверенный голос произнёс:
- А бабу у тебя я заберу, пацан.
Танька взвигнула, мы одновременно обернулись.
На границе света от костра стоял высокий мужчина. В простой одежде, сапогах по колено, длиннобородый, бледный, с широким ртом.
- Это с чего вы её заберёте? - мой голос сорвался на писк, - вы кто?
- Хозяин я, - произнёс мужчина и шагнул к нам в свет.
Он был совершенно мокрый. С одежды капало, в сапогах плескалась вода. Даже лицо, одутловатое, неприятное было влажным, волосы прилипли ко лбу.
- Не спорь, пацан. Все равно заберу. Давно без бабы живу. Устал один.
Говорил он почти не открывая рта. Губы едва шевелились на неподвижном лице,но глаза неотрывно следили за нами. Танька держала мою руку, её била крупная дрожь.
Чуть повернув голову, я беззвучно прошептал:
- Я задержу, беги к дому.
Мужчина широко улыбнулся. Из его рта полилась вода.
- Не выйдет, пацан.
Он шевельнул пальцами, и костёр мгновенно погас. А потом мощный рывок вырвал Танькину ладошку из моей.
- Не горюй, парень, - его голос прозвучал почти ласково, - ты молодой. Найдешь себе. А мне эта нужна. Трудно без хозяйки.
Я дёрнулся к нему и сразу получил оглушающий удар в глаз. Мир взорвался, я грохнулся на траву.
Мужчина подошёл ко мне, присел на корточки, наклонился.
- Дурак, - произнёс он, - дурак живой.
Он шевельнул пальцем, и мой рот, нос, лёгкие наполнились тёплой озёрной водой. Я выкашливал воду, чихал, блевал , но она не кончалась.
Мужчина бесстрастно смотрел как я тону, а потом сделал движение рукой.
Вода исчезла.
- Всё понял, пацан?
- Да, - прохрипел я.
Он встал, в сапогах булькнуло.
- Не держи зла. Устал один. Раз в год выйти могу, а тут вы.
Я схватил его за ногу, он лениво дёрнул и стряхнул. Обернулся к Таньке.
- Идём, хозяйка. Пора.
Танька медленно зашагала к пляжику. Мужчина пошёл вслед за ней. Я лежал и смотрел, как она перешагивает через борт и садится. Как мужчина сталкивает лодку с песка, как запрыгивает внутрь. Как начинает грести, и как лодка медленно уходит под воду на лунной дорожке.
Я взял магнитофон и пошёл домой.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив