Кому каяться первыми | Общественное движение "Совесть"

Что такое покаяние? Что я называю этим словом? Покаяние – это не обращение с просьбой о прощении. Покаяние это не расцарапывание себе груди и не посыпание головы пеплом. Покаяние – это осмысление, это работа по пониманию своего поведения, пониманию того, что в этом поведении было правильно, а что неправильно.

Поэтому покаяние – необходимый этап обучения на своих ошибках с тем, чтобы их впредь не повторять. Поэтому покаяние так необходимо и человеку, и обществу. Без покаяния ни человек, ни общество не могут двигаться дальше, не могут расти. Без покаяния мы обречены на повторение прошлых ошибок и, соответственно, на то, что те же грабли снова ударят нас по лбу.

Эта заметка – об общественном покаянии. Общественное покаяние отличается от личного тем, что при общественном покаянии одна часть общества может каяться за другую. Со стороны это выглядит как критика, ругань и даже «наезды». Скажем, четверть общества последние два с половиной десятилетия кается за преступления сталинизма. А со стороны это выглядит, как «наезд» антисталинистов на сталинистов. И то же самое происходит при покаянии, например, «антилибералов» за промахи политики 90-х годов. Смотрится со стороны такое покаяние, как «наезд» антилибералов на либералов.

Чем плохи такие «наезды»- «покаяния за другого»? Тем, что они тормозят общее покаяние, общую работу понимания обществом самого себя. Пока идет дискуссия «вы плохие – нет, мы хорошие», «это было плохо – нет, это было нормально» общество в целом так и не заканчивает работу понимания спорного эпизода истории. В этом смысле, честное признание, что да, мы тогда были не правы (совершили ошибку или даже преступление) ускоряет работу самопонимания, а вместе с ней и работу самоочищения и высвобождает потенциал для движения общества вперед.

Но как же это трудно сказать «Да, я (или мы) были неправы»! Сколько находится причин для того, чтобы это не сказать! И то, что «другие еще хуже». И то, что «а зато мы...». И то, «что нам будет, если сознаемся – точно в угол поставят (загонят»). И то, что «никто не кается». И - «пусть сначала они покаются первыми». И десяток других, большинство из которых остались с нами со времени, когда в детсве нам никак невозможно было признаться в разбитом стакане.

Из всего разнообразия этих внутренних барьеров, я хочу остановиться на последнем – «пусть сначала они покаются первыми». Это часто слышишь от сталинистов и других коммунистов в адрес либералов, когда речь заходит о покаянии. А в самом деле, давайте задумаемся – а кто должен начать каяться первым? Каяться не в смысле ругаться на другого, а в более привычном смысле – каяться, как принять на себя (пусть и «группового себя») ответственность за те или иные ошибочные действия. Кто должен начать это первым?

Давайте подумаем. Тот, кто больше всех натворил? Или тот, кто натворил последним? Правильно ли сегодня ожидать и даже требовать, чтобы первыми начали каяться коммунисты за преступления коммунистов? Или чтобы начали первыми каяться «путинисты» за действия властей в последние 12-13 лет? Думаю, что совсем неправильно. Потому что такое покаяние предполагает наличие беспокойной совести, внутреннего бесстрашия и других качеств развитой души. Такими качествами ни отряд коммунистов (в целом), ни отряд единоросов не обладают. А кто обладает? Да, в полной мере ни один из наших политических отрядов не обладает. Но все же ближе всего к обладанию такими душами те, кого называют «либералами», а попросту говоря, интеллигенция.

Вот ей-то (то есть нам) и надлежало бы начать. И в этом смысле коммунисты-сталинисты вполне правы, когда говорят «Пусть сначала либералы покаются!» Правы не потому, что либералы натворили самых большие беды в нашей истории, а потому что у либералов больше, чем у других наших людей, развиты те способности, которые делают покаяние возможным. Мы и так все время чувствуем себя в чем-то виноватым. Это у нас с юности звучит в ушах вальехово «Хочу стучать во все дома подряд и бог весть у кого просить прощенья». Мы выше – нам и начинать.

А каяться нам есть за что. Есть. За прекраснодушие, с которым мы предались празднику свободы, надеясь, что все само собой устроится и станет прекрасно. За политиканство, когда вопреки голосу совести мы шли на союз с заведомыми прохиндеями, передоверив им управление страной. За равнодушие и лень, когда мы самоустранялись из политической жизни, погружаясь в свои дела, и оставляю страну в лапах у тех же самых прохиндеев. За неспособность договориться между собой и стать реальной политической силой на той единственной общей платформе, которая нас объединяет – платформе совести. За то, что так надолго затянулось наше нежелание понять свою роль в тех бедах, которые мы натворили в недолгие три года (1990-92), когда могли повернуть движение страны в правильном направлении. За нежелание серьезно думать и желание сохранить школярский стиль мышления. И за многое-многое другое.

Сумеем покаяться – сможем снова обрести способность к лидерству. Не сумеем – так и останемся маргиналами. Впрочем, последнее относится уже не только к либералам.