Команда

Это была их последняя после возвращения из экспедиции пресс-конференция. С президентом уже встретились, все телеканалы отметились сюжетами с их короткими интервью. Семеро подростков из детских домов и коррекционных школ, покорившие Северный полюс, на встрече в департаменте образования Москвы, похоже, первый раз за последнюю неделю могли, не торопясь, рассказать о том, чем стало для них это путешествие.

Его технические характеристики — это 180 километров к Северному полюсу на лыжах, сквозь дрейфующие льдины, полыньи, бурю, мороз до минус сорока. Восемь дней пути. Возглавляли экспедицию Матвей Шпаро и Борис Смолин. В качестве рядового участника шел дистанцию детский омбудсмен Павел Астахов.

Но рассказывали дети не о трудностях выживания, а об отношениях, которые по своему сценарию выстраивал полюс. О том, как таджикский мальчик Ахуромазд (инвалид по слуху) приехал в Москву с неисправным слуховым аппаратом, а для того, чтобы адаптироваться к новому, требовалось две недели. Думали уже, что придется оставить его дома. Но дети за неделю выучили жестовый язык. «Это для меня стало настоящим потрясением», — скажет об этом достижении Дмитрий Шпаро — патриарх путешествий и самый главный эксперт экспедиции.

А через несколько дней путешествия теплолюбивый Ахуромазд отморозил пальцы рук и ему категорически было противопоказано снимать теплые рукавицы. Тогда дети придумали по очереди быть «руками Ахуромазда» и каждый день, меняясь, завязывали ему шнурки, вытирали нос, застегивали куртку и крепления на лыжах.

И еще в самом начале экспедиции, в первый ее день, обнаружилось, что Ксюша забыла в вертолете одну лыжу, а в базовом лагере — спальник. А вертолет уже улетел, и вернуть лыжу в экспедицию или Ксюшу на большую землю уже не было никакой возможности. Одна (!) лыжа нашлась в запасе, а свои с двойной прокладкой спальники Шпаро и Смолину пришлось расстегнуть и соорудить из «запчастей» еще один. Матвей Шпаро этот эпизод прокомментировал философски: «Не может все идти хорошо. Если все идет хорошо — жди больших проблем».

И был день, когда дежурный Коля, который отвечал за растопку примусов в палатках, не досмотрел, и от примуса загорелась куртка Матвея, лежащая в палатке. Куртку удалось спасти, а Коля весь следующий день мучился угрызениями совести: «Я не мог ни о чем думать, кроме того, что из-за меня могла бы сгореть палатка и люди остались бы на морозе».

На третий день была переправа через большую полынью шириной в 100 метров. Метров 70 шли по тонкому льду, потом, лежа, одевшись в гидрокостюм, 20 метров плыли, держась за трос, и последние метры пробивались сквозь ледяное крошево. Даже представить страшно, как можно при минус тридцати и ветре опускаться в воду, пусть даже в сверхнадежном гидрокостюме. Они это сделали, а Алена, которая не успела отстегнуть на льду лыжу и вместе с ней нырнула в воду, на вопрос, что она чувствовала в этот момент, сказала: «Я ужасно испугалась, что я не успею поймать лыжу и она утонет». Короче, не о том, что под ней 4 тысячи метров ледяной воды, думала 16-летняя Алена, а про то, что команду подведет, если потеряет снаряжение. Гвозди бы делать из этих детей.

Невозможно было их не спросить про страх. И как быть, когда в экстремальных условиях что-то не получается. Просто потому, что экстремальные условия тем и отличаются, что ломают все сценарии и страховки. Никита на это спокойно ответит: «Если человек старается, то он сможет». Он это скажет с интонацией человека, которому уже никогда не понять аргументации проигрыша.

А Матвей Шпаро на вопрос, не опасался ли он, что команда детей не справится с переходом, ответит и вовсе парадоксально: «А мы в экспедиции «выключали» из своего представления, что они — дети. Они — члены команды».

К точке финиша, которую показывал навигатор, они бежали, вслух считая последние метры. Сказали, что этот момент стал моментом исчерпывающего счастья.

В последний день экспедиции Астахов раздал детям анкету, в которой нужно было поставить на первые три места разного рода возможности. Первое место заняла еще одна экспедиция на Северный полюс, на втором оказалась возможность вылечить Ахуромазда, на третьем — горячая ванна. Айпад и поездка в Париж были единогласно проигнорированы.

Про детского омбудсмена Никита сказал: «А он был таким же, как и мы». Подозреваю, что эта оценка для Павла Астахова имеет особую ценность. А если детский омбудсмен надумает не только пойти в очередную экспедицию с детьми-сиротами, а и пожить с ними на равных в каком-нибудь провинциальном детском доме, то не исключено, что с правами ребенка в отечестве станут обращаться бережнее.

Наталья Чернова
обозреватель