Киев

dobraia_vedma — 25.03.2022 Вчера, внезапно, услышала знакомые звуки. Сидя высоко на дереве толковал дикий голубь. Горлица или вяхирь. Это совершенно не типичный именно для Минска звук. Горлиц я впервые услышала в Киеве.
Когда моя мама была маленькой, почти каждый год ее отправляли в частный сектор на окраине Киева, к сестре ее бабушки, а моей прабабушки Зины, бабушке Ниле. Детей там скапливалось довольно много: и родной брат мамы, и их двоюродные сестры. Может ещё кто-то, не помню сейчас.
И вот однажды летом, году, наверное в 80, когда мне было 4 года, мама повезла в Киев и меня. Если бы вы знали, как это было удивительно! Дело в том, что я совсем городская девочка. Близких родственников, живущих в деревнях у меня не было. И вообще я в деревне до этого была один раз, когда мы за грибами ездили и к старушке, у которой мама на картошке жила в студенчестве, заезжали. И то без ночёвки. А тут - деревенский дом с садом, улица, по которой дети гоняют с утра до позднего вечера совершенно свободно, качели в соседском дворе. Да не просто качели, а веревка с доской, свешивающиеся с ветки огромной шелковицы. А ещё огромные пауки-косиножки (да, теперь я в курсе, что они вовсе не пауки) на стенах беленого сарая у подружки с соседней улицы. Именно эта подружка показала мне, почему эти паучищи называются косиножками и сказала, что бояться их не надо. До этого я боялась их панически.
И абрикосы! Целое дерево, низко наклонившее ветки за забор через дорогу от хаты подруги. Я шла домой и не удержалась! Я ведь абрикосы до этого видела только купленные, помытые, лежащие на тарелочке и строго дозированные, чтоб у деточки, не дай б-г, расстройство не приключилось! А тут вот: протяни руку и рви сколько хочешь. Да, они, наверное, чужие, дерево за забором, но висят-то они на улице, поэтому, пока никто не видит, можно быстренько рвать их и есть немытыми, не забывая оглядываться по сторонам.
Мужчина вышел из-за угла внезапно и пристально на меня посмотрел:
- Здравствуй, а ты чья? - спросил он, узрев незнакомого ребенка, околачивающего его абрикос.
Жизнь пролетела перед глазами и я поняла, что сейчас меня с позором, если не за ухо, отведут домой и мне круто влетит. Но ответить я смогла.
- Аааа, вы приехали к *** в гости из Минска? Ну, что ж ты абрикосы немытыми ешь? Пойдем со мной! Со двора абрикосы ниже растут. Проходи, собирай. - и он выдал мне большую миску.
Когда я, набрав немного (да, я культурная девочка была), поблагодарила и собралась уходить, он не отпустил и стал рвать абрикосы вместе со мной, чтоб поскорее наполнить миску.
Так, с полной миской абрикосов, я домой и пришла.
А ещё в Киеве росли шелковицы. Огромные, в несколько моих обхватов, и очень ветвистые. Мамин дядя Виля, тоже приехавший к бабе Ниле в отпуск, подсаживал меня на нижнюю ветку, а дальше я лезла сама и ела-ела-ела ягоды, пачкаясь в фиолетовом соке.
- А как же вы собираете шелковицу, дерево-то вон, какое огромное, его все не оберешь, - спрашивала я дядю Вилю.
- А мы раньше расстилали простыни под ней и трясли. Ягоды сыпались на чистую простыню, а потом их просто с нее пересылали. Теперь уже так не потрясешь. Да и некому. - отвечал он.
С приездом дяди Вили мама перестала бояться спать в деревенском доме. До этого мы какое-то время прожили там одни: баба Нила уехала к деду Кузе на пасеку. Маму пугала тишина деревенской улицы и звуки ночного дома. Про дом я хочу написать отдельно. Наверное, он был большим. Состоял из двух половин с двумя входами и дверью, соединяющей эти половины, которая всегда была закрыта. Вторую половину сдавали студенту, который играл на гитаре и учил меня играть на ней Цыганочку. А в первой поселили нас. Мебель там была старинная. В нашей с мамой спальне - две высоченные железные кровати, с кучей подушек, которые днём укладывались горкой одна на одну и покрывались тюлем. Помню мама говорила что-то про особую мягкость то ли этих подушек, то ли матраса из-за которых спать ей было неудобно. Мне было удобно все: набегавшись за день я просто вырубалась, едва коснувшись подушки.
В зале стоял старинный сервант. А за стеклами серванта - главное сокровище этого дома: фарфоровые статуэтки. У моих бабули и деда в Солигорске они тоже были. Но здесь, в деревенском доме их было гораздо больше. Конечно мама попыталась не позволить мне с ними играть, но бабушка Нила махнула рукой: пусть ребенок играет, ну, подумаешь, разобьёт что-то, ничего страшного. И я с ними играла. Фарфоровые статуэтки вообще были моими любимыми игрушками в детстве. В Киеве я не разбила ни одну. Спустя сколько-то лет Киев стал разрастаться и этот частный сектор снесли. Дома не стало. Когда я об этом узнала, я спросила у мамы:
- Мам, а когда дом сносили, статуэтки-то куда делись? Может быть их забрали тетя Оля или тетя Таня?
Мама пожала плечами:
- Не знаю, пропали куда-то, - ответила она.
А мне казалось странным, что ей совершенно не жаль таких дорогих для меня статуэток.
А ещё в Киеве, на этих деревенских улочках и в этом доме, жили мамины воспоминания. Которые стали и моими.
Вот старая шелковица, на нее залазили и днями на ней сидели все окрестные дети. Теперь она упала и лежит, а раньше здесь было место сбора. А вот в этот парк сбежал, обидевшись на взрослых, мамин брат. Залез на дерево и сидел там, а его поздним вечером, в темноте, все бегали искали.
Вот в эту форточку вылазили мама и тетя Оля, чтоб гулять на улице ночью, а когда возвращались, баба Нила поджидала их возле нее с хворостиной.
Вот общественная баня, в которую меня мама водила мыться. Их всех тоже водили мыться в эту баню, и когда они приходили, женщины думали, что это пришел цыганский табор, и прятали вещи.
Или вот двор. На этой небольшой, старой железной кровати играли все дети, приехавшие к бабе Ниле. Мамин брат мастерил девченкам мебель для кукол, а когда злился на них - все ломал. Потом мастерил снова.
А вот здесь груша. Она была настолько вкусной, что удержаться не было сил и дети объедались ей, а потом не могли дождаться очереди в дощатый уличный туалет.
А ещё был подвал, туда вели бетонные ступени. Мама, а за ней и я, были уверены, что именно там живёт Бабай.
Всего этого уже нет. Все это только воспоминания. О шелковицах, которые в Беларуси никогда не растут такими огромными, об усыпанных абрикосами деревьях, о людях, которым совершенно не жаль этих самых абрикосов для незнакомой девочки из Минска. И боль, от того, что родные люди, жившие в Киеве, теперь неизвестно когда смогут вернуться туда.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив