Колонка

pinkdor — 19.11.2013 Они   мне пишут письма и задают вопросы.  Разные. Одни и те же.
Я  заведую  отделом писем  в маленьком  процинциальном  журнале.
Отдел  это громко  сказано. Отделишко,  отдельчик.  Полочка для складывания 
приватной информации   для тех, кто потерялся  в  этой  жизни.
Хотя  потерялся   только я.
 
 
…  не могу  выносить больше  его  высокомерие. Кто и когда сказал ему, что со мной   надо обращаться, как с  домашним роботом?  Я  стираю, варю и  убираюсь,  глажу его рубашки и  слежу  за   детьми,   делаю дом уютным. А в ответ  - ничего.  Ни  слов  приязни  вечером, ни ласкового взгляда  утром, перед уходом на работу…
 
 
… спешу сообщить вам, что   заговор в стране  существует, и я нахожусь в самом его центре. Мой сын  работает в секретной лаборатории по производству   оружия на основе   технологий внеземных цивилизаций. Домашний бойлер работает на крохотном микроэлементе к которому  он не дает мне прикасаться, в  гараже стоит  машина,  на которой он улетает на работу, а его коллеги…
 
 
 … каждый  вечер я  наблюдаю, как  она  садится в его  машину, шикарный  красный «корвет», и уезжает  на всю ночь. Зачем, если он никогда не  будет с  ней?
Я бы  не спал до рассвета, наблюдая, как   лунный свет играет на ее сомкнутых ресницах. А утром  разбудил  поцелуем. Она была бы счастлива со мной. Зачем...
 
 
.. вчера он  швырнул мне  дневник с  записью учительницы и  крикнул, чтобы я  убирался в свою комнату и не показывался ему на глаза. Ко мне  не  заходят друзья, потому что  они ему не нравятся. Мне нельзя  пойти   в кино на  вечерний сеанс и поехать с классом  на экскурсию в  другой город. Занятия  графикой  развивают безответственность и  распиздяйство, так он  говорит. Даже мать сбежала от него, когда я был младенцем. Я его ненавижу…
 
 
 
Я смотрю на мешки с письмами. Порванные  на углах, местами  заплесневевшие от сырости,  перевязанные  шпагатом,   упавшие  на бок, сваленные   небрежно   на металлических тележках для  перевозки корреспонденции.
Кричащие  из прорех   чернилами синих штемпелей   конверты   ждут, когда я  возьму  их в руки.
И отвечу   на все  вопросы, которые когда-то задавали  миру.
Несчастной  жене  напишу, что  все семьи счастливы по-разному.  А муж  будет любить ее, пока  смерть не разлучит их.
Старичку, выжившему из памяти, посоветую  заняться умеренными физическими нагрузками и   общением  со сверстниками. У сына спрашивать только  про  погоду и прочитанные книги.
Влюбленному  безответно мальчишке: все будет замечательно.   Ты будешь любим, да так, что  будут взрываться вселенные, и ты вместе с ними. Да-да, ты,  рыжий,  смешной,  с веснушками на  руках и шее, будешь кому-то дорог так, что от тебя  будут плакать, и цеплять твои  руки, умоляя: - Не уходи. И твоя дочь будет  - вылитая  ты.
Ребенку  с  жестоким отцом  я расскажу, что он  вырастет.  Осталось совсем   немного до  того момента, когда он будет взрослым. Когда он будет отвечать за себя и своих близких сам, и никто не вправе будет  ткнуть его  носом  в  недописанное  домашнее задание  или  поставить носом  в угол. Когда  отец, это  любящее его, или нелюбящее уебище,  станет стар и немощен. А может быть,  даже  будет зависеть от него? И только  ему,  выросшему  уже ребенку, жесткому и  решительному  мужику, решать – что с  этим делать.
Может быть, ничего.
 
 
Зачем я это делаю?  Зачем отвечаю  людям,  которых  давно уже нет?  У которых нет  будущего?
Никого нет. Остался только я, ведущий   рубрику  «вопросов-ответов»  в   журнале, которого не существует.  Сидящий в   подвальном  помещении обрушившегося  многоэтажного здания, которое  являлось складом   для  почтовых отправлений.
 
Я не знаю. Возможно,  они  все-таки где-то есть. И ждут ответов на мои вопросы.
 
 
 
 
 
 
 
 

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив