Колыбельная для Буки. Часть 1

bjorn_varulv — 22.05.2018 Продолжаю публиковать главы для будущей книжки. Книжка полностью документальная, изменены только некоторые имена людей.
Эта глава получилась очень большая, поэтому по частям.



Дело было в конце лета, в маленьком городке, где среди новостроек ещё сохранились украшенные резьбой деревянные домишки между старых яблонь, а по улочкам дребезжат трамваи. В одном из дворов детвора оживлённо возилась в кустах сирени. Слышались громкие вопли, и проходившие мимо взрослые решили проверить, что происходит.

- Мы просто играем, - сообщил мальчик лет десяти, стараясь загородить собой остальных детей, которые примолкли, но продолжали активно шебуршать листьями.
- Ай!!! - вскрикнул кто-то из глубины куста.
- Во что вы играете?
- В Гарри Поттера.
- А там что у вас?
- Ничего... мы просто играем!

Снова раздался вопль. Из кустов выскочил другой мальчик с раскрасневшимся сердитым лицом и сунул в рот окровавленный палец.
- Что там у вас происходит, ребята? Ну-ка пустите посмотреть.

Глазам изумлённых взрослых предстало сидевшее на земле в глубине куста странное маленькое существо с парой жёлтых, вытаращенных от страха, глаз. Слипшиеся от грязи обломанные перья непонятного цвета, к остаткам хвоста привязана верёвка. Существо отчаянно пыталось вырваться и убежать, не желая играть отведённую ему детьми в игре роль.

- Это ещё что за чудо-юдо?
- Это наша сова Букля, - сказал краснолицый, сплюнув кровь. - Мы её на ветку хотим посадить, а она дерётся.
- Где вы взяли сову?
- Нигде... Она сама к нам прилетела.

Дальнейшее расследование показало, что сова буквально свалилась с неба, будучи выброшенной из форточки одной из квартир. В той квартире жил мальчик постарше, не из этой компании. Весной он притащил из леса маленького пушистого совёнка. То ли подобрал выпавшего из гнезда, то ли забрался на дерево и сам достал - принёс и радовался живой игрушке. А потом решил выпустить подросшего птенца на волю. Может, решил, что на воле совёнку будет лучше. А может попросту наигрался и устал, ведь за птицей надо ухаживать, убирать за ней, кормить. А может, родители вконец осерчали, когда совёнок разбил мамину любимую вазу или пролил кофе на клавиатуру папиного компьютера. За бока - и в форточку...

И вот совиный ребёнок, который попал к людям настолько маленьким, что не помнил другой жизни, кроме жизни в квартире, а своей мамой считал кормившего его мальчугана, вдруг очутился в совершенно незнакомом, непонятном и пугающем мире. Хорошо ещё, что его сразу схватили другие дети, не попал он в зубы к дворовым собакам и кошкам или под колёса машины.
И очень повезло, что проходившие мимо взрослые оказались добрыми, сознательными людьми. Они объяснили детям, что совёнок не хочет с ними играть, не хочет быть Буклей, потому что ему страшно, и забрали несчастного малыша.

Через Интернет нашли контакты доброй пожилой женщины, Рагнеды Борисовны, она в этом городе занималась спасением диких животных. В тот же вечер отвезли бедолагу к ней.

Совёнок от страха забился в угол, не прикасался к оставленной для него еде. А когда видел приближавшихся людей, шипел, падал на спину, выставляя перед собой своё единственное оружие - лапы с острыми сильными когтями. Пришлось ловить его, заворачивать в полотенце и кормить насильно, чтобы он не погиб от истощения. На следующий день супруг Рагнеды Борисовны, Силантий Павлович, работавший в небольшом городском зоопарке, отнёс несостоявшуюся Буклю туда и поместил в уличную клетку. Тайком от руководства - он частенько так спасал птиц, приносил и ухаживал, пока подобрашкам не находились добрые "ручки".

Рагнеда Борисовна начала искать, кому пристроить этого малыша. Позвонила мне, попросила помочь. Я разместила объявления с фотографиями - вот ушастый совёнок, его небольшая история... Ищет дом, семью! Выглядел он, мягко говоря, не лучшим образом - этакий замухрыжка, - наверное поэтому желающих его взять не находилось. Отозвалась лишь одна девушка из Москвы, пожалела бедолагу, но Рагнеда Борисовна не решилась отдавать проблемного совёнка человеку без специального опыта.

Золотая осень сменилась первыми холодами. Совёнок, по-прежнему сидевший в уличной клетушке, начал мёрзнуть в своём запачканном, слипшемся оперении - оно не могло удержать тепло его тела. Он всё так же шарахался от людей, старался вцепиться в руки когтями, таращился диким взглядом. Я переживала за его судьбу, но больше ни одного предложения усыновить "Буклю" не поступило.

Мои друзья, которые тоже включились в поиски семьи для малыша, начали уговаривать меня взять его в нашу большую пернатую семью. Я и сама очень хотела его забрать, как наверное вообще всех нуждающихся в приюте птиц, а в особенности сов - самых для меня понятных и любимых существ... Но наши возможности были весьма ограничены, наши вольеры и дом были заполнены птицами, которых мы лечили и содержали на свои средства, - к тому моменту мы с Ингером решили, что будем принимать только тех птиц, которым отказались помочь другие люди. Птиц с тяжёлыми травмами, приговорённых к "усыплению". А если кого-то можно было пристроить, мы искали варианты.

Кэти много раз привозила к нам раненых сов, она видела, как птицам у нас живётся, и попросила забрать к себе это пернатое несчастье. А потом и моя подруга Анечка стала упрашивать. Она сказала:"Возьми его к себе, он так много пережил плохого, вот и не верит людям. А ты ведь сможешь помочь, оттает его сердечко."

Я попросила Ингера - давай возьмём этого совёнка, он ведь совсем никому не нужен. Ингер не возражал.

Но Рагнеда Борисовна была против. Она заботилась о нас.
- Зачем вам такой агрессивный, ужасный, некрасивый совёнок, у вас и без него хватает проблем. У него нарушена психика, он больной, истеричный, на всех кидается. Мы к вам кого-нибудь получше отправим.
- А этого куда?..

Я упросила её только потому, что времени на поиски "ручек" не осталось, никто не хотел этого совёнка забрать, он замерзал в клетушке зоопарка.

Получилось так, что Ингер срочно отправился с нашего севера в Арзамас, чтобы спасти полярную сову с отрубленным крылом. Договорились, что на обратном пути он захватит "психа-замарашку", и Рагнеда Борисовна переправила совёнка знакомой. Та девушка тоже занималась спасением птиц и хотела стать ветеринаром. Когда она увидела сову, по незнанию решила, что нужно укоротить когти, хотя у совят на первом году жизни когти не бывают слишком длинными, а кровеносные сосуды подходят к самым кончикам. Началось кровотечение, и видимо в попытках его остановить девушка сломала совёнку лапу. Заметила неладное лишь на следующий день, сообщила нам, что у совёнка ужасный рахит, он наверное упал со шкафа ночью, так и заработал перелом. Понесла бедолагу в ветклинику делать рентген, а тут как раз приехал Ингер. Ждать он не мог, у него в машине сидела истощённая раненая полярная сова, которую было необходимо как можно скорее привезти домой и выхаживать. Он забрал совёнка и рентгеновские снимки и помчался дальше. В Нижнем Новгороде ему ещё нужно было заехать к моему давнему пациенту - ручному ушастику, у того сильно отрос клюв. Клюв был благополучно укорочен, Ингер героически добрался без сна и приключений.

И вот все дома. Первым делом требовалось зафиксировать перелом. Я рассмотрела снимки - перелом верхней трети голени, почти под коленным суставом, есть смещение, осколки, но при правильной фиксации всё должно срастись как надо. Я завернула малыша в полотенце и приготовила всё необходимое, чтобы наложить гипсовую повязку. Из полотенца на меня смотрели два крайне несчастных, затравленных глаза, между которыми краснел разбитый в кровь нос - в неуютной уличной клетушке совёнок постоянно бился в панике об решётку...

Иногда пол совят можно определить с первого взгляда по лицу, по каким-то не очевидным признакам - так же, как при взгляде на лица детей люди часто могут с уверенностью сказать, кто мальчик, а кто девочка. Хотя бывает, что понять трудно. Этот совёнок был однозначно мальчиком. - Какая же ты Букля, - сказала я ему, - ты Бука! И пожалуйста, не бойся. Теперь тебя никто не обидит. Вот вылечим твою ножку, будешь здоровым и сильным.

Бука так измучился от боли и страха, что совсем ослаб и почти не сопротивлялся, пока я лепила из маленьких кусочков гипсового бинта скульптуру на его лапе. Обычно в одиночку такие манипуляции проводить сложно, требуется ассистент, который держит пациента, а тут ещё и место перелома оказалось неприятным - необходимо было тщательно зафиксировать гипсом не только пятку и голень, но и коленный сустав. У сов паховая складка начинается почти от самой коленки, нужна почти ювелирная точность в этом месте, - чуть ошибёшься или пациент дёрнется, и работа насмарку, повязка держаться не будет. Вторую Букину лапу я замотала краем полотенца и уговаривала его потерпеть. Совы очень реагируют на интонации голоса, и я нашёптывала что-то успокаивающее, ужасно боясь, что малыш начнёт вырываться. Но он держался молодцом. Когда повязка была готова, я усадила Буку подождать, пока высохнет гипс. Всё это время говорила с ним тихо и ласково, рассказывала ему сказки, и даже рискнула взять фотоаппарат и сделать несколько снимков.

Первые дни Бука сидел в переноске, под круглосуточно горевшей лампой накаливания - ему необходимо было согреться и чувствовать себя в безопасности. К тому же яркий свет помогает организму птиц справиться с проблемами, вырабатывать гормоны, которые способствуют выздоровлению. Бука находился в глубоком стрессе из-за всего пережитого накануне, из-за смены обстановки и тяжёлой травмы, он ничего не ел, приходилось запихивать ему в рот кусочки мягкой еды и щекотать пальцем нежную кожу под клювом, чтобы вызвать глотательный рефлекс.

Я то и дело подходила проверить, как он там. Приближаясь, заранее начинала с ним беседовать, чтобы не напугать. Потом открывала крышку корзины и сидела несколько минут рядом, стараясь его утешить. - Всё будет хорошо, малыш, не бойся, ты скоро поправишься и пойдёшь гулять. Познакомишься с другими совами. Знаешь, какие тут живут хорошие совы? Пока не знаешь, а они уж такие хорошие, они тебе будут рады, ты с ними станешь играть, и летать, подружишься. Ты только не грусти.

Вскоре Бука успокоился, начал брать еду из рук сам. Но из мисочки не ел ни в какую.

Я проверяла, не отекают ли у него пальцы на сломанной лапе, а заодно аккуратно прощупывала грудные мышцы, чтобы убедиться, что он набирает вес. К счастью, ни малейших признаков рахита я не обнаружила - Бука оказался на удивление крепким и отлично развитым. Я представляла, каким он станет, когда перелиняет, сбросит грязные обломанные перья и вырастит новые. - Ты будешь самым красивым совёнком, - обещала я ему. - И уж конечно, самым сильным и самым отважным!

И вот наконец настал день, когда я решила, что Буке можно выйти из корзины, познакомиться с другими совами. Лечение было почти закончено, оставался только гипс, в котором Буке предстояло провести ещё пару недель.

Я поставила переноску на кровать и открыла крышку. Это была моя комната - моя спальня, библиотека и мастерская. Посреди комнаты стоял огромный, до потолка, станок для живописи. Бука прыгнул на край корзины и уставился на этот станок. Позже он превратился в Букину обитель и собственность, но в тот миг я об этом не подозревала.

Бука смотрел на станок, а на Буку со всех сторон смотрели совы. С подоконника, прячась среди цветов, его разглядывала ушастая Серафима, под столом с плюшевым зайцем в руках замерла и вперилась в Буку взглядом ушастик Шубкина, а с верхней полки стеллажей свесилось удивлённое лицо Сони-большой, болотной совы.

Бука встряхнул перья, пошаркал гипсовой ногой по краю корзины, чтобы зацепиться пальцами. Он явно приободрился, начал крутить головой, рассматривая всё вокруг. Спрыгнул на кровать, прошёл несколько шагов, уселся на подушку, продолжая оглядываться... и вдруг увидел Серафиму.

В ту же секунду он как будто одеревенел и начал заваливаться на бок. Я подбежала, подхватила его - он был как статуэтка, весь застывший, неподвижный, с не мигающими круглыми глазами. В первый момент я не поняла, что произошло, мне стало страшно, потому что с Букой творилось что-то нехорошее, но я понятия не имела, почему, и как ему помочь. Мгновенное внутреннее чутьё подсказало мне, что нужно его срочно унести отсюда. Я сунула оцепеневшего совёнка обратно в корзину и унесла в прихожую, в полумрак. Каким-то образом я почувствовала, что ему нужно побыть одному, успокоиться. Поставив переноску на подоконник, вернулась в свою комнату, села на кровать. Мысли крутились с бешеной скоростью. Что это может быть? Я перебирала в уме все виды бактерий и вирусов, которые могли бы вызвать внезапное поражение мозга, а может быть этот ступор - от болевого шока, может перелом не сросся и кость сместилась, когда он пошёл... И вдруг я поняла.

Бука увидел другую сову, такую же как он, и это повергло его в шок!

Он попал к людям таким маленьким, что не помнил уже ничего о существовании других сов. Он вырос в человеческом мире, среди людей и человеческих вещей, которые его окружали. Он привык жить в ограниченном пространстве квартиры, среди мебели, привык к тому, что люди рядом, люди кормят его, играют с ним, живут своей жизнью и хватают его руками, даже если ему этого не хочется. Разглядывая мир через окна, он видел машины, собак и кошек, голубей и воробьёв, видел салют и пьяниц на лавочке возле подъезда, ворон и может быть даже ястребов, которые иногда проносятся перед городскими окнами... Он познакомился потом близко и пугающе с обстановкой двора, кустами и мальчишками - всё это он видел раньше через окно. Но никогда он не видел сов. Вернее, не помнил, что видел... А может быть, образы родителей всплыли откуда-то из глубин подсознания в тот момент, когда он увидел существо, на них похожее.

Это не вписывалось в картину его привычного мира. Разум не знал, как реагировать. Другая сова оказалась чем-то совсем незнакомым, непонятным, немыслимым. И Бука выключился, оцепенел, упал...

Я пошла его проверить. Он сидел в переноске всё такой же статуэткой. Я начала тихонько гладить его лоб между глаз, тихо и ласково разговаривала с ним, чтобы он почувствовал, что находится в привычном мире. Ушла, через несколько минут пришла снова. Он уже начал оживать, поворачивать голову. Я принесла табуретку, уселась рядом с корзиной, сидела и пела ему песенки, пока он окончательно не пришёл в себя.

Меня терзали сомнения, нести Буку снова к совам или нет. Шок прошёл, примерно через час к Буке вернулись нормальные реакции. Что дальше? Если я права, за это время его мозг переработал новую информацию и теперь Бука справится. Я решила рискнуть.
И снова поставила переноску на кровать, открыла крышку.

Бука немного посидел внутри, потом выпрыгнул на край и сразу же посмотрел на Серафиму. Его перья то приподнимались, то прижимались к телу. Он смотрел, не отводя взгляда. Серафима поглядывала на него дружелюбно, её перья не топорщились, через несколько минут она отвернулась, заметив что-то интересное за окном. Бука спрыгнул на кровать. Его взгляд был неотрывно прикован к Серафиме.

И тут на мягких крыльях, неслышно, прилетела Шубкина. Плюхнулась на кровать в полуметре от Буки. Он подскочил, повернулся всем телом к ней, вперился взглядом, перья встали дыбом. Но Шубкина была настроена благодушно, её глаза были слегка прикрыты и казалось, что она понимает страх малыша и хочет его успокоить. Она слетала под стол, принесла своего плюшевого зайца, села рядом с Букой и начала зайца расчёсывать, как ни в чем не бывало, иногда поглядывая на Буку.

Бука смотрел теперь только на неё. Через некоторое время его перья улеглись, он потрогал клювом складку одеяла, повернулся к Шубкиной спиной и поковылял на подушку. Там уселся и начал крутить головой, заметил Соню, посмотрел немного на неё, хлопая глазами, потом на Серафиму, которая вышла из-за цветов и теперь с явным интересом разглядывала новичка.

До ночи Бука так и сидел, рассматривая новый мир вокруг себя. Когда настало время ужина, которое у наших сов бывало после полуночи, и я пришла с наполненной едой миской, Шубкина прилетела, как обычно, едва я открыла дверь. Ей нравилось есть, держа меня за пальцы. Желательно, чтобы я другой рукой при этом её гладила - тогда она улетала, сытая и с прищуренными от удовольствия глазами, летела на мягкий поручень моего диванчика, несколько раз с наслаждением сжимала его когтями, чистила об него клюв, потом усаживалась на свою любимую коробку под столом и начинала нежно расчёсывать одну из своих игрушек.

Так она сделала и в этот раз. Бука наблюдал с подушки, вытянув шею, замерев столбиком. Когда Шубкина улетела, наевшись, я пошла кормить Серафиму и Сонечку. Серафима не могла ко мне прилететь из-за ампутированного крыла, а Сонечка могла летать, но ей было трудно понимать, что нужно делать, после тяжёлой черепно-мозговой травмы много лет назад. Поэтому им я приносила еду прямо под клюв, раскладывала по двум маленьким мисочкам.
Третью мисочку я поставила перед Букой на подушку. Я готовилась к тому, что он, как обычно, её проигнорирует. Но он несколько минут смотрел, как едят Серафима и Соня, потом наклонил голову, глядя на Серафиму, взял из миски кусочек и проглотил.

В этот момент внутри себя я отпраздновала победу. Я поняла, что дальше всё будет хорошо. Что Бука сможет общаться с другими совами, подружится с ними.

Так и вышло.
Шубкина через несколько дней усыновила Буку.

(Продолжение следует)

Таким был Бука, когда его поселили на время в зоопарк:



Таким он приехал к нам:



Сразу после наложения гипсовой повязки:



Фото для сравнения: таким стал Бука через три года

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив