«Коммерсантъ» о Константине Макиенко

Пути “Ъ” и Константина Макиенко пересеклись в те годы, когда он, окончив МГИМО, решил посвятить себя непростой и абсолютно новой для России науке — независимой военной и военно-технической экспертизе. Вместе со своим другом и коллегой Русланом Пуховым Костя выступил сооснователем Центра анализа стратегий и технологий, а также журналов «Экспорт вооружений», Moscow Defense Brief, сайта BMPD…

За его авторством вышло огромное количество статей, книг, докладов и аналитических отчетов.

Как эксперта его отличали ясность мышления, острота взгляда, способность подойти к проблемам как в целом так и в деталях, огромный кругозор, постоянное наращивание знаний. Отдельно стоит его умение грамотно концептуализировать, что вообще мало кому дано.

Не ограничиваясь темой исключительно военно-технического сотрудничества (ВТС), он прекрасно ориентировался в современных военных конфликтах, будь то Сирия, Нагорный Карабах, Египет, Ливия или Ангола. Его знали министры и главкомы, гендиректоры и ректоры, академики и разведчики, и конечно же журналисты и главные редакторы.

В “Ъ” многих моих коллег связывала с ним не просто работа, а простые человеческие, дружеские отношения.

Все время звал к себе в Коломну, где он жил большую часть времени последние пять лет. Жил вместе со своей 82-летней мамой. Теперь он ушел, а мама осталась жить.

Любил свою Коломну, а Москву считал «вашей» — не своей… Он так отчаянно хотел, чтобы я приехал к нему в гости с моим сыном. Обещал прогулки по Кремлю и посаду, поездку в Зарайск. А еще влюбился в небо и звал в аэроклуб в Коробчеево полетать на Cessna, попрыгать с парашютом: «Я тут сегодня подумал и понял вдруг, что для меня самое главное в этой жизни на сегодняшний момент — это прыгнуть с парашютом у нас в Коломне, в "Аэрограде", и отжать от груди штангу на 80 кг. Смешно, наверно?.. Краснодипломный выпускник МГИМО с кхмерским и французским мечтает о жиме лежа на 80».

Хотел обновить подзабытый французский… Просил держать его в курсе книжных новинок. Уже в прошлом году, в пандемию, я порекомендовал ему что-то из нового американского про Карибский кризис. Он позвонил сказать спасибо за книгу и вдруг признался, что «никогда об этом кризисе ничего особо не знал». «Странно, но при массе дисциплин, где его должны были бы освещать — история дипломатии, история международных отношений, теория международных отношений,— нам в МГИМО о Карибском кризисе ничего не рассказывали тогда. По крайней мере, я не помню…» — писал он мне потом в переписке. Он не боялся признавать, что чего-то не знает.

Он считал себя «провинциальным русским националистом» — в шутку, конечно же. Был скромен и не любил «торговать лицом», как это принято теперь называть, но мог легко поэпатировать в последнее время в некоторых своих интервью, говоря об этом:

«Ну сколько ж можно быть уныло политкорректными!? — имея в виду современных именитых политологов.— Ну могу уж похулиганить!.. Преимущество моего положения в том, что от моей болтовни абсолютно ничего не зависит».

Но тут же оговаривался, что на тему своей профессии — ВТС — хулиганить не станет. В «хулиганстве» этом был ироничен и ненавязчив и мог четко отделять эпатаж от убеждений, а в убеждениях был тверд и последователен.

Он никогда не замыкался в своих военных делах. С ним можно было говорить и о театре, и о кино, и о литературе… А можно — и об этнокулинарной геополитике.

Два года назад на его 50-летие я написал ему по-дружески дурацкий стих-пародию на оду-панегирик в стиле «Товарищу Нетте…» Маяковского, он радовался как ребенок и благодарил, потому что никто еще о нем стихов не писал, а тем более так тепло. Он был редкой чистоты человек — без полутонов.

Он слишком поздно узнал о своей болезни — рак в терминальной стадии. Рак наступал быстро, но он не сдался. Оставался у себя дома в московской квартире. До последнего сохранял ясность ума, желание общаться. Буквально перед самым отъездом уже в больницу надиктовал коллегам свой комментарий о продаже истребителей Rafale Египту…

Потом к нему пришел COVID. Жить оставалось несколько дней — уже без друзей и коллег, в реанимации…

Прощай, Костя.


Александр Стукалин