Когда-то мы там были, часть шестая. Демре.
dpmmax — 14.06.2012Я не ошибусь, если скажу, что святой Николай, он же Николай Чудотворец, он же Никола Угодник — один из самых любимых святых у нас в России. Потому что самый понятный и близкий по духу. И не лишён чувства юмора. В одной из притч говорится, как вор, удиравший от слуг закона по пустыне, вмолился — мол, выручай, Никола, меня ж сейчас повяжут! И буквально за следующим барханом обнаружил труп верблюда третьей свежести. Спрятался — деваться некуда, в зиндане всяко лучше не будет. А когда погоня миновала, попенял святому — дескать, убежище могла быть и покомфортнее, хотя бы две звезды с кондиционером и освежителем воздуха. На что Николай, не замедлив явиться, отвечал — а как ты думаешь, мне приятно было тебе помогать? Но ты же попросил, так что не жалуйся, песочком ототрёшься. Галоперидол, кстати, можешь не пить, больше не приду, обещаю.
Город оказался сравнительно небольшим. Высадив туристический десант, автобус отправился искать место для парковки, а нас сначала отвели в магазинчик, торгующий иконами, святой водой и не менее святой землёй аж из Иерусалима (судя по объёмам продаж, проходчики с Кольской сверхглубокой скважины СГ-3 полным составом эмигрировали). Побродили, полюбовались. Некоторые, правда, сетовали: мол, иконы не по уставу написаны, металл не той пробы, позолота тонка — и мы, не имея специального образования и передвижной лаборатории в сумке, не могли ничего возразить. Потому и не возражали, а просто ходили и любопытствовали.
Потом вышли, миновали скульптуру
Санта-Клауса (спасибо голландским переселенцам в Америку, это у них
надо спрашивать, что они там курили на симпозиумах с коренным
населением, и отчего епископские одежды претерпели такую
трансформацию, равно как и облик самого архиепископа Мир Ликийских,
не говоря уже про эльфа и северных оленей). Возможно, церковь
когда-то находилась на возвышении, как и положено. Но было это во
втором-третьем веке, и с тех пор успел накопиться приличный слой...
Хорошо, давайте называть его культурным. Ещё и река постаралась.
Словом, теперь к церкви надо СПУСКАТЬСЯ.
Оно того стоило. Даже частично
отреставрированная (видимо, здесь этой неспешностью пронизан весь
воздух), церковь производит впечатление. Поглядите.
Часть стройматериалов была
позаимствована от ещё более древних руин — к
моменту строительства старые боги были уже не в том состоянии,
чтобы лупить молниями, а может, бригадир попался
огнеупорный.
Сохранились фрески.
Мозаика.
Алтарь.
И даже потайной коридор за ним.
Барельеф якоря — святой Николай покровительствует морякам и путешественникам.
Сама гробница святого пустует, его мощи теперь покоятся в Италии, в Бари.
Потом нас отвезли к скальным гробницам и амфитеатру. Как я уже говорил, местная порода камня не только отрада ленивого гнома — сам Эдмон Дантес смог бы одной лишь десертной ложкой наковырять себе вполне приличные апартаменты. Вот и местное население, в те незапамятные времена ещё не познавшее прелести у-вэй по-турецки, старалось хоронить особо отличившихся граждан поближе к небу: глядишь, и сам устроится, и про родню на земле не забудет. Только навещать не надо, спасибо, мы сами в гости заглянем.
Потом появились древние (ну, по тем порам вполне себе современные и прогрессивно настроенные) греки, которым местечко тоже глянулось. Отстроили театр.
На самой высокой горе отвели место под акрополь: так местной аристократии и к богам поближе, и перспективы виднее, и по пустякам донимать будут только самые злостные кверулянты.
Мы решили, что столь важных дел у нас в акрополе нет, и сосредоточились на том, что поближе.
Заодно обнаружили, что одна из гробниц не пустует.
На обратном пути проехали мимо лагуны, где выращивают жутко вкусных (экскурсовод аж зажмурился) голубых крабов.
Заглянули (что бы он делал без туристов!) в мастерскую по обработке оникса, где местный Фаберже вырезал для нас фрагмент своего автопортрета.
И потом, немного ошалевшие от избытка информации и впечатлений, вернулись обратно в Кемер. Я не удержался и прикупил по дороге феску, но Оксана потребовала её больше никогда не надевать — уж слишком аутентичен.