Какой-то неправильный Довлатов.
zina_korzina — 14.03.2018...Версия Германа — беспросветная драма, хотя есть несколько забавных эпизодов — совершенно по-довлатовски. Например, эпопея со съёмками любительского кино, где работники заводской многотиражки посильно изображают Пушкина, Толстого и Достоевского, произнося пламенные речи о торжестве социализма. В первоисточнике сам Довлатов изображал Петра Великого, который нечаянно попал в современный Питер. Всё действо тогда завершилось очередью за пивом и - очередной абсурдной ситуацией: «Кто-то начал роптать. Оборванец пояснил недовольным: - Царь стоял, я видел. А этот ...с фонарем - его дружок. Так что, все законно! Алкаши с минуту поворчали и затихли».
В фильме Германа ситуация доведена до идиотизма — работники многотиражки выглядят жалкими и глупыми. Трещат по бумажке. Несут всякую дурь, когда пытаются выразить личное мнение. Вместе с тем, никакой печальной хохмы, а ведь именно этот парадоксальный сплав и делает вещи Довлатова — гениальными. Публицист и общественный деятель Егор Холмогоров отмечает: «"Довлатов" – совершенно недовлатовский фильм, так как вся литературная автобиография Довлатова состоит из историй о маневрах, компромиссах, циничном соглашательстве и выживании. Советский Союз Довлатова – временами жестокое, всегда абсурдное, но, в целом, довольно весёлое место».
О Ленинграде писатель отзывался не с тоской, а с барственным снисхождением: «Сочетание воды и камня порождает здесь особую, величественную атмосферу. В подобной обстановке трудно быть лентяем, но мне это удавалось». В картине же мы наблюдаем не весёлое лентяйство, но — изматывающий бег по кругу. Неистовое, сумасшедшее, почти звериное желание — быть напечатанным и - принятым. Милан Марич играет скорее трагедийного красавца, меланхолика на грани срыва, нежели развязного сангвиника-жуира, каковым выступает Довлатов в своей прозе. «С тревожным чувством берусь я за перо. Кого интересуют признания литературного неудачника? Да и жизнь моя лишена внешнего трагизма. Я абсолютно здоров. У меня есть любящая родня. Мне всегда готовы предоставить работу, которая обеспечит нормальное биологическое существование».
Безусловно, Довлатов хотел увидеть своё имя в «толстом» журнале и на обложке фолианта, но, если судить по текстам, сие вожделение полностью отодвигалось на задний — почти невидимый — план. Главное — это жизнь с её разговорами о Стейнбеке и Кафке. В одной из сцен герой Милана Марича представляется Францем Кафкой — незамутнённая девушка верит на слово и лишь вопрошает: «Вы из Франции?» Подобная коллизия в рассказе выглядела бы комично, в кинокартине же — горько и пришибленно. Довлатов-книжный ёрничает, ибо такова его натура; в ленте Германа имеются шутки лишь потому, что юморок — последнее прибежище загнанного в угол человека. «И остался я без работы. Может, думаю, на портного выучиться? Я заметил — у портных всегда хорошее настроение…», - писал автор. Никакой слезы. Фильм же - глубоко депрессивен.
|
</> |